– Да нет. Не думаю, что записи сделаны второпях. Скорее всего, они относятся именно к тем ресторанам, которые рекламируют буклеты. Может, он их посещал? Первая мысль, которая пришла мне в голову при виде такого изобилия рекламы, – это то, что Проскурин подрабатывал в качестве «тайного гостя» в сфере ресторанного бизнеса. А что? Неплохая идея. В институте, по словам соседа Проскурина, платят не ахти. А жить-то красиво всем хочется. Подвернулась Проскурину непыльная шабашка, он и согласился. И еда халявная, и приработок. Два в одном, так сказать, – рассуждала я.
– Все может быть. А пометки на рекламных листах могут обозначать, что в этих ресторанах либо хорошо готовят, либо, наоборот, из рук вон плохо. И отметил их Проскурин, чтобы не перепутать с другими. На будущее. Вдруг случится побывать там с дамой, так? – развил мою мысль Мельников.
– Что-то слишком сложная система. Буквы, цифры. Не проще ли было в этом случае просто написать что-то типа «хорошо» или «супер». Или просто «да». И так было бы понятно. Нет, Мельников, твоя версия не выдерживает критики. Я думаю, что надписи эти к интимной жизни убитого никакого отношения не имеют.
– Тогда вот тебе другое предположение. Заглавных букв в обоих случаях три, так? Что у нас бывает по три буквы? – задал вопрос Мельников.
– Андрей, тебе ли не знать, что в нашей стране бывает на три буквы? – не удержалась я от того, чтобы не подколоть серьезного Мельникова.
– Я не шучу, – не поддержал мою шутку Мельников. – Три заглавные буквы – это аббревиатура. Название какой-либо организации, сокращенное наименование печатного органа или нечто подобное.
– Или инициалы, – подсказала я.
– Какие инициалы? – не понял Мельников.
– Личные. Т А И. Татьяна Александровна Иванова, – пояснила я. – Или И Т А. То же самое, только начинается не с имени, а с фамилии.
– Пожалуй. Только в этом случае вариантов может быть несметное множество. И угадать, какие именно имена и фамилии зашифрованы в записях, мы в этом случае бессильны. А вот если это название организации, тогда можно попытаться, – стоял на своем Мельников.
– Ну, попытайся, попытайся, – согласилась я. – А цифры? Если это не номера телефонов, тогда что? Даты? Сроки?
– Нет. Дату пишут либо через точку, либо год указывают полностью. А те цифры, что я видел, года явно не имеют. Последняя цифра в двух случаях однозначная. Даже если бы это был год, то и в сокращенном виде он бы содержал, по крайней мере, две цифры. Вот, сама посмотри, – предложил Мельников, вынимая из кармана прихваченные буклеты и протягивая их мне.
Я с радостью ухватилась за возможность рассмотреть их более внимательно. Тем более что те буклеты, надписи на которых едва просматривались, находились в той же пачке. Изучение записей я начала именно с них. Мало того, я выудила из сумочки блокнот и торопливо переписала в него то, что смогла разобрать на буклетах. И запись, и название ресторана. Мельников искоса поглядывал на меня удивленным взглядом. Спустя пару минут он не выдержал и спросил:
– Обязательно в первую очередь рассматривать те записи, которые уже стерты? Можно же посмотреть более читабельные. И зачем, позволь поинтересоваться, ты их так старательно перерисовываешь?
– Хочу сравнить на досуге, – пояснила я. – Вдруг что-то умное в голову придет?
– Ну-ну. Не забудь поделиться потом своими «умными» мыслями, – произнес Мельников.
– Смотри, что получается, – не обращая внимания на скепсис в голосе Мельникова, начала я. – В каждом случае групп цифр всего три. Видишь, эти стоят парами. И отделены друг от друга немного большим расстоянием. Вполне возможно, что в них зашифровано не одно значение. Я имею в виду, что первая цифра может обозначать одно, вторая – другое и так далее.
– Какое далее? В настоящий момент мы можем с уверенностью сказать только одно, что цифры эти нам ни о чем конкретном поведать не могут, – резюмировал Мельников.
– Тут ты прав, даже спорить не буду. Чтобы появились хоть какие-то предположения, не обойтись без посещения этих самых ресторанов. Кто знает, может быть, на месте эти цифры обретут смысл без особых усилий с нашей стороны?
Я сложила листы в одну стопку и засунула их Мельникову в карман, так как на горизонте замаячила улица Трубная. Институт долго искать не пришлось. Он располагался прямо вдоль дороги, по которой мы ехали. Отыскав центральный вход, Андрей припарковал машину. Прежде чем идти в институт, он взял меня за руку и твердо заявил:
– Учти, Иванова, говорить буду только я. Задавать вопросы буду только я. Общаться с начальством и сослуживцами Проскурина буду только я. Ты будешь просто присутствовать. И ничего больше. Никакой отсебятины, никаких уловок, никакой импровизации. Это понятно?
– Конечно, Андрюшенька, ты же босс! – шутливо козырнула я.
Мельников тяжело вздохнул.
– Зря я согласился взять тебя с собой, – удрученно произнес он.
– Не грусти, Мельников. Я как та золотая рыбка, может, и пригожусь, – заявила я и направилась в здание института.
– Этого-то я и опасаюсь, – догоняя меня, бросил на ходу приятель.
– Чем могу быть вам полезен, господа?
Начальник отдела кадров, к которому отправил нас вахтер, всем своим видом выражал искреннее желание приносить пользу окружающим. За минуту до этого он тщательнейшим образом изучил удостоверение Мельникова и теперь готов был выложить нам все, о чем бы мы ни спросили.
– Нас интересует ваш сотрудник Проскурин Антон Павлович, – сообщил Андрей. – По нашим данным, он является работником НИИ «Волна». Не могли бы вы уточнить, в каком именно отделе он трудился?
– Проскурин? Нет ничего проще. Пожалуйста, ожидайте здесь. Я мигом.
Начальник отдела кадров решил лично добыть для нас искомые сведения. Он вышел из кабинета и не возвращался довольно долго. Мы с Мельниковым успели даже заскучать. Правда, вернулся он с готовым результатом. Протягивая Андрею ксерокопию основной страницы из личного дела Проскурина, начальник отдела кадров пояснил:
– Работа института распределяется по нескольким направлениям. Проскурин работает в отделе НПЦ «Электронные системы». Контрольно-измерительное оборудование и все такое. За более подробной информацией вам нужно обратиться к начальнику этого отдела.
– Как его найти? – спросил Мельников.
– Проходите через центральную проходную, пропуск я вам выпишу. Когда окажетесь во внутреннем дворе, двигайтесь в направлении двухэтажного здания синего цвета. Там спросите Павла Ивановича. Это и есть начальник электронщиков, – разъяснил кадровик.
Мельников взял пропуск на нас двоих и повел меня во внутренний двор. В здании, где располагался отдел электронщиков, стояла гробовая тишина. Коридоры пустовали. Из-за закрытых дверей слышалось легкое постукивание клавиш да гудение оргтехники. Отыскав дверь, на которой приютилась табличка с надписью «Начальник НПЦ «Электронные системы», Мельников постучался и вошел в кабинет. Я проследовала за ним. За столом сидел парень лет двадцати пяти и яростно резался в «Танчики» в Интернете. К двери он сидел вполоборота, поэтому не сразу сообразил, что в кабинете посторонние.
– Ну, давай, давай, лошара местный! Долби его. Ага, труханули, фашисты несчастные! То-то! А мы сейчас еще фугасками лакернем! Эй, эй, куда прешь, немчура гнилозадая? А ну, стой, где стоишь!
Мы с Мельниковым переглянулись. Хорошая у парнишки работа, нечего сказать. Сиди себе в танчики играй. Андрей кашлянул, пытаясь привлечь внимание молодого человека.
– Сейчас, Толян, сейчас. Последний уровень остался. Я тут новый рекорд устанавливаю, – не глядя на вошедших, произнес парень.
– Простите, нам бы с начальством пообщаться, – официальным тоном проговорил Мельников.
Услышав незнакомый голос, парень обернулся.
– А Толян где? – удивленно спросил он.
– Вероятно, как и вы, по горло занят работой, – елейным голосом произнесла я.
– А я, это… Закончил раньше, – немного смутившись, сообщил парень. – А вы, собственно, кто? По какому вопросу? Имейте в виду, мой рабочий день заканчивается ровно в семнадцать ноль-ноль.
Парень уже пришел в себя и, раздосадованный тем, что непрошеные посетители помешали ему установить новый рекорд, нагло развалился в кресле, оглядывая нас с ног до головы.
– В таком случае, в нашем распоряжении еще целых двадцать четыре минуты. Думаю, успеем, – бросив взгляд на часы, заявил Мельников.
Доставая из внутреннего кармана удостоверение, он предъявил его парню и спросил:
– Вы начальник отдела?
При виде красных корочек с парня тут же слетел весь апломб. Он вскочил с кресла, вытянулся в струнку перед Мельниковым и скороговоркой проговорил:
– Что же вы сразу не сказали, что из органов? Милости просим. Естественно, для вас временные рамки неограниченны. Вы по какому вопросу?
– Нас интересует ваш сотрудник Проскурин Антон Павлович, – сообщил Мельников. – Что вы можете о нем сказать?
