А Энн Тензер позвонила утром в воскресенье. Ее звонка я тоже ожидал, поскольку мое имя мелькало в газетах в связи с расследованием дела, которое в "Ньюс" окрестили "убийством воспитательницы". В одной газете меня называли помощником Ниро Вулфом, а в другой - его мальчиком на побегушках. К сожалению, я не знал, какая из газет попалась на глаза Энн Тензер. Она была на меня обижена, а за что - и сама не знала. Не за то, что я выдавал себя за специалиста по пуговицам, и не за то, что случилось с её тетей. Когда мы распрощались, я, положив трубку, попытался это обмозговать, и пришел к выводу, что обижалась она за то, что сама мне позвонила. У меня могло создаться ложное впечатление, что ей хочется снова услышать мой голос. Так, кстати, и случилось. Сама виновата - нужно было заранее решить, за что на меня обидеться.
Пусть тщеславие - и не худший из людских пороков, однако мнение подавляющего большинства людей о собственной значимости и известности сильно преувеличено. Не лишен этого недостатка и я. Так вот, когда воскресным утром, согласно договоренности о встрече с Люси Вэлдон, я позвонил в дверь её дома на Западной Одиннадцатой улице, и Мария Фольц, горничная, впустила меня, то она и вида не показала, что читала про меня в газете. Нет, держалась она так, словно я был лишь досадной помехой каким-то её занятиям. Затем, когда я поднялся по лестнице и прошел в гостиную, Люси Вэлдон сидела за пианино, наигрывая какую-то пьеску. Так вот, она сперва закончила особо сложный пассаж, и лишь затем повернулась ко мне и вежливо промолвила:
- Доброе утро. Надеюсь, у вас есть для меня новости?
У меня язык чесался спросить её, допила ли она тогда "мартини", но я сумел обуздать себя.
- В некотором роде, - так я ответил. - Если вы видели утреннюю газету...
- Видела, но не читала. Я их никогда не читаю.
- Тогда придется ввести вас в курс дела. - Я придвинул стул поближе к хозяйке, но вместе с тем оставаясь от неё на почтительном удалении, и уселся. - Раз вы газет не читаете, то, стало быть, не видели и объявления, которое мистер Вулф поместил в четверг.
- Нет. Он поместил объявление?
- Совершенно верно. Возможно, вы помните, что пуговицы на комбинезоне показались мне необычными? Так вот, мистер Вулф тоже обратил на них внимание. В объявлении было назначено вознаграждение за любые сведения о пуговицах из белого конского волоса, и такие сведения мы получили. В пятницу, после ряда стандартных действий, рассказом о которых я вас утомлять не стану, я отправился в Мейхопек... Вы знаете, где находится Мейхопек?
- Конечно.
- Там я навестил некую Эллен Тензер, поскольку предварительно выяснил, что пуговицы из белого конского волоса мастерит именно она. Сейчас мы уже знаем про эту женщину намного больше, хотя в этом вовсе не её заслуга. И именно она изготовила те пуговицы, которые были на комбинезончике вашего малыша. Сам же малыш в течение некоторого времени проживал в её доме. Дом, кстати, совсем невелик, и кроме этого ребенка жила там только сама Эллен Тензер. Ребенок находился там около трех месяцев.
- Так это она его мать!
- Нет. В силу разных причин - нет. Я не стану...
- Но тогда она должна знать, кто его мать!
- Возможно, знала. По меньшей мере, знала, кто передал ей младенца. Но нам она этого никогда уже не скажет, поскольку она мертва. Ее...
- Мертва?
- Ну да. В пятницу утром, после непродолжительной беседы с ней я отправился звонить мистеру Вулфу, просить его прислать подмогу. Когда же я вернулся к её дому, Эллен Тензер уже и след простыл. В течение трех часов я обыскивал её жилище. Учтите, многие подробности я намеренно опускаю говорю лишь то, что вам следует знать. Так вот, домой Эллен Тензер так и не вернулась. А вчера в шесть утра патрульный полицейский обнаружил в брошенной машине мертвую женщину. Здесь, в Манхэттене, на Тридцать восьмой улице неподалеку от Третьей авеню. Ее задушили веревкой. Это и была Эллен Тензер, а убили её в собственном автомобиле. Вы бы уже знали об этом, если бы заглядывали в газеты. Вот почему она уже ничего нам не расскажет.
Глаза Люси Вэлдон превратились в блюдца.
- Ее убили!
- Вот именно.
- Но ведь... Господи, кошмар какой!
- Да. Я ввожу вас в курс дела. Если полицейским ещё не известно, что я побывал в её доме и устроил там тщательный обыск, включая даже погреб, то очень скоро они это установят. И ещё они узнают, что сразу после нашей беседы она уехала из дома, а ещё четырнадцать часов спустя её убили. Они захотят знать, что привело меня к ней, и о чем мы беседовали. Последнее меня не волнует, поскольку говорили мы с Эллен Тензер с глазу на глаз, а она мертва, но вот с причиной моего приезда все обстоит не так просто. Полицейские поймут, что я приехал к ней из-за пуговиц, но - почему? Кого эти пуговицы интересуют настолько, что понадобилось прибегнуть к услугам самого Ниро Вулфа? Конечно, они попытаются вытрясти из меня имя нашего клиента - собственно говоря, они потребуют это, и весьма настойчиво. В том случае, если они своего добьются, вас пригласят в контору окружного прокурора и допросят. Потом они начнут строить догадки, и довольно скоро предположат, что малыша в ваш дом вовсе не подбросили, а что вы это сами придумали в оправдание его появления у вас. И начнут усердно копать в этом направлении. История эта, к удовольствию многих, получит широкую огласку. Они опросят всех ваших друзей и знакомых. Но самое главное...
- Нет!
- Что - нет?
- Я не... Я за вами не поспеваю. - Люси насупилась, вид у неё был крайне озабоченный. - Это неправда. Малыша и в самом деле подбросили в вестибюль моего дома.
- Конечно, но они вам не поверят. Я их знаю как облупленных. Главное, что неприятности грозят вам в любом случае, начиная с того мгновения, как только мы назовем ваше имя. Если же мы откажемся вас выдавать...
- Минутку. - Ее брови сдвинулись ещё сильнее.
Молчание затянулось даже больше, чем на минуту.
- Боюсь, что я совсем сбита с толку, - сказала она наконец,. - Не хотите ли вы сказать, что эту женщину убили после... из-за того, что вы с ней повидались? Из-за каких-то слов, произнесенных в вашей беседе?
Я покачал головой.
- Вы неправильно выражаетесь. Скажем так: скорее всего, её убили из-за того, что кому-то очень не хотелось, чтобы она проговорилась про мальчонку, которого вам подкинули. Можно выразиться иначе: если бы мы не начали искать, кто подбросил ребенка и не обратились к ней, она, вероятнее всего, была бы ещё жива.
- Иными словами, - голос Люси возвысился, - вы хотите сказать, что в её смерти виновата я!
- Ни в коей мере. Это вообще нелепо. Человек, который подбросил вам младенца с пришпиленной к одеяльцу запиской, прекрасно понимал, что вы попытаетесь установить, откуда взялся подкидыш. Вот этот человек и отвечает за смерть Эллен Тензер, так что не пытайтесь присвоить его лавры.
- Господи, какой ужас! - Люси Вэлдон всплеснула руками. - Убийство! До чего мерзкая история! И, говорите, меня вызовут к окружному прокурору. Допрос, огласка...
- Тут есть одно "если", миссис Вэлдон. В том случае, если мы назовем имя нашего клиента. Я начал было...
- Почему вы не зовете меня Люси?
- Прикажите мне это в письменном виде, и я тут же повинуюсь. Должен заметить, что для женщины, не умеющей флиртовать и строить глазки, вы ведете себя довольно легкомысленно. Я начал было говорить, что если мы не назовем клиента, то сами влипнем по самые уши, но это - наша проблема. Главное для нас - охранять ваши интересы. Если вы не явитесь с повинной сами, то мы вас не выдадим.
- Но я... С какой стати я должна являться с повинной?
- Не должны, конечно, но, кто знает - может, вы уже это сделали. Насколько мне известно, трое людей в курсе, что вы обратились за помощью к Ниро Вулфу - ваша горничная, кухарка и ваш адвокат. Кто-нибудь еще?
- Нет. Больше я никому не говорила.
- Вы уверены?
- Да.
- Что ж, больше никому ни слова. Никому, поняли? Даже лучшей подруге. Людям свойственно болтать, а если слух о том, что вы прибегли к услугам Ниро Вулфа, достигнет ушей полиции, то вам не сдобровать. Принято считать, что адвокаты умеют держать язык на привязи, но это не всегда так, поэтому в отношении его и вашей прислуги нам остается только уповать на удачу. Специально их ни о чем не просите - от этого редко бывает толк. Людская натура настолько противоречива, что порой достаточно только попросить человека, чтобы он о чем-то не трепался, как он тут же кидается выбалтывать об этом налево и направо. К вам это, разумеется, не относится, поскольку на карту поставлено ваши доброе имя и репутация. Вы согласны со мной?
- Да. Но вы... Что же будет с вами?
- Не знаю. Думает в нашей паре мистер Вулф, а я лишь выполняю его поручения. - Я встал. - Главное для нас - сохранить в тайне ваше имя, поэтому я к вам и пришел. Пока полиция ещё нас не тревожила, хотя в доме убитой остались тысячи отпечатков моих пальцев, а они, наряду с "пальчиками" всех других официально зарегистрированных частных сыщиков, имеются в любой полицейской картотеке. Похоже, шпики что-то замышляют. Я вполне допускаю, например, что за мной могли установить слежку. Выйдя из дома, я не удосужился проверить, следует ли за мной "хвост"; если он профессионал, то засечь его, а тем более стряхнуть - дело довольно муторное. Тем не менее я шел пешком и, на всякий случай, следы запутал. - Я направился к выходу, но в дверях остановился и обернулся. - Если хотите, я готов перед вами извиниться. Это наша вина, что обычный розыск матери превратился в дело об убийстве.
