– Я пошел за машиной. Пяти минут вам хватит, Флетч.
– Конечно.
После ухода Карра Барбара повернулась к мужу.
– Флетч, дорогой, тебе не кажется, что все, связанное с твоим отцом, идет наперекосяк?
Флетч допил кофе.
– Мы знали это до прибытия в Кению.
Барбара оттолкнула Флетча от зеркала в ванной.
– Неужели наша совместная жизнь всегда будет такой?
Флетч чистил зубы.
– О чем ты?
Барбара выдавила пасту на свою зубную щетку.
– Ты всегда будешь убегать от меня? И появляться черт знает где?
Она уже надела купальник.
– Карр приглашал нас обоих. Ты сказала, что не хочешь лететь. Тебе, мол, обрыдли самолеты и ты желаешь отдохнуть, проведя день у бассейна.
– Потрясающе, – фыркнула Барбара – Ты притаскиваешь меня в Восточную Африку, до смерти перепугав мою мать, а потом улетаешь черт знает куда, оставляя меня в каком-то отеле...
– Я согласился слетать на это озеро. Я думал, ты составишь мне компанию.
– Я сказала, что хочу остаться в отеле. И подумала, что ты присоединишься ко мне.
– Дай мне прополоскать рот. Пожалуйста. Барбара чуть-чуть подвинулась.
– Мы поженились. Знаменательное событие в жизни каждого человека. Облетели полсвета, абсолютно не подготовившись к такому путешествию. Удивительное событие. Только для того, чтобы повидаться с твоим отцом. Тоже важное событие, только он почему-то никак не выкроит для него время. Вчера ты видел, как кого-то зарезали в туалете. Кровавое событие! А сегодня ты улетаешь от меня на озеро, о котором мы никогда не слышали, с человеком, которого мы практически не знаем!
– Ты теряешь чувство юмора?
– Когда ты угомонишься? Неужели ты не можешь хоть минуту посидеть спокойно?
– Ладно, я спущусь вниз и скажу Карру, что я не лечу. Мы посидим у бассейна.
Она навернула колпачок на тюбик с пастой, аккуратно положила тюбик на полочку. Повернулась к Флетчу.
– Нет. Ты полетишь, – и внезапно, сжав пальцы в кулачок, со всего маху ударила Флетча в живот, рядом с правой бедренной костью. – А это возьмешь с собой.
Флетч побагровел.
– Никто не бил меня в это место.
– Многое случается с нами впервые.
Флетч вышел из ванной.
– Теперь я не могу остаться.
– Прекрасный предлог.
– Другого нет. Увидимся за обедом.
– Как идет семейная жизнь? – Карр вырулил на проспект Гарри Туку.
В полуквартале от отеля «Норфолк», перед кольцевой развязкой, Флетч заметил полицейский участок.
– Между мужчинами и женщинами есть немалая разница, – ответил Флетч после долгой паузы.
– Да, – кивнул Карр, – есть. На эту тему сложены несколько миллионов песен. И с этим ничего не поделаешь. Не стоит придавать этому особого внимания. Жизнь-то у нас только одна, да и та не слишком длинная.
Он перешел на более высокую передачу.
– Ладно, вы, похоже, поняли, что мы с Барбарой поссорились.
Многие из мужчин, что шли вдоль дороги, были с детьми. На ветровое стекло упало несколько капель дождя.
– Надеюсь, Барбара всласть отдохнет у бассейна, – добавил Флетч.
– В Африке не принято сердиться на дождь, – покачал головой Карр. – Мы слегка уклонимся от маршрута. На ленч я хочу пригласить вас в рыбный ресторан на озере Туркана. О ресторане писать нечего. В отличие от бассейна, в котором вы предварительно выкупаетесь.
– Бассейна?
– Да, он вам запомнится.
– Да что можно писать о бассейне?
– Вы все увидите сами, – широко улыбнулся Карр.
Флетч глянул на книжку в мягкой обложке, лежащую на приборном щитке «лендровера». Жози Флетчер. «Убийство под шум прибоя». Повернулся к Карру.
– Вы читаете книги моей матери?
– Самый верный ее поклонник. Вы ее читали?
Флетч пролистал книгу.
– Откуда мне знать?
– Ваша мать, должно быть, очень благоразумная женщина.
– Благоразумная? – иногда Флетча изумляли эпитеты, посредством которых характеризовали его мать. Благоразумная. Наблюдательная. Не упускающая из виду такие мелочи, как неправильно поставленные часы или отсутствие собачьего лая. Практичная. Мудрая. Чего только не писали читатели ее романов.
– Да, она может заметить, что начался пожар. Но, скорее всего, закончит главу, а уж потом займется тушением огня.
Карр поерзал на водительском сиденье.
– Давно вы с ней виделись?
– В эту субботу. На моей свадьбе.
– И все-таки я полагаю, что она, без специального образования, выбрала нелегкую профессию, чтобы заработать на кусок хлеба себе и вам...
– Я это ценю, – Флетч бросил книжку на приборный щиток. – У нас состоялся долгий разговор. Я-таки заставил ее рассказать мне об отце. Его письмо побудило меня на решительные действия.
– Я вижу, – Карр откашлялся. – И что она вам сказала?
– Сказала, что любила его. Его исчезновение оставило ее в состоянии постоянного шока. С тех пор она пыталась разрешить эту загадку.
– Может, уровень писателя определяется универсальностью загадки, ответ на которую он ищет.
Флетч вытаращился на Карра.
– У пилота есть время поразмышлять, – продолжил Карр, словно объясняя предыдущую фразу. – Он постоянно витает в облаках. Почему человеческая жизнь принимает такие формы? Семья, друзья... Что это за институты, которые люди продолжают создавать, уничтожать, восстанавливать? Религии, нации, семьи, деловые предприятия, клубы... Для чего они? Жизнь уникальна, так как же может один человек сознательно отобрать ее у другого, какой бы ни была цель?
– Моя мать зарабатывала на жизнь детективными романами. В этом нет ничего загадочного. Они попали в пробку.
– Кто мы? – гнул свое Карр.
– Мы – загадки, ждущие, когда же на них найдут ответ.
– Вижу, вы уловили суть, – пальцы Карра выбили какую-то мелодию на руле. – Нельзя не задать себе такого вопроса, – машины медленно двинулись. – Странно, конечно, что ваша мать ничего не рассказывала вам об отце.
– Все эти годы она не знала наверняка жив он или мертв.
– Но она объявила его мертвым?
– Ей пришлось так поступить, чтобы продолжать жить.
– И вы думали, что он умер.
– Дети верят тому, что им говорят. Если суд объявляет: «Твой отец мертв», – ребенку остается только согласно кивнуть: «Хорошо. Мой отец мертв. А что будет на ленч?»
– И что было на ленч?
– Обычно вопрос: «Как будет по буквам hors d'oeuvres <Закуска (франц.)>?» Моя мать не могла написать правильно hors d'oeuvres. Но, как ни странно, продолжала подавать их на стол в своих книгах.
– То есть для вас происшедшее оказалось полным сюрпризом?
– Поначалу непривычно не иметь отца. Потом, однако, с этим свыкаешься.
– А тут кто-то приходит и говорит: «А вот и папуля!»
– Так где папуля?
Карр резко вывернул руль, обгоняя идущий впереди грузовик.
– Уолтер Флетчер крепко напортачил.
– Она также сказала мне, что предпочитала не говорить мне об Уолтере, потому что Уолтер, отсутствуя, не мог защитить себя.
Карр присвистнул.
– Благородная дама.
– Иногда любые новости лучше, чем отсутствие новостей.
– Я в этом не уверен, – Карр свернул к аэропорту. – Барбара, пожалуй, не будет жалеть о том, что не полетела с нами. Небо в сплошных облаках, так что зеленые холмы Африки мы не увидим. А она отдохнет у бассейна, пусть и не загорит. Ваша компания мне нравится. По крайней мере, я могу не беспокоиться, что вы уведете у меня «Убийство в шуме прибоя» до того, как я прочту книгу.
– Карр! – Флетч забарабанил кулаком по плечу пилота. Карр сдвинул шлемофон с правого уха. – Там тело. Мужчина лежит на земле.
Карр перегнулся через Флетча, чтобы посмотреть в правый иллюминатор. Качнул крылом, чтобы увеличить сектор обзора.
– Вы правы, – обнаженный мужчина лежал на боку, на открытом месте, вдали от леса. – А я-то думал, с чего здесь стервятники?
Парящие в небе птицы привлекли внимание Флетча к лежащему на земле человеку.
Они летели уже два часа, держа курс на северо-запад, над Белыми горами, восточной частью озера Найваша. Посмотрев вниз, Флетч увидел огромный белокаменный дворец Джинна, возвышающийся у самой кромки воды.
Карр указал ему на гигантскую впадину, рассекающую плоскогорье, называющуюся Рифтовой долиной <Другое название рифт Грегори, меридиональная ветвь тектонических разломов.>.
– Говорят, что недалек час, когда воды Красного моря докатятся до нас по этой долине, – прокричал он, перекрывая шум мотора. – Надеюсь, что в тот день я буду в болотных сапогах.
Сверившись с картой, лежащей у него на коленях, Флетч определил, что они находятся к востоку от хребта Лойчангамата. Внизу он не обнаружил ни одной деревни.
Ученый, которого они везли на озеро Туркана, доктор Маккой, устроился на заднем сиденье. Небольшого росточка, совершенно незагорелый, с неестественно белой кожей, в костюме из легкой шерстяной ткани, широкополой шляпе, сапогах, он постоянно кашлял и часто отхаркивался в носовой платок. Он не спросил, с какой стати в зафрахтованном им самолете оказался еще один пассажир. Он вообще ни о чем не спрашивал и говорил очень мало.
