– Аркан, не попади в капкан, – тут же отозвался Аркадий Михалыч.
– Нет, по мне уж лучше канкан, – улыбнулся беглый зэк.
– Снимаю шляпу, маэстро, – не унимался мнимый собеседник. – Кстати, Филину тут будет хорошо. Тихо. Никаких стрелок и терок. Только лишнее с него нужно будет снять… Освободить, так сказать от мирского перед бесконечностью.
Странный знакомый Кроткой оказался рослым мужиком. Ни капельки жира, одни накачанные мускулы. На груди смутная наколка – в темноте не разобрать. На всякий случай Аркан чиркнул зажигалкой, прикрыв огонек ладонями. Изображение шикарного парусника, под всеми парусами рассекающего пенящиеся гребни, было слишком красивым, но понятным. На языке блатных это означало, что его обладатель вор-гастролер.
На левом мизинце блеснул перстень. Аркан невольно задержал взгляд. Оригинальная печатка в виде миниатюрного квадрата зеленого бильярдного стола, на котором закреплена пирамидка из мелких бриллиантов. В темноте они брызнули веером разноцветных лучиков от пламени зажигалки. Печатку пришлось снимать с усилием. А вот Аркану перстень был впору.
– Так, ты теперь катала? – тут же съязвил Аркадий Михалыч.
– Настоящие каталы никогда не светятся, – огрызнулся Аркан. – Фуфель он, а не катала. Хотя камушки горят, как настоящие.
– По крайней мере, – не унимался мнимый собеседник, – мы знаем, что Филин правша, потому что левый мизинчик с печаткой он любил ставить на сукно. Тебе нужно будет научиться эдак оттопыривать мизинчик и поигрывать камушками под яркими лампами. Изумруд в золотой оправе это сильный оберег. Боялся чего-то Филин…
Пока Аркадий Михалыч рассуждал о печатке, Аркан вытряхнул все из карманов срезанной с трупа одежды и чиркнул зажигалкой. Вскоре на ее месте осталась горка пепла, которую смоет первым же дождем. На запах крови, запекшейся на затылке трупа, наверняка быстро сбежится зверье. Беглый зэк сел в машину. Он уже развернул джип, чтобы уехать, но оглянулся на миг в сторону, где лежало обнаженное мускулистое тело.
– Не по-людски как-то, – промелькнуло у него в голове.
– Ну, если кого и найдут здесь, – тут же нашелся Аркадий Михалыч, – то, скорее всего, беглого уголовника Данова. Так всем удобнее будет. Оформят и в архив. А вот Виктор Петрович Филин с паспортом и печаткой поедет искать счастья подальше от этих мест. Кстати, ты заметил, что он не носит часы, и помимо брелка с ключами в зажигании джипа нашелся еще один ключик в кармане. Новенький такой. Очень любопытно мне, к какому это замочку гастролер его притер… Ась?
– Не похож он на шпинаря, – буркнул Аркан. – Такой скорее обреет, чем будет по огонькам ходить. Да, и тачка у него мутная. Не стал бы гастролер на такой штопать… Не догоняю я что-то.
В тяжелых раздумьях дорога казалась бесконечной. Виляя в ущелье, грунтовка бежала вдоль реки. Предрассветный холодок бодрил, но печку он не включал, чтобы не задремать. От унылого пейзажа, усталости и навалившихся переживаний тянуло ко сну.
Вокруг ни единой живой души. Хоть бы остановил кто. В Европе, вон, давно нет ни единого клочка земли, который не пронумерован и не продан. А тут…
Помнится, как-то Аркадий побывал в Греции. Прочел, что его имя в переводе означает – рожденный в Аркадии – и решил посмотреть, что же это за Аркадия такая. Греция туристу понравилась, а вот сам Пелопоннес, где и располагалась Аркадия, на него впечатления не произвел. Патриархальное, богом забытое место. Историки пишут, что когда-то Аркадия была сильной и даже имела свои колонии, но позже кто только ее ни завоевывал. Спартанцы, римляне, славяне, турки… Жизнь словно остановилась там пару тысяч лет назад. Но везде деревеньки, стада, сады, дороги. Живут потихоньку, словно все бури отшумели далеко отсюда. Недаром, согласно мифологии, туда сбежал сын Зевса Аркад. Наверное, уже в те времена, прятались в той глуши… Еще запомнился дом в центре Триполи – столице Пелопоннеса. Он по окна врос в землю, а территорию вокруг только обнесли рабицей и табличку прикрепили. «Ждет хозяина». Вот ведь порядок какой. Никто за пару столетий так и не тронул пустующий дом. Закон охраняет.
– Почти, как у нас, – проснулся Аркадий Михалыч. – Разве что китайцы никого не спрашивают… Хотя, историки утверждают, что местные эвенки и маньчжуры имеют родственные корни с выходцами Хуанхэ и Янцзы. Так что они у себя дома.
– Ты не умничай, – сонно проворчал Аркан. – Теперь добраться бы до Амуткачи, а там нас так просто не возьмешь.
– Какие такие апачи? – передернул Аркадий Михалыч. – Уж не североамериканские ли?
– Я любил смотреть в детстве фильмы про индейцев, – откликнулся Аркан. – Апачи были самыми свободолюбивыми. Никогда не сдавались, а попадались – убегали в прерии.
– Постреляли их охотники за скальпами. Никого не пощадили.
Аркан скрипнул зубами в ответ. Рука невольно пошарила под сиденьем справа и наткнулась на массивную рукоятку. Остановив джип, беглый зэк стал осматривать находку. Это был двадцати-зарядный «Стечкин». Увесистый автоматический пистолет внушал чувство превосходства и уверенности. На конце ствола проглядывалась резьба для глушителя. Когда-то, еще до зоны, Аркану довелось пострелять в тире из такого. Машинка что надо. «Стечкин» мог работать очередями и прицельно одиночными. Посильнее «ПМ» и «ТТ», его спецназ использует. Одно время они с приятелями зачастили в стрелковый клуб, где на спор стреляли по мишеням…
– Теперь нас трое, – хихикнул голос Аркадия Михалыча. – Можно и на троих сообразить, и отстреливаться легче будет.
– Что-то мне этот цирк напоминает Змея Горыныча о трех головах.
– Сказка ложь, да в ней намек, – сладко пропел Аркадий Михалыч. – Наша ночная птица Филин, похоже, – киллер. Уж больно оружие подходящее. А наколка в виде парусника говорит, что гастролер заказы брал в отдаленных местах. Не думаю, что только в Амурской области, хотя это, извиняйте, пол-Франции. Тут, разве что, трасса на Благовещенск представляет интерес, а остальное не достойно внимания уважающего себя стрелка.
В комнате с плотными шторами царил полумрак. Языки пламени в большом камине, словно таинственные сполохи, выхватывали фрагменты изображений на больших картинах, развешенных по стенам. Было жарко, даже душно. Сидевший в старинном резном кресле мужчина потянулся к большому кубку с вином, расположенному на небольшом столике по правую руку. Ему хотелось утолить жажду не торопясь, маленькими глотками, перекатывая на языке напиток, словно невысказанные когда-то слова, которые еще продолжают звучать в воображаемом разговоре, навевая приятные воспоминания и вероятные развития событий давно минувшего дня.
В камине что-то треснуло, и сноп искр осветил комнату. Протянутая к кубку рука, замерла на полпути, будто натолкнулась на незримое препятствие. На отполированной поверхности кубка, украшенной жемчугом и тонкой чеканкой, вспыхнуло и долго отсвечивало чье-то лицо. Изображение было искажено кольцевыми выпуклостями и вмятинами на серебре старинной работы. И все же мужчина узнал это лицо. Оно странным образом появлялось накануне каких-нибудь важных событий его жизни, словно знак судьбы. Внимательный, даже настырный взгляд, путаясь в тонкой паутине замысловатого рисунка чеканки, молча заглядывал внутрь того, кто посмел протянуть к нему руку…
– Вы так сгорите, мужчина, – разбудил Арика заботливый женский голос. – Видно, издалека приехали. Вон, и кожа белая, и сморило на солнышке. Нынче лето не чета прошлогоднему, а все ж, припекает. Шли бы в тенек, а то и окунуться не грех. Детвора, вон, из воды не вылезает, а мы все терпим.
– Да, интервью нужно взять, – быстро нашелся недремлющий Аркадий Михалыч. – Работа такая… А солнышко, действительно, сегодня припекает.
– Никуда ваше интервью не денется, – строгий тон женщины наводил на мысли о ее учительском прошлом. – Вечером все участники и представители пойдут на ужин. К восьми подходите в ресторан «Прибрежный», там этих интервью…
Мимо пронесся катер, а за ним, перепрыгивая с одной кромки волны на другую, как акробат на трапециях, выполняла фигуру за фигурой крепкая девушка. После очередного пируэта спортсменка не удержалась и звонко шлепнулась в воду.
– Стыдоба-а-а, – протяжно взревел следом солидный голос новой знакомой. – Мы так вылетим. Соберись! Соберись!
Катер медленно развернулся и, подобрав спортсменку, укатил за линию, обозначавшую старт. Спасшая мнимого корреспондента от неминуемого солнечного удара женщина нависла над поручнем трибун, провожая взглядом удаляющийся белый бурун на водной глади.
– Вика, ну, нельзя же так. Фал провис до воды, потому и падаешь.
– Ваша? – решил поддержать разговор Арик.
– Соседская… Хорошая техника, а вот мандраж в коленках еще тот. Рано ей еще… Нет команды! Нет.
– Что так? – удивился бывший зэк.
– Эту молодежь еще обстреливать нужно, – собеседница грустно смотрела вдаль, – но боле некому… Пойдемте-ка, я вас кваском угощу. Холодненький. Там, в теньке.
