Из дальнего угла раздался тупой смех. Звучащая из мощных динамиков мелодия закончилась, и началась следующая. Вместе с ней изменилось и освещение: темно-фиолетовый свет сменился бордовым. Лица посетителей приобрели серый оттенок. Народу в зале прибавилось. Гул человеческой речи стал уже ощутимо сопоставим с льющейся из динамиков музыкой. Среди прибывших знакомых мне лиц не наблюдалось. Что ж, чудес на свете не бывает. А если и бывают, то случаются так редко, что поэтому и называются чудесами. Конечно, было наивно рассчитывать найти нужных мне людей сразу, в первый же вечер. Но терпение и труд, как известно, все перетрут, и я терпеливо ждала.
Время шло. А, точнее, тянулось медленно и тягуче, как тянется всякое томительное ожидание. На меня стали поглядывать искоса. Еще бы: девушка сидит одна! Двум назойливым кавалерам я уже успела отказать. Или, если сформулировать точнее, отшила их. В дверях показался охранник и, окинув взглядом весь зал, недвусмысленно посмотрел на меня. Он явно на что-то рассчитывал. Моя миссия, похоже, на сегодня срывалась. Я приготовилась уходить, поскольку в постепенно накалявшейся атмосфере мне было не избежать слишком настойчивых и откровенных посягательств. Я, разумеется, не боялась этого — достойный отпор мог получить любой, но мне предстояло появиться здесь еще и, возможно, не один раз, поэтому заводить врагов раньше времени не стоило.
Я поднялась и подошла к стойке бара, чтобы заказать себе какой-нибудь коктейль «на посошок». По дороге я спиной почувствовала быстрый и колючий взгляд. Он пробежался по моей спине, задержался на бедрах и ушел в сторону. Взяв бокал, я повернулась лицом в зал и облокотилась на стойку. В помещении почти ничего не изменилось. Почти. Но мое сердце радостно екнуло и безошибочно указало мне на этого человека. Он садился за соседний от покинутого мною столик. Значит, недопитый бокал и фисташки принадлежали ему. Узнать его лицо мне не представляло абсолютно никакого труда. Во-первых, я запомнила его совершенно четко, а, во-вторых, отметины вокруг левого глаза и на щеке безошибочно указывали бы на него в течение, по крайней мере, еще одной недели. Это были следы от стекол очков, разбитых мною в лодке. Именно этот тип был тем вечером в арке, а на следующий день стрелял из подводного ружья. Все-таки чудеса иногда случаются…
Я сделала небольшой глоток из бокала и пошла в направлении отмеченного мною парня. Столик, который я только что оставила, уже заняла небольшая компания из четырех человек. Я села за другой поблизости, устроившись так, чтобы держать в поле зрения соседний столик, спину его хозяина и видеть краем глаза все, что там происходит. Через некоторое время мне оставалось бы только спросить у него время, попросить закурить, или еще что-нибудь в подобном роде и, завязав разговор, войти в контакт.
«Стрелок» был одет в застиранную черную майку с трудно читаемой надписью готическим шрифтом поперек груди. Возможно, он не был «пауком», поскольку не щеголял в такой же безрукавке. Впрочем, для выполнения моей миссии это не имело абсолютно никакого значения. С мрачноватым выражением он посматривал исподлобья, и его глаза странно поблескивали в расцвеченном световыми эффектами сумраке бара. Вся его сгорбленная фигура выражала угрюмость. К нему неожиданно подошел кто-то еще, кого я не могла хорошо рассмотреть боковым зрением.
— Привет, Леший! — воскликнул новоприбывший.
Обращался он явно к моему знакомому. Стало быть, сегодня и вчера я имела дело с Лешим. Это прозвище в какой-то мере подходило ему: рыжеватый оттенок растрепанных волос и слегка диковатый вид действительно придавал Стрелку отдаленное сходство со сказочным хозяином леса, но только в более ухоженном и помытом варианте. Леший молча поднял голову и, едва разжимая зубы, довольно мрачно процедил:
— Здорово.
Тот сел рядом, секунду помолчал, по-видимому, пытаясь понять причину мрачного настроения Лешего, и затем дружеским жестом хлопнул его по плечу.
— Чего такой мрачный? — спросил он. — Как делишки-то?
— Хреново, — сквозь зубы процедил Леший.
— Чего так?
В ответ на это Леший пробурчал что-то невнятное. Его сосед опять что-то сказал, протянул ему папиросу и щелкнул зажигалкой. Леший сделал глубокую затяжку, выпустил струйку дыма в потолок и вернул папиросу для следующей затяжки хозяину. Они курили анашу. Вокруг меня повисло облако липкого тягучего дыма. Я уже давно отвыкла от этого дурманящего аромата, и в какое-то мгновение предметы вокруг меня качнулись и попытались начать медленное движение по кругу. В памяти тут же возникло воспоминание о моем первом знакомстве с этим терпковатым дымом: робкий вдох, и затем на месте сердца возникла бездна, захватывающая дух, а тело стало каким-то необязательным.
Дальше были только спазмы, обидные и болезненные, и муть в глазах, и страстное желание вывернуть желудок наизнанку. Но желудок был пуст. Затем рот наполнился немыслимой горечью, и я сплюнула зеленый комок подкатившей к горлу желчи. Проводник-араб широко заулыбался, так же как, наверное, смеются над первым опьянением приятеля «опытные» друзья. С плевком все прошло, и я всем телом погрузилась в горячую и густую, словно чад, истому. Время и пространство потеряли свою реальность. В таком состоянии многомесячный переход в пустыне становился нетрудным делом.
Однако сейчас я была не в пустыне, и качнувшиеся в моем сознании предметы возвратились на свои привычные места. За столик к Лешему подсели еще двое. Один из них был в джинсовой безрукавке. Скосив глаза еще больше, я узнала в нем одного из арки. Парни пришли со своими бокалами, сделали по большому глотку и по очереди коротко затянулись анашой.
— … эта сучка выпрыгнула из воды и врезала так, что я чуть не отдал концы, — рассказывал им Леший.
Это было явно про меня. Леший говорил и жаловался одновременно. Я вся напряглась и превратилась в слух, пытаясь настроиться только на восприятие их разговора и отключиться от окружающего шума. Но мощные динамики, словно специально, начали выплевывать очередную порцию музыкальных завываний, и мне удавалось расслышать только отдельные куски фраз.
— …ну, ты и вляпался… Серый тебя прибьет.
— Серый — это такой лысый?
— Да, со шрамом над ухом… Если назовешь его лысым, тоже прибьет.
— …за «лысого» становится бешеным…
— как же ты учудил вляпаться так с Красным?
— Все из-за этого пидора Красного… с него все началось. Теперь, вот, гоняйся за этим его дружком… а тут еще баба эта, стерва, хрен знает, откуда взялась… если бы не она, достал бы его сегодня и разобрался с ним по-другому, — злобно выдавил Леший, на секунду откинувшись назад, и чуть не задев меня затылком.
Да, знал бы он, кто сидит у него за спиной!
— … с бабой-то справится не мог?… вся рожа исцарапана… уделала как сосунка…
Последние слова были произнесены насмешливым и явно издевательским тоном. Леший злобно огрызнулся в ответ, и его собеседник резко выпрямился на стуле, изменившись в лице. Назревала ссора. Они перекинулись еще парой ругательств и почти одновременно поднялись со своих мест. Леший сжал бокал с недопитым коктейлем и коротко, без размаха, плеснул остатки обидчику в лицо. Тот дернулся в сторону, но уклониться не успел — темно-бордовая жидкость растеклась по его лицу, а обкусанная полоска лимонной кожуры гордо повисла над ухом, словно орлиное перо в волосах индейца. Багровые следы на лице, переливавшиеся в такт музыке и вспышкам ламп, только усиливали сходство с боевой раскраской краснокожего индейского вождя, откопавшего томагавк войны.
Парень мотнул головой в попытке сбросить лимонную корку, но та не желала расставаться со своим новым местом. Леший, не теряя даром времени и не выпуская бокал из левой руки, с размаху ударил противника по лицу. Я инстинктивно подалась вперед, чтобы локти Лешего не задели меня. Бокал хрустнул и рассыпался на осколки, порезав сразу обоих противников одновременно: одному — лицо, другому — ладонь.
Тем не менее, обидчик оказался не трусливого десятка. Он сильно поддал коленом стол снизу, от чего тот вздыбился. С грохотом посыпались стаканы. Я выскочила из-за стола, резко откинув стул. Кто-то попробовал разнять дерущихся, но сам попал под горячую руку. Раздался шум ударов, бьющейся посуды и опрокидываемых стульев.
Вокруг нас тотчас образовался круг зевак и болельщиков. Неожиданно чьи-то потные руки обхватили меня сзади за талию и похотливо устремились вверх. Инстинктивно, без эмоций — для меня это было лишь привычной реакцией, я быстро шагнула назад, чтобы не потерять равновесие и одновременно дернулась в сторону. Моя рука быстро согнулась вперед для короткого замаха, и кулак устремился в промежность схватившего меня. Захват мгновенно разжался, и незадачливый любитель женского тела глубоко охнул. Я резко развернулась и выброшенным локтем ударила согнувшегося пополам прыщавого парня. Он выразительно охнул еще раз и, не отпуская крепко сомкнутых на ширинке рук и не сгибая ног, грузно приземлился на копчик. Затем, взвыв от боли, завалился набок и, словно придавленное кем-то животное, стал судорожно извиваться и бестолково грести пальцами по полу, стараясь одновременно схватиться за ушибленные места и спереди, и сзади.
