Все решилось само собой, без слов. Когда напор сладких звуков оказался тягучим, чересчур томительным, мы тихо скользнули за дверь и, держась за руки, быстро спустились по лестнице.
Цокольный этаж встретил нас теплым ласковым сумраком. Юра лишь на мгновение выпустил мою руку и, быстро нашарив в кармане ключ от гимнастического зала, отпер единственную в этом крыле здания дверь.
Теперь перед нами простиралось огромное пространство, освещенное лишь полной луной и желтоватым фонарем, свет которого бил в дальнее окно. Издалека сверху доносились звуки музыки, как будто сквозь плотную толщу воды в подводное царство.
Вспоминая об этих минутах впоследствии, я не раз удивлялась: как мне не бросилась в глаза явная пошловатость ситуации?
Терять невинность с помощью физрука на матах в гимнастическом зале! В изрядном подпитии! Во время выпускного вечера!
Но реальность была столь пленительной, что заглушала все аргументы «против».
Кожаные маты оказались удобными и теплыми, мягкими и податливыми, тело Юры ловким и нежным, а музыка, доносившаяся с верхнего этажа, ненавязчиво задавала нам нужный ритм. Кажется, это был «Modern Talking». И с тех пор я не могу слышать эти песни без улыбки…
Тот вечер сохранил для меня удушающий аромат сирени и запах чего-то еще — вязкого и сладкого. Этот запах ни разу не попадался мне в дальнейшем, а тогда мне пришло в голову сравнение с лунной пыльцой. Смешно, конечно, что и говорить. Но странно было бы ожидать рассудительности от романтической особы шестнадцати лет от роду.
* * *
Немного отодвинувшись и поправив волосы, я улеглась повыше. Рука, опустившись на пол, нашарила что-то твердое и ребристое.
Я подняла этот предмет, оказавшийся книгой, и, поднеся к глазам, раскрыла наугад.
«Волшебники — это видящие. Что значит для них „видеть“? Это значит видеть реальность в целом, а не во множестве отдельных ее частей.
— Ты всегда был волшебником? — спросил мальчик Артур.
— Как я мог им быть всегда? — ответил Мерлин. — Когда-то я бродил, подобно тебе, и все, что я видел, глядя на человека, это была форма из плоти и костей.
Но со временем я начал замечать, что человек живет в доме, который служит продолжением его тела, — несчастные люди с беспорядочными эмоциями живут в грязных домах, счастливые и довольные живут в опрятных домах.
Это было просто наблюдением, но после того, как я немного подумал над этим, я, глядя на дом, уже многое знал о живущем в нем человеке.
Потом моя способность видеть расширилась. Когда я смотрел на человека, я не мог не видеть его семьи и друзей. Они тоже служат продолжением человека, и оно многое говорит мне о том, кто этот человек на самом деле.
Потом я стал видеть еще больше. Я начал видеть то, что находится под маской внешнего вида. Я видел эмоции, желания, страхи и мечты. Конечно, все они тоже являются частью человека, если у вас есть глаза, чтобы их увидеть…»
«Немаловажное добавление», — усмехнулась я про себя и, захлопнув книжку, поднесла томик поближе к ночнику, чтобы прочесть заглавие.
«Путь волшебника».
Я зевнула и вернула запылившуюся брошюрку на место под кровать.
Забавно, что многие вещи, которые мы проходили на теоретических занятиях в разведгруппе, теперь печатаются массовым тиражом в эзотерических книжечках для продвинутых домохозяек.
Вот только идет ли это знание впрок? Тому же Леониду Борисовичу, к примеру?
Как там говорилось? «Если у вас есть глаза, чтобы увидеть…»
Да, это и есть самое главное. А уж как называть это — волшебством, опытностью, проницательностью — без разницы. Суть от этого не меняется.
Я положила руку под щеку, повернулась спиной к спине Леонида и медленно, не торопясь, заснула — так, как нас учили, вплывая в сон, как река в своей дельте впадает в огромный разумный океан…
Разбудили меня звуки выстрелов. Половина пятого утра — очень удобное время для неожиданных визитов, это прекрасно знали оперативники НКВД в тридцатые годы. Тогда многие граждане предпочитали отсыпаться днем, чем быть застигнутыми врасплох под утро.
Стреляли в наши окна.
Я услышала звон разбитого стекла, доносившийся из гостиной и соседней с ней комнаты. Спальня была без окон и представляла собой глухое помещение с вентиляционной трубой сверху, так что снаружи нас не достанут. Но дверь была самой обыкновенной дубовой и защитить, разумеется, не могла. Если нападающие уже проникли внутрь, то через несколько секунд они уже будут здесь.
— А? Что? — рванулся на постели босс. — Господи, да что же это?
— Покушение, — коротко ответила я, набрасывая халат своего босса.
Симбирцев выглядел абсолютно ошарашенным и беззащитным. Он даже не встал с постели, только присел, зачем-то прикрывшись одеялом.
— Оружие в доме есть? — быстро спросила я, подходя к двери и пытаясь вычислить по звукам шагов местонахождение непрошеных гостей.
— Ружье… в кабинете, в сейфе. Это через две комнаты, — растерянно ответил Симбирцев. — Ключ в правом ящике письменного стола.
— Да хоть в левом, — беззлобно съязвила я. — Значит, так. Я сейчас попробую с ними разобраться, а ты забываешь про свою мужскую гордость, быстро лезешь под кровать и оттуда вызываешь по мобильнику подкрепление. Предупреди их, что подходы к дому могут быть под контролем, пусть хорошо экипируются.
— А как же… — начал было босс, но я так посмотрела на него, что Леонид покорно кивнул и, схватив с пола брюки с телефоном, без лишних слов и возражений полез выполнять мое приказание.
Я действовала быстро и решительно. В такие минуты лучше не думать — пусть это делает за тебя твой внутренний воин — так меня учили, так я жила все эти годы в разведгруппе. Главное — вырастить это невидимое, но всемогущее существо внутри себя и никогда не пытаться противоречить ему во время боя.
Я выхватила брошюру из-под кровати, проверила обложку на прочность. Должна выдержать. Жаль, что картон, а не твердый переплет, но тоже ничего.
Судя по осторожным шагам в глубине коридора, эти трое уже проникли в дом.
Странно, зачем тогда им нужно было привлекать к себе внимание, паля по окнам в гостиной? Если человек решил войти в чужой дом без спроса и убить хозяина, то он делает это или нахрапом, или очень тихо.
Сначала мне казалось, что нападавшие избрали первый вариант. Теперь по всему выходило, что они остановились на втором.
Что же им могло помешать? Но у меня не было времени на размышления.
— Я на входе, вы двое — внутрь. Пошарьте по комнатам и сделайте все как надо, — раздался приглушенный голос из холла.
«Ага, значит, они решили разделиться, — сообразила я. — Что ж, это очень даже неплохо. Разделяй и властвуй, так говорили древние. А тут и разделять ничего не надо, сами справились».
Один парень, вооруженный автоматом, рванул на кухню. Там он сможет бродить довольно долго — помещение было с переходами и многочисленными подсобками типа чуланов перед черным ходом.
Второй направился в гостиную. Я быстро шмыгнула за кресло с самой высокой спинкой и, подобрав полу халата, затаилась.
Дождавшись, пока этот тип пройдет мимо моего кресла, я подскочила к нему сзади и быстро и твердо провела обложкой брошюры ему по горлу.
Вы когда-нибудь ненароком резали себе пальцы бумагой? Это довольно-таки больно в первые секунды, и если при этом закрыть глаза, то может показаться, что тебя полоснули по подушечке указательного, скажем, пальца очень острым лезвием ножа.
Вот так этому парню и показалось. Я даже не уверена, что он не видел то, что у меня было в руках в ту секунду. И чисто по-человечески это понятно. Чем же тебя еще сзади могут полоснуть по горлу? Прямо по сонной артерии? Во время нападения?
Правильно, ножом.
И даже если у меня в руках будет микрокалькулятор «Ситизен», все равно в первую долю секунды ты подумаешь, что это нож.
Что обычно происходит в таких случаях? Сонная артерия — это всегда очень серьезно. Поэтому инстинктивно человек хочет на ощупь проверить, чего ему повредили. Дурацкая, кстати сказать, привычка — ковыряться пальцем в ране. Кровь таким образом все равно не остановишь, а инфекцию запросто можно занести.
А уж если убили — так уж тем более нечего себя в последний раз ощупывать. Когда умираешь, полезнее сконцентрироваться на других вещах.
И этот парень, натурально, поднес руки к своему драгоценному горлу.
Автомат, висевший у него на груди, на какое-то время остался бесхозным, а я именно этого и ждала. Развернув его дулом к владельцу, я направила ствол в живот парню. И тут он снова повел себя некорректно. Никогда не надо толкать человека, который тычет тебе в солнечное сплетение стволом «калашникова».
Но таким простым вещам его тоже не учили. Он рванулся вперед и задел мой локоть. Так что, можно сказать, я его даже и не убивала.
