Сандор сделал вид, будто ищет дом в аренду. Он сказал, будто слышал, что в Джаредз есть свободный коттедж. Муж Дорин, Стэн, вскоре ввел его в курс дела. В том коттедже живет шофер (он использовал именно это слово) Апсоландов со своей дочкой, которая учится в деревенской школе вместе с дочкой Стэна и Дорин. Жены у него нет, она то ли умерла, то ли сбежала, в общем, что-то в этом роде. Стэн сетовал на то, что Дорин от дома до Джаредз приходится целую милю ехать на своем мопеде, а в плохую погоду это ужасно. Сандор был вынужден купить ему и его приятелю выпивку, и, естественно, расплатиться материной «Американ экспресс» он не мог.
Я снова поехал за Гарнетом и Принцессой. На этот раз я был значительно осторожнее. Сначала я решил, что они едут в Кембридж, хотя был не четверг, но они доехали всего лишь до Бери. Всю дорогу я держался за ним через три машины, и несколько раз мне казалось, что я потерял «Бентли», но это заметная машина, и на шоссе А134 ее видно издалека. К моему удивлению, когда Нина вылезла из машины на парковке, Гарнет вылез вместе с ней. То есть, естественно, он вылез, чтобы открыть ей дверцу, но вместо того, чтобы сесть обратно и ждать, пошел с ней. Если бы у нее была хозяйственная сумка, он, думаю, нес бы ее, но сумки не было.
Я рассмотрел ее. Сандор прав: она все еще красива, изменилась не сильно. Очень стройная и выглядит маленькой только рядом с Гарнетом, который, наверное, ростом сто девяносто. День был замечательным, довольно жарким для апреля, и она оделась в костюм, бледно-серый с белой блузкой, которая казалась очень свежей и даже хрустящей. Волосы у нее не длинные и не короткие, до середины шеи, и подстрижены колоколом. Челку она не носит. Какие бы ни были у нее волосы тогда, в восемнадцать лет, сейчас они светло-русые, с прядями разных оттенков: и бледно-каштановыми, и золотистыми, и соломенными. Тилли тоже делала такое со своими волосами, она любила менять цвета, но думаю, что у Принцессы цвет натуральный.
В Бери есть пешеходная зона с магазинами. Я некоторое время шел за ними, а когда они свернули в магазин здорового питания, я вернулся в машину и поехал домой. «Бентли» обогнал меня на единственном участке этого шоссе, где можно было совершить обгон. Быстро же они закончили свои дела. Принцесса сидела сзади, Гарнет, очень прямо, как подобает, за рулем. Не похоже, что они много беседуют.
Вчера погода снова поменялась – так всегда бывает в апреле, – и полил дождь. Мы сходили за газетами, потом зашли в магазин недалеко от дома и купили дождевики, один желтый, другой черный, с капюшонами. Продавец поворчал, недовольный тем, что с ним расплачиваются карточкой «Американ экспресс», но согласился принять ее, когда понял, что это единственная возможность продать нам товар. Я надел черный, и Сандор повез меня на окраину деревни. Я собирался пройти по тропинке, которая пересекала территорию Джаредз, но на саму территорию заходить опасался, из-за собак. Стэн, как и все местные, стоило только упомянуть Апсоландов, много чего мог порассказать и о тропинке, и о собаках.
Я накинул капюшон. Я знал, что меня нельзя узнать, и это было хорошо, потому что первым, кого я увидел, был Гарнет, выгуливающий собак. Он прошел сквозь живую изгородь, которая шла по границе Джаредз, по меже, овчарки неслись впереди него. Дождь прекратился, но земля пропиталась водой, с деревьев капало. Собаки устремились прямо ко мне, Гарнет начал кричать и свистеть. Собаки подчинились ему в тот момент, когда я уже собирался взобраться на дерево. Он крикнул:
– Прошу прощения!
Я поднял руку, надеясь, что он воспримет этот жест как дружелюбный.
После этого я пошел в сторону, противоположную той, куда пошел он. Я обнаружил, что тропинка разветвляется: одна стежка шла через земли Джаредз, оттуда и пришел Гарнет, а другая – к шоссе, при этом она проходила почти вплотную к постройкам на заднем дворе дома. Я еще не увидел дом из-за деревьев и характера местности. Тропинка повела меня вдоль кремневой стены, которая огораживает все внутренние постройки. Все это напомнило мне картинку огороженного стеной города. Там было небольшое возвышение, насыпь, с которой я, наконец, увидел дом, но только заднюю его часть, где не было ничего интересного. Я разглядел то, что, наверное, когда-то было чем-то вроде большой оранжереи, конюшню с часами и домик Гарнета. Двор располагался посредине всего этого.
Из задней двери дома вышла женщина и пересекла двор. Она была маленькая и жилистая, с темными волосами, собранными на макушке. В руке она несла корзину. Мне пришлось спуститься. На расстоянии не видно, есть ли кто-нибудь у окон. Стекла кажутся черными. И именно в тот момент я услышал выстрел.
О, он не имел ко мне отношения. Я понял это почти сразу. Я испугался всего на долю секунды. Последовало еще несколько выстрелов. Я находился на общественной тропе, имел право находиться там. Я пошел дальше через лесок, не выходя на дорогу, от которой до построек Джаредз было рукой подать. Несмотря на то что я смотрел по сторонам и был уверен, будто знаю, что происходит впереди и позади меня, я все равно едва не налетел на мужика с ружьем.
Он был высоким, этот мужик, правда, пониже Гарнета, с каким-то ввалившимся лицом и ртом, похожим на щель. Сейчас я знаю, что это был Апсоланд, потому что Сандор показал мне фото, но тогда не знал. Вероятно, он решил устроить себе отгул и не ездить на работу в Лондон. Он нес гладкоствольное ружье, думаю, двенадцатого калибра, и держал его так, как держат люди вроде него: переломленным и перекинутым через руку. Небрежно – вот правильное слово, как говорит Сандор. Он был одет в куртку «Барбур»[29], зеленые сапоги и фуражку. Идеальный деревенский джентльмен. Я видел только одного человека, который носил фуражку, Папиного Папу, но тот был очень стар и говорил, что родился в те времена, когда на улицу не выходили без головного убора.
Он заговорил со мной. Он сказал:
– Доброго вам вечера. Стало получше, правда?
Он имел в виду погоду. Я сказал:
– Правда. – И каждый из нас пошел своей дорогой.
Я думал, что отстреливать что-то можно только зимой, но когда рассказал Сандору об Апсоланде, тот сказал, что нет, кроликов и голубей можно отстреливать в любое время. Ему, кажется, было приятно услышать, что Апсоланд такой зануда, другими словами, скучный человек.
– Нам придется пробраться туда, малыш Джо, – сказал он. – Как мы это сделаем?
Они неслись впереди него по поросшей вереском пустоши, коренастые овчарки с длинной шерстью цвета «перец с солью». С ним они вели себя хорошо, слушались. Они подбегали, когда он звал собак – их нелепые имена, что бы там ни думал Апсоланд, были из скандинавской или греческой мифологии. Они садились, ну, не сразу, когда получали команду. Они рычали и лаяли при любом неожиданном звуке, но для этого они и были предназначены. Людей, которых знали, собаки воспринимали вполне дружелюбно. И в то же время он хотел свести к минимуму их контакт с Джессикой. Естественно, она была бы рада иметь свою собаку, но он отлично знает, как к этому отнесся бы Апсоланд.
– Никаких питомцев, договорились, Пол, да? Ты же хороший парень.
Пол Гарнет терпеть не мог, когда его называли хорошим парнем, но он не собирался поднимать бучу из-за этого. Когда человек нанимается на должность слуги, он должен понимать, что ему придется спуститься на несколько ступенек по социальной лестнице. Альтернатива – даже не обучение, а попытка научить чему-то, чему угодно, тридцать пять подростков в школе Центрального Лондона – больше не привлекала. Кроме того, вместе с работой предоставлялось и жилье. А человеку, от которого ушла жена и оставила его отцом-одиночкой, нужен дом.
Пол подставил лицо солнцу. Небо Саффолка, свет Саффолка – за все эти годы он почти забыл, какие они. В бескрайнем синем небе сказочными горами плывут кучевые облака, они наползают на солнце и погружают пустошь во мрак, разделенный широкими потоками яркого света. Пропитавшиеся водой поля, стоящие под паром, напоминают усыпанный бриллиантами ровный зеленый ковер, на фоне которого редкие кусты утесника[30] кажутся золотыми. Он родился не в этой части графства, а восточнее, где ветры, прилетающие с Сол-Бей, начисто сбривают с полей кусты и вереск, а деревья заставляют клониться к земле. Полу нравился здешний, более мягкий, климат, огромные дубы, растущие купами остролисты, священные деревья, которые не решались рубить суеверные фермеры. Впереди лес как бы расступался в стороны, расщепленный вершиной холма, – это было типично для всех лесов Саффолка. Если собаки забегут туда, он их никогда оттуда не вытащит. Пол позвал:
– Один! Тор!
Они не прибежали по первому зову. Не так уж они и хороши. Он позвал их снова, и Тор в сомнениях замедлил бег. Он позвал их в третий раз. Тор повернулся и побежал к нему, лениво, как собака в замедленной съемке. Пол дунул в свисток – предполагалось, что это должно быть своего рода тревожной кнопкой для собак, такой, которую нажимают, когда все пропало. Один – он, уткнувшись носом в землю, исследовал границу леса – встрепенулся и во весь опор понесся к нему.
