Чтобы сыграть роль так правдиво, чтобы зритель до конца поверил актеру, может быть, впервые в жизни, понял самого себя, нужно не только как следует представлять то, что играешь, но и как бы признаться, что в действительности переживал что-то подобное. Человек, не склонный к эксгибиционизму, не склонен открывать свое внутреннее "я", но без этого настоящей игры не бывает.
Я не великий актер — популярный. Я давно уже понял, что если я однажды не решусь на такое, а это меня пугало, то так и останусь просто популярным. Я постоянно натыкался на барьер, не мог перейти рубеж. Но в автомобиле я отпустил вожжи, надеясь, что мое состояние смешается с состоянием героя.
Это случилось, наверное, из-за Эвана. Назло ему, а не чтобы порадовать. Есть граница, до которой режиссер может управлять актером, но тут я действовал сам.
— О чем задумался? — спросил Конрад.
— О том, что буду играть только в приключенческих фильмах. Как я и поступал до сих пор.
— Трусишь, дорогуша.
— Да нет.
Он стряхнул пепел с сигары.
— Ты еще удивишь публику.
— Не думаю.
Я прошелся по комнате, надел пиджак, сунул в карман бумажник и записную книжку.
— Пошли в бар.
Конрад послушно выбрался из кресла.
— От себя не убежишь.
— Ты не прав.
— Нет, дорогуша, я знаю, что говорю.
* * *
Назавтра в Гермистоне меня ожидал не только билет, обещанный Аркнольдом, но и молодой человек, который объяснил, что ему поручено проводить меня на ленч к председателю клуба.
Я пошел за ним и оказался в большой столовой, где за столом сидело, по меньшей мере, человек сто. Вся семья ван Хуренов, включая Джонатана, расположилась возле двери. Увидев меня, ван Хурен встал.
— Мистер Клугвойгт, разрешите представить вам Эдварда Линкольна, — обратился он к сидевшему во главе стола и, обращаясь ко мне, объяснил: — Председатель нашего клуба мистер Клугвойгт.
Клугвойгт поднялся, пожал мне руку, предложил место рядом, после чего все сели. Напротив меня, направо от председателя, сидела Вивиан ван Хурен в довольно экстравагантной ярко-зеленой шляпке, рядом с ней ее муж. Салли ван Хурен сидела слева от меня, за ней — Джонатан. По всей видимости, ван Хурены были в самых дружеских отношениях с Клугвойгтом, причем я заметил, что мужчины были очень похожи друг на друга. Их окружала атмосфера богатства и уверенности в себе, оба казались крепкими, решительными, умными.
После обычного обмена любезностями (как вам понравилась Южная Африка? «Игуана Рок» — это лучший отель города. Как долго вы собираетесь пробыть здесь?) разговор переключился на интересующую всех тему.
На лошадей.
У ван Хуренов была четырехлетка; в прошлом месяце она заняла третье место в Золотом кубке Данлопа. Однако они решили не выставлять ее ближайшие месяцы, чтобы дать отдохнуть. У Клугвойгта после обеда должны были бежать две трехлетки, но ничего особенного он от них не ожидал.
Я перевел разговор на лошадей Нериссы, а затем на Аркнольда. Меня интересовало, что о нем думают как о тренере и человеке.
Ни ван Хурен, ни Клугвойгт не были из тех людей, которые прямо отвечают на подобные вопросы. А Джонатан неожиданно подался вперед и сказал:
— Аркнольд — грубиян. И рука у него тяжелая, как золотой кирпич.
— Я должен что-то посоветовать Нериссе, когда вернусь домой, — заметил я.
— Тетя Порция говорила, что он отлично ведет ее лошадей, — сказала Салли.
— Может быть, но куда? — брякнул ее брат.
Ван Хурен бросил на сына слегка насмешливый взгляд и с ловкостью светского человека перевел разговор на другую тему.
Кстати, Линк, вчера нам позвонил мистер Клиффорд Уэнкинс и пригласил на премьеру.
Он явно развлекался. Я с удовольствием отметил, что он назвал меня Линк и подумал, что через пару часов я тоже назову его Квентином.
— Видимо, он хотел извиниться за то, как вел себя, когда я пытался узнать ваш адрес.
— Наверное, просто узнал, с кем имеет дело, — улыбнулся Клугвойгт, который, похоже, уже знал об этой истории.
— Видите ли, это просто приключенческий фильм, боюсь, что он вам не понравится.
— По крайней мере, вы не будете обвинять меня в том, что я ругаю то, чего не видел, — улыбнулся он.
Я ответил ему улыбкой. Брат мужа Порции нравился мне все больше.
После великолепного ленча мы решили посмотреть первый заезд. Жокеи уже седлали лошадей. Вивиан и Салли побежали в кассу, чтобы поставить несколько рэндов на приглянувшуюся.
— Ваш друг Уэнкинс обещал сегодня быть здесь, — сообщил мне ван Хурен.
— О, Господи!
Ван Хурен рассмеялся.
В паддоке Аркнольд подсаживал своего жокея.
— Интересно, сколько весит золотой кирпич? — спросил я.
— Обычно тридцать два килограмма. Но жокея, который весит столько же, раздобыть легче.
У ограды стоял Дэн. Когда лошади поскакали на старт, он обернулся и увидел меня.
— Привет, Линк. Я вас искал. Может быть, выпьем пивка?
— Квентин, — сказал я (не через два часа, а через десять минут!), — это Дэн Кейсвел, племянник Нериссы. Дэн, представляю вам мистера Квентина ван Хурена. Его невестка, Порция ван Хурен, была сестрой Нериссы.
— Не может быть! — воскликнул Дэн и вытаращил глаза. Он был совершенно растерян.
— Боже мой! — удивился ван Хурен. — А я и не знал, что у Нериссы есть племянник.
— Ну, честно говоря, она не видела меня с шести лет, — объяснил Дэн, — я встретился с ней этим летом, когда приехал из Штатов в Англию.
Ван Хурен сказал, что он всего два раза в жизни встречался с мужем Нериссы, а его брата, то есть отца Дэна, совсем не знал. Дэн, в свою очередь, объяснил, что не был знаком с Порцией.
— Вот так совпадение, — радовался Дэн, — просто не верится!
После окончания заезда к нам присоединились Виви, Салли и Джонатан. Они что-то оживленно обсуждали, смеясь и жестикулируя.
— Получается, что вы наш двоюродный брат, с восторгом заявила Салли. — Это просто замечательно!
Даже Джонатан немного повеселел, познакомившись с симпатичным новым родственником. Дэн казался мне странно взрослым для своего возраста и уж, по крайней мере, гораздо более серьезным, чем Салли и Джонатан.
— Какой симпатичный юноша, — заметила Виви.
— Нерисса очень любит его, — сказал я.
— Надо будет пригласить его к нам, Квентин... Посмотри, кто там стоит! Это же Дженет Френкенлотс! Я ее сто лет не видела! Извините, Линк, я на минутку, — шляпа Виви полетела навстречу приятельнице.
Ван Хурен, к сожалению, сказал правду. Я бы солгал, если бы сказал, что шеф отдела проката подошел к нам так же просто и естественно, как Дэн: он, будто краб, описал полукруг и, путаясь в собственных ногах, наконец, оказался рядом с нами.
— Ах, это мистер... Линк, я очень рад... э-э... Мистер ван Хурен?.. Весьма польщен...
Он подал руку ван Хурену, и тот, продемонстрировав недюжинную выдержку, не вытер после этого свою о брюки.
— Так вот... Линк... собственно, я несколько раз пытался, но не поймал... и решил, что может быть, здесь... то есть, что застану вас.
Я слушал его, теряя терпение.
— Значит, мы устроили... то есть наша фирма... раз уж вы согласились на пресс-конференцию... понимаете, мы хотели бы, чтобы вы... как бы сказать... на следующей неделе состоится конкурс красоты... Мисс Иоганнесбург, в среду... а в четверг вас приглашают на встречу в женский клуб, а в пятницу будет благотворительный прием, его устраивает организация, которая ведет премьеру вашего фильма... собачьи консервы... в рамках рекламной компании...
— Отпадает, — ответил я коротко. «Держись, старина, — думал я, — не давай себе воли».
— Видите ли, — сказал Уэнкинс, обманутый моей сдержанной реакцией, — мы думаем... то есть «Уорлдис»... мы надеемся, что вы согласитесь...
— Правда? — я с трудом держал себя в руках. — Как вы думаете, почему я не согласился, чтобы «Уорлдис» платила за мое пребывание здесь?
Уэнкинс помрачнел. Фирма давила на него с одной стороны, а я с другой. Он в самом деле был несчастен. На лбу его выступили капли пота.
— Я понимаю, но, — он растерялся не на шутку, — видите ли... все они... эти организации... они согласны оплатить.
Я сосчитал до пяти. Когда мне показалось, что голос меня слушается, я сказал:
— Мистер Уэнкинс, будьте любезны передать руководству «Уорлдис», что я не могу. Я буду присутствовать на премьере и на небольшом приеме до или после нее. Как мы договаривались, так оно и будет.
— Да, но... мы обещали этим людям, они рассчитывают...
— Мой агент предупреждал вас.
— Но наша фирма...
«Чтоб она провалилась, ваша фирма!» — подумал я, а вслух сказал:
— Одним словом, я отказываюсь.
— Но, извините, они будут бойкотировать ваши фильмы, если вы откажете... ведь мы... э-э... взяли на себя обязательства...
— Вы должны признать, что сделали это без моего согласия.
— "Уорлдис"... дирекция будет огорчена...
— Разумеется, но в основном тем, что это повлияет на прибыль. Вы сами виноваты. Если вы думаете, что ангажировали меня, то ошибаетесь.
