Мою машину кружило, как волчок, посреди трассы. При этом мы неслись на приличной скорости между двумя тачками, идущими спереди и сзади. Каким-то чудом мне удалось удержаться — не вылететь в кювет, не стукнуться о «кенгурятник» «Нивы».
Я извернулась и обошла «Гелендваген». Накося выкуси! Мотор у меня не хуже твоего, а больше ста восьмидесяти ты не рискнешь разгоняться — если ты не полный псих, конечно! Законы физики для всех едины. На такой дороге масса твоей машины, да помноженная на скорость, дает полный улет в придорожные кусты…
До города оставалось не больше ста километров. Да куда же все подевались — не федеральная трасса, а прямо кладбище в понедельник!
Я нажала на клаксон. Моя машинка завопила не своим голосом. Ничего, нам внимание окружающих как раз не помешает! «Гелендваген» не прислушался к голосу разума — он прибавил скорость и поравнялся со мной. Теперь мы неслись под двести, и я мечтала только об одном — чтобы нам на пути не попалась никакая кочка. На ледяной дороге она сыграет роль трамплина, а я все-таки не пилот болида… Я мысленно пообещала своему железному коню, что завтра же куплю ему новую резину. Если все хорошо кончится, конечно. Все равно эти шины после такой гонки можно смело выбрасывать…
«Гелендваген» попытался боднуть меня, но я помолилась божествам федеральной трассы и прибавила скорость. Если он хоть разок меня заденет, я улечу с шоссе. А если попытаюсь снизить скорость, сзади меня поджидает «Нива». Как это дело еще не дошло до стрельбы? Вероятно, на такой высокой скорости они не надеются в нас попасть, так что замедляться я точно не стану…
— Церковь построю, — сказала вдруг Маша.
— Чего?! — Я на долю секунды оторвала взгляд от дороги, но тут же вцепилась в руль еще крепче.
— Я говорю, если выберемся живыми, построю церковь в родном селе, — рассудительно проговорила наследница, глядя прямо перед собой.
И как только Маша это сказала, наши преследователи вдруг начали отставать.
Я в изумлении уставилась в зеркало. Никакой ошибки — и черный джип, и белая машинка тормозили, визжа покрышками, и не прошло и трех минут, как они скрылись далеко позади.
— Точно построю, — твердо сказала Маша.
И тут я увидела причину, по которой преследователи внезапно исчезли из виду. Со стороны города к нам катила целая кавалькада джипов. Молодец, Конопатый! Не подвел!
Я сбавила скорость и осторожно затормозила, съехав на обочину. Нога на педали газа дрожала мелкой дрожью, руки на руле свело. Я по одной отцепила их и потерла, пытаясь восстановить кровообращение.
Джипы с визгом подъехали и окружили нашу машину. Из них посыпались крепкие парни, кто-то рванул мою дверцу.
— Спасибо, ребята, — сказала я и протянула яблоко Конопатому. Тот удивленно посмотрел на него, но послушно откусил и с хрустом принялся жевать.
— Чего тут у вас такое? — разъяренный Вишня собственной персоной попытался схватить меня за локоть, но я сама вылезла из машины.
— Нас хотели убить, — объяснила я. — Белая «Нива» с «кенгурятником» и черный «Гелендваген», номера обоих залеплены чем-то. Они не могли далеко уйти. Вы еще можете их догнать.
Вишня скомандовал двум экипажам отправиться в погоню. Братки попрыгали в машины и скрылись из глаз.
— Спасибо, что так быстро приехали, — искренне поблагодарила я Вишню. — А то бы нам кранты.
— Это, что ли, наследница? — поинтересовался авторитет, поглядывая на пассажирское сиденье. Маша отстегнула ремень и выбралась из салона. В руках девушка тащила сумку.
— Угощайтесь! — наследница доставала одно яблоко за другим и раздавала их браткам. Те смущенно косились на начальство, но отказаться не смели. Два последних яблока достались нам с Вишней. Авторитет усмехнулся:
— Ну, хозяйственная девка!
Я откусила зеленое яблоко, и в рот мне брызнул терпкий сок. Я на мгновение закрыла глаза, наслаждаясь ароматом осеннего сада и минутой покоя после сумасшедшей гонки.
Но покой длился недолго.
— Поехали. Нечего тут стоять, — скомандовал Вишня. — Садись, девочка, ко мне в машину.
— Не-не-не! — сказала я. — Маша поедет со мной. Я должна довезти ее и сдать с рук на руки кому велено. Только так. Если хотите, можете нас проводить.
Авторитет покачал головой, удивляясь моей наглости. Вишня не привык, что ему противоречат, но я обняла Машу за плечи и посадила в «Фольксваген». Потом выпрямилась и в упор посмотрела на авторитета.
— Слыхал я про тебя всякое, — щурясь, проговорил Вишня. — Думал, врали… Оказалось, все так и есть. Ладно, поехали. Только по дороге заедем ко мне.
— Зачем? — напряглась я.
— Да не нервничай! — успокоил меня Вишня. — Я дочке Серебряка зла не желаю. Хотел бы — просто остался бы дома в кровати. И пацанов своих по морозу не гонял. Вас бы тут и положили, верно?
Авторитет говорил дело. Я и без того знала, что к покушению он не причастен — слишком дилетантская работа. Да и если бы Вишня организовал покушение, его ребята первым делом начали бы стрелять. Это куда надежнее, чем устраивать гонки а-ля Джеймс Бонд…
— Верно, — ответила я. — Так чего вы хотите от девочки?
— Поговорить хочу! — пожал плечами авторитет. — По душам. Пока она в руки Нинельки не попала…
Хитер Вишня! Прекрасно понимает — как только Машенька окажется рядом с Нинелью, тетка первым делом обработает девушку, промоет ей мозги, подскажет, как к кому относиться. Маша почти ребенок, вдобавок она наивна и совершенно не в курсе местных раскладов. Зато Нинель в курсе… Проведя всего один день под крылышком тетки, Маша будет смотреть на всех вокруг ее глазами. Кто друг, кто враг, решает Нинель Васильевна.
Я посмотрела в карие глаза авторитета. В конце концов, этот человек только что спас нам жизнь. Почему бы не дать ему шанс поладить с наследницей…
— Ладно, — сказала я. — Едем к вам.
— Не пожалеешь, обещаю, — сказал Вишня и уселся в свой «Мицубиси Паджеро».
Мы покатили в город в сопровождении эскорта. Я включила радио, чтобы послушать местные новости, но попала на волну, передающую классическую музыку. Наследница Серебряка въезжала в Тарасов в окружении джипов и под торжественное рыдание «Реквиема» Моцарта. Не знаю, какому идиоту пришло в голову поставить с утра эту музыку — может быть, дежуривший всю ночь диджей решил напоследок проявить специфическое чувство юмора… Солнце вставало над городом, и мы ехали прямо в алое пламя восхода. Маша не моргая смотрела перед собой. Какие картины грезились наследнице Серебряка, этой девочке, рожденной на зоне и выросшей в черной беспросветной нищете, воспитанной матерью, люто ненавидящей ее отца?
Кому предназначался этот «Реквием»? Не знаю и знать не хочу. Мое дело сторона. Прямо сегодня сдам наследницу на руки юристу, получу причитающийся мне гонорар и завалюсь куда-нибудь на Бали… Одно было ясно — передел империи Серебряка не за горами. Вряд ли тот же Вишня выпустит из рук вкусные активы своего покойного шефа. Никто не позволит деревенской дурочке распоряжаться миллионами Серебряка. А значит, «Реквием» звучит не напрасно.
Вишня привез нас к себе. Он проживал в двухэтажном каменном коттедже за высоченным забором. Дом авторитета располагался на окраине Тарасова. Воздух здесь был чистым. По двору бегали большие лохматые собаки — кавказские овчарки и алабаи. Один подошел к Маше и ткнулся крутолобой башкой ей в колени. Девушка едва удержалась на ногах, но ничуть не испугалась — она протянула ладошку псу, и тот, подумав, лизнул руку девушки. Маша засмеялась.
Я уже не в первый раз подумала, до чего же не похожа девушка на свою мать. Как у агрессивной психопатки Стюардессы, озлобленной на весь мир, могла вырасти такая чудесная девочка — доверчивая, ясная?
Джипы, сопровождавшие нас всю дорогу, тоже въехали во двор. Участок был впечатляющих размеров — с соснами, с деревянной банькой. Повсюду расхаживали молодые крепкие парни. Такое ощущение, что с войны вернулся князь со своей дружиной.
Жены у Вишни не было, но хозяйка все-таки имелась — статная блондинка с косой вокруг головы вышла нас встречать. Ну прямо княгиня! Взгляд у хозяйки был острый, умный, а жесткая складка у рта и морщины у глаз выдавали, что в жизни Княгине пришлось хлебнуть всякого.
Я слегка удивилась, что в половине восьмого утра женщина уже успела соорудить прическу и одеться как для выхода «в люди». Но потом вспомнила, что своим звонком перебудила всех еще час назад, и пока мы устраивали гонки по шоссе, у Княгини было время привести себя в порядок.
Женщина приветливо кивнула мне и протянула обе руки Маше:
— Здравствуй, Машенька! Я много о тебе слышала и рада познакомиться. Пойдем со мной. Тебе надо поесть и отдохнуть.
Девушка бросила на меня вопросительный взгляд. Молодец, уже соображает кое-что… Я едва заметно кивнула, и Серебрякова последовала за Княгиней в дом по высоким ступеням.
