— Это она? — не здороваясь, прямо перешел к делу авторитет, кивая на Машу.
— Она, — ответил Вишня и набычился.
— И зачем ты ее сюда привез, а?
Вишня сделал титаническое усилие, чтобы овладеть собой.
— У девочки были неприятности. Ее едва не сбросили в кювет рано утром. Охранница мне позвонила. Я приехал и помог.
Гапон одарил меня мрачным взглядом из-под седых бровей.
— Помог? А сюда зачем повез? Перетереть чего за моей спиной?
— Не загоняйся, кореш, — миролюбиво, насколько мог, ответил Вишня. — Ну, помог девочке, и чего такого?
— А того, что нас вместе поставили за этим делом смотреть! — вышел из себя Гапон. — Какого хрена ты тут самодеятельность развел?! Помог он…
Гапон покосился на Машу, наверняка он имел в виду, что если бы Вишня не вздумал играть в Робин Гуда — защитника сирых и убогих, Мария Серебрякова сейчас была бы мертва. А это означало бы, что все проблемы братвы в прошлом. А теперь им надо что-то предпринять. И побыстрее…
— Мы поехали, — сказала я твердо. — Юрист ждет. Я уже позвонила и сообщила, что мы выезжаем.
Это я на всякий случай, чтобы отбить у Гапона разные нехорошие мысли. Я прямо-таки видела, как в его угрюмых глазках, глядящих на Машу, зреет план. Наследницу никто не видел. Кто сказал, что она приехала в Тарасов? Нет, ее убили по дороге. Кто? Да вот охранница и убила. А потом покончила с собой в припадке безумия. Ну, это так, к примеру. Но пока мы не выберемся из красивых резных хором, я не буду чувствовать себя в безопасности.
— Давай езжай. И береги девочку, — жестко сказал Вишня. Этим авторитет показывал корешу, что он на нашей стороне.
Я схватила Машу за руку и повела к машине, стараясь держаться между девушкой и Гапоном. Если он решит завалить нас прямо посреди двора, мое тело недолго послужит Маше защитой. Против пятерых вооруженных мужиков мне не продержаться. Но вряд ли он настолько отмороженный, чтобы навсегда рвать со старым подельником и другом. Вишня такого ему точно не простит — какова бы ни была выгода общака…
Я усадила Машу в «Фольксваген» и быстро заняла свое место.
Не прощаясь, я газанула и выехала со двора. Конопатый едва успел открыть мне ворота. Я помчалась в сторону центра Тарасова и вскоре затерялась в лабиринте улиц. Только тогда я заглушила мотор и откинулась на спинку сиденья, переводя дух.
— Кто это был? А? — неуверенным голосом спросила девушка.
— Ну, Мария, ты только что побывала в гостях у людоеда. И благополучно выбралась. Ты случайно не в рубашке родилась? — поинтересовалась я у наследницы.
— Не знаю, мамка мне не говорила, — растерянно ответила Серебрякова.
— Все. Хватит блуждать. Пора тебе познакомиться со своими родственниками! — сказала я и набрала номер Нинели.
Усатая старуха взяла трубку сразу — как будто ждала звонка. Возможно, так оно и было.
— Это Охотникова. Я привезла Марию Серебрякову. Куда ее доставить?
Звучало это, конечно, не очень — точно речь идет о посылке. Но к этому времени я настолько вымоталась, что мне было не до того, чтобы подбирать слова. К тому же я знала — Маша на меня не обидится.
Старуха проквакала мне адрес — совершенно незнакомый. Ладно, хозяин — барин. Я покатила по указанному адресу. Когда мы доехали до места, я удивилась. Оказалось, дом Серебряка стоит прямо в городском парке в центре города, да еще хозяин оттяпал от парка порядочный кусок. Очевидно, авторитет подсуетился еще в девяностые и отхватил себе кусочек рая — посреди загазованного города с миллионным населением Серебряков проживал в природоохранной зоне. Огороженный каменным забором, дом окружали столетние дубы, а окна выходили прямиком на пруд. Наверное, летом тут спасу нету от комаров…
Я посигналила у ворот, и из будки выглянул толстый охранник. Ворота пропустили мою машину, и «Фольксваген» въехал на мощенный плиткой двор, уже очищенный от снега трудолюбивыми дворниками.
— Мамочки! — сказала вдруг Маша. — Евгения Максимовна, я боюсь!
Я в изумлении уставилась на наследницу. Девушка не испугалась покушения, а сейчас дрожит как лист! Да, девичья душа — воистину загадка…
— Все будет хорошо, Маша! — заверила я наследницу, а сама подумала: «Интересно, с чего бы?» Ведь я привезла сиротку прямиком в бассейн с пираньями. Дальше девушке придется справляться самостоятельно. Но теперь, после того как я стала свидетельницей разговора с Вишней, я уже не беспокоилась так сильно за сиротку. Сиротка умела за себя постоять. Она вовсе не была ни дурочкой, ни покорной овечкой, которую может стричь, брить и резать кто пожелает. Недаром Мария была дочерью своих родителей…
Я позвонила в дверь, и нам открыла строгая женщина в черном платье и белом переднике.
— Проходите, пожалуйста, — посторонилась служанка. — Кира Валерьевна вас ожидает.
Юная вдова ждала нас в гостиной — огромной комнате с камином, стеклянной крышей и какими-то тропическими деревьями в деревянных бочках. Кира вскочила с дивана и двинулась нам навстречу. Шла она так, как манекенщицы ходят по подиуму. Сегодня вдова была в чем-то воздушном и белом, платиновые волосы распущены, на босых ногах домашние туфли на высоченных каблуках, украшенные перьями и стразами. Да, в таком виде женщина принимает любовника в будуаре, а не встречает падчерицу, вчерашнюю школьницу. Но некому объяснить бедной вдове правила приличия…
Кира с минуту разглядывала Марию. Девушка переминалась с ноги на ногу. На темном блестящем паркете, в ярком свете дизайнерских светильников ее убогий пуховик и поношенные подростковые сапожки смотрелись особенно бедно. Чемодан и сумка остались в машине, и девушка не знала, куда девать руки.
— Как я рада тебя видеть! — вдруг сказала Кира, шагнула вперед и обняла падчерицу. — Добро пожаловать домой! Теперь это твой дом. Поняла? Я уже обставила для тебя комнату на втором этаже. Пойдем скорее, покажу!
Вдова схватила падчерицу за руку и потащила за собой. Маша бросила на меня растерянный взгляд, но я только помахала ей рукой. Все, девочка! Это твоя жизнь. И она начинается прямо сейчас. С этой минуты я за тебя не отвечаю. Теперь ты сама будешь строить отношения с членами этой семейки, а я умываю руки. Вот только переговорю с Нинелью и получу свой гонорар.
Я скинула куртку, уселась в кресло и принялась любоваться пламенем в камине, размышляя, как лучше потратить полмиллиона.
Сверху доносились восторженные взвизги и звонкий девичий смех.
Краем глаза я заметила какое-то движение у себя за спиной. Я резко встала и развернулась, готовая отразить атаку. Но это была всего лишь черно-белая служанка. Видимо, она не решалась оставить без присмотра незнакомого гостя, но и не хотела показываться мне на глаза, а потому осталась за дверью.
— Скажите, а где Нинель Васильевна? — крикнула я.
Служанка немедленно материализовалась передо мной, как джинн из лампы. Теперь, когда гость признал ее существование, можно было больше не прятаться.
— Госпожа Серебрякова прибудет с минуты на минуту, — доложила женщина, глядя поверх моей головы и складывая на животе руки в тонких белых перчатках. Я обратила внимание, что левый уголок рта у нее не движется, точно парализованный. Голова служанки была замотана платком на манер мусульманских женщин. Интересный персонаж… Это Серебряк приставил такую помощницу по хозяйству к своей юной жене?
Послышался топот, и по лестнице сбежали Кира и Маша. Кажется, девушки уже нашли общий язык. Ну, что касается Киры, тут я и не волновалась. Девушки — почти ровесницы. А вот Нинель Васильевна — дело другое.
— Кира, можно чашку кофе? — попросила я. — Двое суток не спала. Глаза закрываются.
— Да, конечно! — засуетилась хозяйка дома. — Сусанна Ивановна, будьте добры, кофе нам подайте!
Я заметила, что Кира робеет, обращаясь к суровой служанке. Хозяйка словно извинялась, что приходится затруднять ее просьбой. К моему глубокому изумлению, Сусанна Ивановна не спешила выполнять распоряжение хозяйки. Женщина поджала губы и сообщила:
— Нинель Васильевна будет с минуты на минуту.
Кира бросила на меня беспомощный взгляд. Ну, милая, справляйся сама! Это все-таки твои слуги…
— А мои гости хотят кофе прямо сейчас! — тоном капризной девочки произнесла Кира. — Так что мы ждем.
Сусанна Ивановна еще минуту простояла у двери, всем своим видом демонстрируя неодобрение, и только потом вышла.
— Извините, кофе сейчас будет! — улыбнулась мне Кира. Но улыбка вышла неуверенной и бледной. — Садись, Маша, не стой столбом! Приземляйся куда нравится — это же твой дом!
Наследница робко присела на краешек дивана. Я заметила, что Маша тихонько погладила белоснежную обивку, когда думала, что никто на нее не смотрит. Пуховик и сапоги девушка оставила наверху и теперь сидела в шерстяном платье и теплых колготках.
