– У вашей дочери были близкие подруги? – задала я новый вопрос. Дама пожала плечами.
– Естественно, Жанна общалась с людьми, да и сейчас, думаю, тоже общается. Почти у каждого человека должны быть друзья.
– Вы знаете знакомую Жанны по имени Марта?
– Нет. По крайней мере, раньше Жанна не упоминала при мне этого имени.
– У вашей дочери есть сестры? Быть может, неродные, двоюродные или троюродные?
– Кроме Жанны, у меня больше нет детей, – коротко ответила Ивлиева.
– А у отца Жанны есть другие дети? – Я внимательно посмотрела на Елену Аркадьевну. Лицо ее практически не изменилось, только в глазах я заметила кратковременную вспышку злобы.
– Меня не интересует жизнь отца Жанны, – тихо проговорила женщина. – Двадцать три года назад я вычеркнула его из своей жизни. Понимаю, что не должна так говорить, но лучше бы я сделала аборт, дурная наследственность всегда проявится.
– Понимаю, вам не хочется говорить об этом, но какова причина ваших разногласий с Жанной? – спросила я. – Что между вами произошло? Я спрашиваю не праздного любопытства ради, сейчас от ваших показаний зависят как минимум две жизни. Как бы вы ни были злы на вашу дочь, попытайтесь ответить на мой вопрос.
– Хорошо, только с одним условием, – кивнула Елена Аркадьевна. – То, что я вам расскажу, не должно никоим образом повлиять на мою репутацию. Я заслуженный учитель, поэтому мне не нужно лишних слухов и перешептываний за моей спиной.
– Я вам обещаю, никто из ваших коллег не узнает о нашем разговоре, – произнесла я. – Итак, из-за чего вы перестали общаться с дочерью?
Елена Аркадьевна испытующе посмотрела на меня, видимо все еще колеблясь, но потом проговорила:
– В детстве Жанна была милым и послушным ребенком. Она прилежно училась, в свободное время не шаталась по улицам, сидела дома и читала книжки. Лет в тринадцать она начала писать рассказы, давала мне их почитать, и я гордилась, что у меня такая умная и талантливая дочь. Никакого кризиса переходного возраста у Жанны не было, она не бегала вместе с одноклассницами на свидания с мальчиками, не курила и не пробовала спиртное. У Жанны было мало подруг, другие девочки не разделяли ее интереса. Да и Жанне не слишком хотелось вместе с ними гулять допоздна и бегать на вечеринки. В старших классах она уже знала, кем хочет стать – писателем. Я посоветовала ей поступать на филологический факультет – это как раз для нее, читала она очень много и рассказы продолжала писать. Я думала, что дочь окончит институт, станет работать, как и я, учителем, параллельно продолжит писать и, быть может, со временем станет писателем. Вы, наверно, знаете, что в Тарасове начинающему автору трудно сразу издать собственную книгу, поэтому надо прежде всего задуматься о профессии, которая сможет прокормить, и уже потом пытаться преуспеть в творчестве. Жанна послушала меня, не стала возражать, без проблем поступила в педагогический, первые два года училась на одни пятерки. Я была уверена, что она окончит институт с красным дипломом, и души в ней не чаяла.
Елена Аркадьевна замолчала, прервав свой рассказ. Я ждала, когда она продолжит. Наконец женщина заговорила снова:
– Я до сих пор не понимаю, почему все пошло не так. Что случилось с моей замечательной, прилежной и старательной дочерью? Быть может, и в самом деле виновата наследственность? Мне не хочется вспоминать, но, видимо, придется. Отец Жанны, в которого я имела несчастье влюбиться, оказался трусом и негодяем. Он был старше меня на пять лет и все время врал, что женится на мне, а я по простоте душевной верила ему. Не знала, что у него есть жена, в паспорт его мне и в голову не пришло заглянуть. Он развлекался со мной полгода. До него у меня не было мужчин, мне было-то двадцать лет. Наивная, неопытная дурочка, которой хотелось верить в сказки о настоящей любви. В общем, когда я узнала, что беременна, он заявил, что я должна сделать аборт и ребенок ему не нужен. Я думала, что он предложит мне выйти за него замуж, поэтому была шокирована его словами. Но он сказал, что не любит меня и чтобы я его не искала и не пыталась с ним связаться. Потом только я узнала, что он, оказывается, уже пять лет женат, а я была всего лишь игрушкой для него. Я не стала рассказывать его жене, какой ее супруг подлец и негодяй, но от ребенка не избавилась. Окончила институт, хорошо еще, что моя мама мне помогала. Летом забирала Жанну на дачу – мама давно купила дачный домик, каждое лето там жила, огородом занималась. Из меня садовод никудышный, и времени нет на это, я ведь работала всегда много. До смерти мамы Жанна проводила много времени на свежем воздухе, но когда дочке было пять лет, ее бабушка умерла, и я осталась одна с ребенком. Не буду рассказывать, как было сложно мне воспитывать девочку, как я вкалывала на нескольких работах, чтобы обеспечить ей достойную жизнь, как урезала себя во всем, чтобы купить Жанне самое необходимое… Приходилось просить соседку, чтобы посидела с ребенком, пока я на работе, а когда дочь подросла, ей пришлось учиться самостоятельности. Но Жанна все понимала, так мне казалось. Увы, я жестоко ошибалась…
Она вздохнула, опустила взгляд вниз, на свои ладони. Потом подняла глаза и, не глядя на меня, продолжила:
– Перемены во внешнем облике и в поведении Жанны я заметила, когда она перешла на третий курс института. Я по-прежнему допоздна работала, но уже на одной работе, в школе. Возвращалась под вечер, потому что после уроков заполняла документы, составляла учебные планы, писала программу. Жанна тоже стала задерживаться на учебе, мне она говорила, что проводит время в библиотеке, готовится к семинарам. Я сама училась на факультете филологии, поэтому знаю, что нагрузка там большая, и совсем не удивлялась, что Жанне приходится так много времени сидеть в библиотеке. Даже в выходные у меня было полно работы, которую я брала на дом. А дочь по субботам и воскресеньям ходила на занятия в кружок юных писателей, который существовал при библиотеке. Я радовалась, что, несмотря на задания по учебе, она не бросает своего увлечения. Вот только меня удивляло, что Жанна резко сменила стиль одежды, стала пользоваться яркой косметикой. Раньше она красилась скромно, да и не нужно ей было накладывать макияж, красотой ее природа не обделила. Одежду дочь всегда предпочитала скромную – если юбка, то прямая, закрывающая колени, если брюки – то никаких джинсов, только строгие деловые костюмы. Однако теперь Жанна стала носить мини-юбки, а в шкафу у нее я обнаружила кучу новой одежды, причем довольно дорогой. Я давала дочери деньги на карманные расходы – поесть в студенческой столовой, доехать до института, купить какие-то канцелярские
