ОСОБЫЙ координатор! Врубаешься, кто это? И была просьба – рекомендация, если уж так ты хочешь знать: в эти дни показать массовость процесса, заинтересованность электората вопросами обновления поселковой жизни. Чтобы все, без исключения и добровольно. Т. е. все сто процентов жителей! И все это поняли! И пришли! И проголосовали! За исключением одной особы, которая все погубила, все испортила. Дрянь ты, Зинка, какую еще свет не видывал! Даже без одного единственного не пришедшего избирателя – это уже не сто процентов! Много, очень много, неимоверно много, похвально, но не сто! А нам рекомендовали – сто! Ты это понимаешь? До тебя все дошло или мне повторить? – уже кричала на Зинаиду громко, на все фойе Прянникова. – Вон отсюда немедленно! Бегом за документом! Без него не смей появляться мне на глаза! Не найдешь – в поселке нашем тебе больше не будет места! Поверь, я это вполне серьезно говорю.
Весь ужас происходящего наконец начал доходить и до самой Зинаиды. Она зримо ощутила, как уже с завтрашнего дня на нее будут пальцем показывать и говорить: «Это все из-за нее мы опозорены и ославлены на весь район, край и даже, может быть, на всю нашу огромную страну. Это она! Ату ее, ату! Ей не место среди нас! Вон!» Перестанут здороваться, начнут явно избегать, обходить стороной. Бабы в магазине будут на седьмом небе от счастья: вот, сволочь, получила на орехи! Так тебе и надо! Больше не будешь нос задирать. Жуткая перспектива… Вовка Хохолков, скорее всего, начнет избегать ее. «Что за жизнь мне предстоит? Нет, хватит, не дождетесь», – и она, бросив взгляд, полный ненависти, на всю эту школьную изберкомовскую компанию, быстрыми шагами покинула здание школы. Затем, спустившись с крыльца на школьный двор, шаги ее стали еще чаще, затем она побежала, все быстрее и быстрее по улице, куда именно – еще не зная толком. Лишь бы не видеть никого. Лишь бы подальше от этого позорного места.
Стоящий в сторонке, на углу улицы, у киоска, Володька Хохолков, с удивлением и настороженностью наблюдал эту картину. Рядом величаво располагалась его верная жена – спутница жизни. Болтала с какой-то женщиной. Она, как и предполагал Вова, приехала раньше от своей матери и заявилась домой в половине десятого утра. Хохолков все успел убрать, помыть и поставить на свои места, возился на кухне за приготовлением завтрака. Даже комнаты проветрить от угара алкогольного тоже успел. Таисия так ничего и не заметила. А если и заметила нечто необычное, то просто промолчала. Мужик ее на месте, занят домашними делами. Это значит, что в семье все хорошо и все счастливы.
– Куда это Зинаида так скачет? – подумал он. – Несется, как угорелая от школы. Случилось что?
Он смутно вспоминал слова Зины о привидевшейся ей нечистой силе в лице самого Дьявола, о ее странном поведении, испуге даже. Но мысли его прервала жена: «Пойдем, родной, сейчас обедать будем», – и они потихоньку зашагали к себе.
А бедная Зинаида все бежала и бежала, быстрее и быстрее. В голове вдруг отчетливым колокольчиком зазвучали слова, невидимые молоточки стали постукивать по вискам. Стало жарко.
– Вот, Зинаида, что я тебе говорил? Дотянула до самого конца и промахнулась с голосованием. А если бы раньше, в первый день, в пятницу, не найдя паспорта и предвидя возможные жуткие последствия, сбегала бы куда следует – дали бы тебе какую-нибудь бумаженцию взамен утерянного документа. И проблема была бы решена. Подвела всех, абсолютно всех, всех до одного и прежде всего себя. Вот тебе и СОВЕСТЬ. Вот тебе и ДОЛГ. Вот тебе и СОМНЕНИЯ. Вот тебе и ВЫБОР. И пошла ты в школу нехотя, только после моего общения с тобой, ибо уж очень сильно испугалась. А так бы…? Не справилась ты, Зинаида Францевна, не справилась.
Голос растаял и исчез так же внезапно, как и возник.
Затем Зина, пробегая стрелой мимо своего дома, на удивление соседей, еще больше прибавила оборотов, понеслась далее по дороге на окраину поселка. Слышали только, что она непрерывно повторяла слова «совесть, совесть, совесть»; «что же я натворила»; «опоздала я, опоздала»; «изгой я теперь». Или что-то похожее. Или что-то в таком духе. Силуэт ее становился все менее и менее различим.
Между тем практически никто не заметил припаркованную чуть поодаль Зинкиного дома, вдоль разбитого бордюра, старенькую невзрачную на вид машину. Это был «Москвич» первых выпусков, темно-зеленого цвета. Краска тусклым слоем покрывала начинающий ржаветь кузов, местами исходила растрескавшимися паутинками. Она с трудом завелась, испустив облако черно-сизого вонючего дыма, потом медленно тронулась вслед за мчащейся Зинаидой.
– Фу, паразит! Надымил своей колымагой – дышать нечем. И кого это черт принес в наш поселок? У нас такого старья ни у кого нет. И номер не нашенский: какие-то девятки или шестерки – трудно различить, весь ухрюкан грязью, – заворчали сидящие на лавочках жильцы дома.
Затем люди отчетливо видели, как машина догнала девушку, поравнялась с ней и остановилась. Перестала бежать и Штурр, но, увидев вышедшего из машины водителя во всем черном, быстрым шагом отошла в противоположную сторону, к обочине дороги и остановилась. Он вновь приблизился к ней почти вплотную, так они немного постояли вместе, видимо, что-то бурно обсуждая, затем Зина села в машину и та двинулась по дороге, прочь от поселка, прочь от всего этого кошмара. По мере удаления очертания ее плавно растворялись в воздухе, становились почти незримыми, таяли и расплывались. Через некоторое время старенький «Москвич» со странными пассажирами и странными номерами исчез из виду и вовсе.
После этого Штурр Зинаиду Францевну уже никто никогда и нигде не видел.
Комиссия координаторов приехала в поселок в понедельник, ровно в девять часов утра. Вчера бедная Прянникова, с трудом подыскивая нужные слова, строго в шестнадцать пятьдесят по местному времени, дрожащим от небывалого волнения голосом, доложила о результатах выборов. Извиняясь, оповестила, что задание как бы выполнено, ну, если не считать одного человека, некую гражданку Штурр З.Ф. Почему как бы? Потому, что явка была стопроцентной, ибо особа эта заявилась все-таки в избирательную комиссию, т. е. фактически поучаствовала в избирательном процессе, но без паспорта: она его якобы или потеряла или его украли – значения это теперь не имеет. Поэтому в списках не указано, поэтому реально и не сто. Вот так объяснила Вера Ивановна. Но областных и районных чиновников интересовали реалии. Много, очень даже много проголосовавших, хорошо это и похвально, но не сто! И решить эту задачу Прянникова вполне могла на
