— Ты ж ее подруга, — насторожилась соседка, — а не знаешь, какая она была. И вообще, чего ей веселиться, если она сиротой круглой в десять лет осталась?
— Она сирота? — удивилась Алина.
— А ты не знала, подруга? — заподозрив подвох, соседка посмотрела на нас исподлобья.
— Значит, она в этой квартире с десяти лет одна жила? — вмешалась в разговор я.
— Нет, здесь, в квартире матери, она жила до десяти лет и последние семь лет, а остальное время квартира пустовала, Людмила жила в другом месте. Только, где она жила, у меня не спрашивай, я в этом доме живу не так давно. А вот ты, как подруга, должна знать. — Соседка достала из кармана очки и водрузила их на нос, чтобы лучше нас рассмотреть.
— Ах, ну да, конечно, как я могла забыть? — широко улыбнулась Алина и перевела взгляд на меня. — Ну ты бы меня поправила. Совсем памяти нет.
— Вроде бы не старые, а памяти никакой. — Женщина поднялась с лавки, давая понять, что разговор окончен.
— Что ж, и на том спасибо, — сказала Алина, провожая соседку взглядом. Когда та зашла в подъезд, она продолжила: — Чуть не расколола нас. Откуда я могла знать, что Людмила сирота?
— Да не переживай ты! Сколько всего узнали. Квартира ей досталась от матери. Это раз. А два — у нее был молодой человек. Куда только он потом делся? Ты ведь говорила, что Людмила была не замужем?
— Как раз это объяснить очень просто. Павел купил квартиру. Что-то у них с Людмилой не заладилось, он ушел и в качестве моральной компенсации оставил квартиру бывшей невесте. Ну а ей не под силу оплачивать большую жилплощадь.
— Поэтому она поменялась с тобой? А потом перерезала себе вены? — в моем вопросе слышался сарказм. — Еще один вопрос, ты часто встречала мужчин, которые бы оставляли бывшим невестам квартиры, если они, конечно, не олигархи и не блаженные?
— Ты думаешь, в ее смерти виноват Павел?
— Почему Павел? Я тебе этого не говорила.
— Так больше ж некому! — воскликнула Алина.
Мне показалось, что предположение, будто во всем виноват неизвестный нам Павел, Алину очень устраивало. Во всяком случае, все становилось на свои места. Несчастная любовь, и на этом фоне немотивированные поступки Людмилы Поповой. Наверное, психиатр с легкостью объяснил бы все, что творилось на душе несчастной женщины. Хотя, на мой взгляд, как бы она Павла не любила, резать вены все равно не стоило.
— Поехали к тебе, — предложила Алина. — Олег твой домой когда вернется?
— Часа через два.
— Очень хорошо, не хочу перед ним светиться, а за Санькой я соскучилась. Сынок мой, наверное, спрашивал обо мне?
— Нет, Алина, сегодня не получится. — Я вспомнила, что Ромка до сих пор ходит выкрашенным в рыжий цвет.
Для Алины слишком большое испытание увидеть своего любимого кота в таком виде, а ей и так за последние два дня досталось: две ночи не спала, скелет нашла, труп обнаружила. Боюсь, если еще Ромка выползет ей навстречу оранжевый, как морковка, ее нервная система даст сбой.
— Нет, Алина, никак не получится. Я вспомнила, Олег обещал забрать детей из школы и повести их на выставку восковых фигур. Ты лучше вечером позвони, пообщайся с ребенком по телефону.
— Хорошо, тогда я тебя перед домом высажу и поеду дальше наводить порядок.
— Да, чтобы не затягивать с новосельем. Бог тебе в помощь.
— Добрая ты, Мариночка. Нет чтобы самой помочь подруге, а ты мне что предлагаешь — бестелесную субстанцию?
— Алина, не богохульствуй! Накажет!
— Ладно, выходи, — Алина остановила машину перед моим домом. — Не забудь покормить детей и Ромку, — дала мне последнее напутствие подруга.
Я открыла дверь своим ключом. В доме стояла подозрительная тишина. Я взглянула на вешалку. Куртки детей висели. Значит, они были дома. Тогда почему так тихо? А Бобби, почему он не мчался мне навстречу? У меня неприятно похолодело в груди. Неужели что-то случилось? Отравились газом? Играли и перевернули на себя шкаф? Ставили опыты с электричеством? Да мало ли какая мысль могла родиться в их изощренных умах!
Не раздеваясь, я побежала в детскую. Уф! Слава богу! Живы! Но вот странность — в детской так чисто, как после генеральной уборки. Книжки аккуратно стояли в шкафу, одежда не была разбросана по комнате, на полу ни единого фантика от конфет и игрушки не в куче, как обычно, а каждая на своем месте.
Дети сидели за столом перед раскрытыми учебниками, грызли концы шариковых ручек, сосредоточенно ковырялись в носу и время от времени что-то записывали в свои тетрадки. Определенно, что-то с ними не так!
— Что случилось? — на последнем издыхании спросила я. — Вы заболели? Высокая температура?
Аня и Санька подняли на меня удивленные глаза.
— Ты уже дома?
Надо же, они меня не заметили. Чем же они так увлечены?
— Дети, а чем вы занимаетесь?
— Решаем задачи по математике.
— Домашнее задание делаете? — сделала я попытку угадать, что же с ними происходит.
— Нет, просто так.
— У вас завтра контрольная? Готовитесь?
— Нет. Завтра у нас контрольная по английскому, но мы его уже выучили.
Я легонько себя ущипнула. Черт! Наши с Алиной дети учатся хорошо, почти отличники, но принцип «Сделал дело — гуляй смело» — это не про них. Они сначала нагуляются до изнеможения, а потом вспомнят об уроках. И при этом никогда не сделают больше, чем задала учительница. Когда я один раз Аню спросила, не хочет ли она для закрепления материала решить еще пару задач, она мне ответила, что учительница запрещает им делать задания наперед, чтобы не сбивать учебный процесс. Или в задании по иностранному языку написано: составить не менее шести предложений по теме, — ручаюсь, в классе не будет ни одного ученика, написавшего в тетрадке семь предложений. И, по-моему, дело здесь даже не в лени, просто в наш информативный век они сами выбирают, что им в данный момент нужнее. Ведь не зря и Аня, и Саня намного лучше, чем я, разбираются в компьютере, а болтают по-английски примерно так же, как я с университетским образованием.
— Ничего не понимаю. Если не контрольная, если вы все уроки выучили, сходите погуляйте или дома поиграйте. И где Бобби с Ромкой?
— Папа с Бобби гуляет, — хмуро оповестила Аня.
— И давно он дома?
— Часа два уже, — вздохнул Саня.
— А почему так рано?
— У него пломба выпала, ходил к врачу. Нервный стресс и все такое, — пояснила Аня. — А мы теперь должны страдать.
— Ясно, это он вас засадил за учебники?
— Он! — в два голоса взревели дети.
— И что же вы натворили?
— Да ничего, все как обычно. Немного того, немного сего, — расплывчато ответил Саня.
— Да все по делу, мама. В хоккей сыграли, на компьютере новую игру попробовали. Сделали себе молочный коктейль. Кто ж виноват, что молоко немного разбрызгалось? Ромке когти постричь хотели. — Аня отвела глаза в сторону. — Ну, ему не очень понравилось делать маникюр, и он недалеко убежал.
— Недалеко? Это куда? — испугалась я.
— В гостиную. На карниз.
Я вышла из детской и прямиком направилась посмотреть, что случилось с моими новыми гардинами. Дети последовали за мной, подозреваю, чтобы оказать мне первую медицинскую помощь.
— Ой, — вырвался из моей груди протяжный стон. На всей полосе, от пола до потолка, в шахматном порядке на прозрачной ткани зияли дырки. Очевидно, Алинин кот сначала забрался вверх, а затем спустился таким же манером вниз. — Где сейчас этот мерзавец?
— Его папа на лоджию запихнул.
— Тетя Марина, надо бы достать Ромку, он может простудиться. Мы ту шерсть, что не смогли расчесать от слипшейся краски, состригли ножницами. Теперь ему поддувает в лысинки, — жалостливо попросил Санька. — Там ведь холодно. А если он заболеет и умрет, мамино сердце не выдержит.
— А ну марш в комнату… задачи решать. И пока весь учебник не решите, выходить запрещаю! — рявкнула я в сердцах.
— Муж и жена — одна сатана, — резюмировала Аня и поплелась в детскую, прихватив с собой Саньку.
