Маршрут отпечатался в голове крепко-накрепко. Он будто шел по карте, вроде той, про которую им читали в школе, — там дорога вела к спрятанным сокровищам. Хотя на самом деле никакую карту Магнус не рисовал и ничего на ней не отмечал. Что же это был за маршрут? «От озера на запад — до ручейка Джилли; дальше — вдоль, вверх по холму к оврагу, у которого края после каждого ливня оползают».
И «карта», которую он держал в уме, не подвела. Русло ручейка было засыпано мягким снегом, лишь в оттепель он напитается водой с примесью торфа. Магнус подошел к торфяной перемычке и остановился у глыбы земли — похоже, оползень. На склоне такое часто случалось, особенно после засушливого лета, за которым следовала осень с проливными дождями. Вода просачивалась в трещины пересохшей земли, вымывая ее, и почва вместе с камнями и торфом ползла вниз по склону. Даже сейчас, под снежным покровом, Магнус узнал место. Он пришел туда, куда безотчетно стремился. И теперь стоял, запрокинув голову к небу, а по щекам текли слезы.
Он мог простоять до самого утра, но отголоски пущенной со спасательной шлюпки сигнальной ракеты, неожиданно громкие в ночной тишине, вернули его к действительности. Что бы сказала мать? «Ты как ребенок, Магнус». Пришлось возвращаться домой. Спускаясь по крутым откосам торфяной перемычки, он ступал боком, по-крабьи, но уверенно, хоть и по наледи.
Констебли все еще несли стражу возле тела Кэтрин, однако один полицейский сел в машину и ждал, закрыв глаза. Наверняка рейс из Абердина задерживался. Фургон, на котором привезли лампы и генератор, уехал. Магнус видел, как один из констеблей открутил крышку термоса, налил в нее дымящуюся жидкость и передал напарнику. «Небось приятели, — подумал Магнус. — Работают вместе — всю ночь на дежурстве, вот и сдружились». От смутных воспоминаний у него защемило сердце. А что, если подойти к ним с бутылкой «Грауза» и угостить глотком? Может, они и не откажутся. В такую-то холодину. Может, пока будут пить, перекинутся с ним словцом-другим — хоть бы из вежливости.
Как знать, если бы не разговор со следователем с Фэр-Айла, может, он и решился бы. Но разве выпивка при исполнении не запрещена? Магнус подумал, что, пока начальство рядом, констебли его угощение не примут. Он вспомнил о полицейском участке, о каморке со стенами в масляной краске… Нет, лучше уж хлебнуть в одиночку. Не то спьяну все им разболтает.
Магнус уже сидел дома со стаканчиком виски, когда мимо проехал кортеж из нескольких машин. Но Магнусу совсем не хотелось думать, что они будут делать с телом девушки. У которой волосы цвета воронова крыла. Стакан он взял с собой в постель.
Перес сидел в машине, закрыв глаза, и слушал тишину, слушал, как подъезжают с юга машины, хотя о задержке рейса из Абердина уже знал. Впрочем, ожидание не было ему в тягость. Наоборот, он обрадовался возможности подумать, обмозговать события дня. Обычно все сводилось к возне с документами. Даже здесь, на Шетландах, где ровным счетом ничего не происходит, бумажной работы хватало. Однако сейчас только и оставалось, что думать и ждать. И он отдался потоку мыслей.
Интересно, каково было Кэтрин Росс — чужой на Шетландах, приезжей. Где-то он ее понимал, ведь у него была испанская фамилия и средиземноморская внешность. Однако его предки жили на Фэр-Айле вот уже несколько поколений, даже веков. Если верить легенде. Он верил. По крайней мере, после пары стаканчиков. Так что его история не имела ничего общего с историей Кэтрин Росс.
Ему непросто было учиться вдали от дома. Леруик казался большим и шумным, с нескончаемым потоком машин на дорогах. Ночью улицы освещались, было светло как днем, словно город никогда не спит. А вот в глазах Кэтрин, переехавшей из Йоркшира, городок наверняка выглядел слишком тихим.
Мысли снова скакнули — от расследования обратно к Фэр-Айлу и семейной легенде. Легенда была такова. Во время англо-испанской войны один из кораблей «Непобедимой Армады», «Эль Гран Грифон», шедший вместе со всей флотилией к берегам Англии, сильно отклонился от курса. По крайней мере, эта часть легенды была совершеннейшей правдой — не так давно дайверы обнаружили корабль. И потом, имелись записи. Археологи тоже располагали вещественными доказательствами. Кое-кто утверждал, что именно благодаря этому кораблю и возникла знаменитая вязка Фэр-Айла, узоры, не имеющие ничего общего со скандинавскими. Конечно, норвежцы тоже вязали, но их узоры были повторяющимися и предсказуемыми — маленькие квадраты, такие неинтересные, скучные. Традиционные узоры Фэр-Айла — затейливые, яркие. Некоторые напоминали по форме кресты — подобная вышивка вполне могла украшать одежды католических священников.
Поговаривали, что узоры эти появились вместе с испанским мореходом, выжившим после кораблекрушения. Лишь чудом Мигель Перес добрался до берега вплавь. Его нашли на галечном берегу Южной гавани, у самой кромки воды — приливная волна все еще лизала ему щиколотки. Он едва дышал. Островитяне взяли его к себе. Потому как назад — в знойную Испанию, к соплеменникам, — ему дороги не было. Да и как он мог вернуться на родину? В те времена одно только путешествие с острова Фэр-Айл на Мейнленд уже представляло собой целое приключение. Так испанец тут и застрял. Иногда Перес задумывался: чего предку не хватало больше всего? Испанского вина? Любимых блюд? Духа цветущих апельсиновых деревьев, олив, прокаленной солнцем пыли? Ослепительного солнечного света, плескавшего по древним камням?
Легенда гласила, что испанец полюбил местную девушку; имя ее история не сохранила. Перес подумал, что наверняка все было гораздо прозаичнее — моряк просто устраивался как мог. Он не один месяц провел в море, давно не был с женщиной. Прикинулся влюбленным, если так можно было добиться своего. Хотя вряд ли любовь вообще принималась островитянами в расчет. В те времена женщины выбирали мужчин сильных, способных управлять лодкой. Мужчинам нужны были хорошие хозяйки, умевшие варить пиво и печь хлеб. Но что бы там ни свело эту пару, у них родился мальчик. Один-то уж точно. Потому что с той поры Пересы на Фэр-Айле не переводились — они обрабатывали землю, управляли почтовым судном, женились, снова и снова производя на свет продолжателей рода.
Джимми Перес зябко поежился. Холод отрезвлял, возвращая к делам насущным. Итак, Кэтрин росла вовсе не в деревне с населением в сотню человек, многие из которых переженились, где все друг с другом знакомы. И ей, должно быть, непривычно было ощущать себя как в аквариуме — все про нее все знают или думают, что знают. Ее мать умерла после долгой болезни. Сломленный несчастьем отец отдалился от дочери, почти не интересовался ее делами. Перес вдруг подумал, что Кэтрин жилось очень одиноко. Даже Салли Генри, чей дом в двух шагах, даже некий парень, которого еще предстоит вычислить, не спасали ее от жуткого одиночества.
Мысли Переса плавно переключились на Магнуса Тейта. Старику-то наверняка тоже одиноко? Все вокруг твердили, что это он убил девушку. И сейчас старика не задержали только лишь потому, что в полицейском участке он провел бы всего шесть часов, ведь здесь, на островах, действовали другие законы. А команда из Инвернесса неизвестно когда еще прибудет. Что, если самолет приземлится только утром? Пришлось бы отпустить Магнуса Тейта посреди ночи.
С наступлением сумерек Сэнди Уилсон, один из констеблей, спросил, не стоит ли отрядить человека для слежки за домом старика.
— Это еще зачем? — недовольно бросил Перес. Сэнди вечно испытывал его терпение.
Сэнди, не ожидавший резкого тона, покраснел, и Перес воспользовался моментом, чтобы окончательно вразумить подчиненного:
— Как он ночью сбежит с острова? Вплавь переберется? Его дом хорошо просматривается. Как по-твоему, где старик спрячется?
Перес еще не решил для себя, убийца Магнус или нет. Рано было судить. Однако его раздражало то, с какой легкостью коллеги ухватились за предположение. Это дело он рассматривал как испытание на профессионализм. В других его больше всего раздражала небрежность, леность ума. Да, много лет назад исчезла девочка, и Тейт тогда был главным подозреваемым. Ну и что? По мнению Переса, оба случая никак не были связаны. Если Катриону Брюс убили, ее тело спрятали. Тело Кэтрин оставили на виду, как будто намеренно. Катриона была еще ребенком, выглядела даже младше своих лет — Перес видел фотографии в деле. Кэтрин же была молодой женщиной, привлекательной и дерзкой. Ожидая прибытия команды, Перес надеялся на непредвзятость их суждений. Он рассчитывал переговорить с ними прежде, чем они наслушаются местных сплетен и проникнутся предубеждением против старика-изгоя.
Тишину нарушило гудение генератора, привезенного, чтобы освещать место преступления. Наверное, Сэнди завел мотор — что-то там проверить. Однако минуты через две у Переса ожил мобильный. Звонил констебль, отправленный в аэропорт встречать прибывающих.
