Перес жил у самой воды, в крошечном домике, втиснутом меж двух других, побольше. На каменной стене со стороны залива виднелась отметина — уровень приливной волны; в непогоду соленые брызги долетали до окна второго этажа. В доме было сыро, тесно и неудобно. И парковаться негде. Когда в гости приезжали с ночевкой родители, Перес перебирался на диван. После того как Сара ушла, он вернулся на Шетланды и купил домик — в порыве романтического настроения. Впрочем, о покупке Перес не особенно сожалел — он представлял, будто живет в лодке на воде. Внутри дом и в самом деле напоминал каюту корабля: ничего лишнего, все на своих местах. Перес мало внимания обращал на собственную внешность, но о доме заботился. Стены гостиной были обиты поперечными деревянными панелями, подогнанными одна к другой, — так обшивали каравеллы — и выкрашены в серый цвет. Как теперь понял Перес, то была попытка скрыть следы сырости. Обои в таком доме быстро испортились бы. Единственное небольшое окно смотрело на воду. Стоя же посреди кухни-камбуза, Перес дотягивался до стен.
Он переступил порог своего дома ровно в полночь. Тейлор назначил сбор на завтра за час до рассвета, но у Переса сна не было ни в одном глазу. Он включил конфорку — вскипятить воду для чая, и тут вспомнил, что за весь день так и не перекусил. Бросил уже нарезанный хлеб на решетку гриля, отыскал в холодильнике маргарин и джем. Если прямо сейчас позавтракать, утром будет больше времени.
Он ел и просматривал почту, лежавшую еще с утра, — короткое письмо, пришедшее авиапочтой. Писала давняя знакомая — они дружили еще со времен юности на Фэр-Айле; когда знакомой стукнуло тридцать, она решила не ограничиваться поездками на соседние острова, а повидать мир. И теперь работала учительницей в Танзании — по линии благотворительной организации. Читая ее письмо, Перес представлял себе пыльные дороги, экзотические фрукты, улыбчивых детей. «Слушай, приезжай, а? Поживешь здесь». В пятнадцать Перес был в нее влюблен; казалось, чувство до сих пор не угасло. Но потом он полюбил Сару, когда женился. «Эмоционально невоздержанный». Перес где-то слышал эту фразу. Может, от Сары — в ее стиле. Обидно, конечно, но похоже на правду. Вечно у него симпатии не к месту. Даже сейчас, во время расследования, ему хотелось защитить Фрэн Хантер и ее девочку, да и к Магнусу Тейту питал острую жалость, убийца он или нет. А полицейскому полагается сохранять беспристрастность.
Он сполоснул чашку, тарелку и положил на подставку сушиться. Налил в стакан воды — с собой в спальню. Но подняться наверх не спешил. Взяв трубку телефона, Перес заметил, что ему звонили. Первое сообщение было от Джона, приятеля, он звонил вечером, в четверть девятого. Звонил по мобильному, сидя в «Лаундже», одном из баров Леруика, — Перес расслышал отдаленные звуки скрипки и смех. «Слушай, если свободен, приходи — угощу пивом. Помнишь, за мной должок? Впрочем, сейчас у тебя наверняка дел выше крыши. Ладно, еще увидимся». Похоже, об убийстве знал уже весь город.
Второе сообщение было от матери. Не тратя время на формальности, она перешла сразу к делу: «Знаешь, а у меня новость, которая тебя заинтересует. Вилли и Эллен надумали-таки переехать на юг, поближе к своей Энн. Позвони как-нибудь».
Перес услышал в голосе матери затаенную радость. Он прекрасно понимал, что к чему. Вилли и Эллен были пожилой парой, они поселились на Фэр-Айле и начали заниматься фермерством еще в пору молодости, когда поженились. Родившийся на острове Вилли приходился Пересу дальним родственником — по бабке. Эллен приехала на Фэр-Айл молоденькой медсестрой. И вот они уезжают, оставляя хозяйство.
Что же он испытал, узнав новость? Страх? Тоску? Радость? Поди разбери. Перес вспомнил во всех подробностях последний приезд на ферму «Скерри». Эллен показывала недавно отремонтированный дом: кровлю перестелили, окно в кухне, выходящее на Южный маяк, расширили. И угощала ячменными лепешками, испеченными на сковороде. Он стоял с лепешкой у окна и смотрел на окружающие дом поля, хорошо защищенные от ветров, — неплохо бы засеять их ячменем. Если он когда вернется, обязательно заведет большое хозяйство — как это было принято в прежние времена.
И вот события начали стремительно развиваться. При желании Перес вскоре может стать хозяином «Скерри», поскольку в таких случаях предпочтение всегда отдавалось выходцам с Фэр-Айла. Итак, ему нужно принять решение. Но сейчас он к этому совсем не готов. Вернувшись на Фэр-Айл, он раз и навсегда предопределит свое будущее. Традицию не переломить. Отец ходил капитаном на почтовом судне, и Пересу ничего не останется, как влиться в его команду, а со временем и подменить. Когда-то Перес мечтал о спокойной, размеренной, предсказуемой жизни на острове — ему казалось, именно этого он и хочет. Теперь, когда мечта приняла реальные очертания, он засомневался — не затоскует ли?
Возможно, сомнения его и не терзали бы, не подвернись это в высшей степени запутанное дело. Перес понимал, что не обошлось и без влияния инспектора из Инвернесса с его энтузиазмом. Может, это опять романтический каприз, но сейчас ему казалось, что работа полицейского очень важна. Сохранится ли у него это ощущение, когда начнется привычная рутина — мелкие кражи и дорожные аварии?
Семья очень хотела, чтобы он вернулся, хотя вслух это никогда не обсуждалось. Они уважали его выбор. Говорили, пусть занимается тем, что ему нравится. Родители гордились сыном, служившим в полиции. Однако Перес исподволь чувствовал давление с их стороны. Он был последним в роду. И хотя сестры вышли замуж и жили на Фэр-Айле, только он мог передать фамилию. Когда Перес рассказал матери о том, что они с Сарой расстались, она на мгновение потеряла самообладание. Перес тогда ясно прочитал ее мысли: «Значит, внуков не будет. По крайней мере, пока». Сара наверняка тоже тяготилась бременем этих надежд. И пока носила, и после, когда случился выкидыш.
Захватив стакан воды, Перес пошел наверх. Сейчас он был не в состоянии что-либо решить. Выглянул в окно, задернул шторы. Обычно он засыпал под едва слышный плеск воды, но сегодня кромка воды у самого берега все еще была скована льдом. Стояла тишина, иногда нарушаемая непонятным поскрипыванием. Перес опасался, что не сможет заснуть — перед глазами будет маячить образ мертвой девушки с обезображенным лицом. Однако на него нахлынули воспоминания о Фэр-Айле: вид из окна фермы, залитая солнечным светом Южная гавань, тени облаков, бегущие по Малколмз-Хед…
Когда следующим утром Перес явился в полицейский участок, Тейлор уже был там. Он тут же отозвал его в переговорную — видимо, успел освоиться на новом месте. Перес подумал, что вряд ли Тейлор вообще спал.
— Давай-ка поговорим, пока войско подтягивается, — сказал Тейлор. — Итак, что ты вчера предпринял, кого опросил? О старике я уже в курсе. Кого еще?
Перес стал рассказывать. Странное чувство. Давно он не докладывал другому сыщику.
— Я должен четко представить картину происшедшего — что за чем следовало.
Тейлор вырвал из большого блокнота лист, положил на стол и начал писать толстым черным маркером. Перес понадеялся, что эти записи никому не придется читать. Не разберут.
— Значит, в Новый год, уже после двенадцати, они с подругой зашли на огонек к Магнусу Тейту. Так сказать, на спор. Третьего числа Кэтрин говорит отцу, чтобы не ждал ее домой — она идет на вечеринку и там останется. Четвертого оставляет сообщение — возможно, снова не придет ночевать. — Тейлор остановился и посмотрел на Переса: — А тот не интересовался, где будет дочь? И вообще, что за вечеринка?
Перес покачал головой:
— У него жена недавно умерла. Он до сих пор подавлен — что-то вроде депрессии. Похоже, дочь была предоставлена сама себе.
— Ясно. Думаю, нам не составит труда выяснить, где она была. Четвертого числа в первой половине дня она садится на автобус и едет домой. На том же автобусе возвращается Тейт; он приглашает ее на чай. Тейт утверждает, что она ушла от него засветло, но дальше никто ее уже не видел. Следующим утром, пятого числа, неподалеку от Взгорка находят ее тело. Верно?
— Да… — Перес чуть было не ляпнул «сэр», но вовремя прикусил язык. Все-таки он на своей территории.
— Ну что, пойдем? Посмотрим, что у остальных.
Перес назначил Сэнди ответственным за диспетчерскую. Констебль неплохо знал компьютеры и хорошо разбирался с текучкой, так что Перес предпочел оставить его в офисе, а не бросать на работу с людьми. С городскими пьянчугами Сэнди управлялся, но там, где нужны проницательность и такт, не годился. Он и сейчас стоял и чесал себе зад, ожидая реакции Тейлора на проделанную в диспетчерской работу. Сэнди напоминал Пересу скаута-волчонка перед смотром вожака стаи Акелы[6]. В том-то и незадача. Соображения у Сэнди было как у несмышленыша.
