Вид дерущихся, измазанных в грязи женщин поначалу вызвал у Лученко брезгливость. Не было даже любопытства, кто из них в конце концов победит. Она отвернулась и задумалась о своем. Парадоксальным образом эти гладиаторши напомнили ей о подружках. Она снова вспомнила, что советы самой себе — вещь хорошая, но все же хочется побыть просто женщиной, просто выплакаться подружкам в жилетку. Значит, пора объявить «большой сбор».
— Я сейчас вернусь, — сказана Вера Арсению. — Мне надо позвонить, а здесь шумно.
Она вышла с телефоном за дверь.
— Привет, Веруня: — отозвалась на ее звонок бизнес-леди Дарья Сотникова. — Ты как чувствовала, я собиралась тебе звонить. Хочу похвастаться!
— Валяй, хвастайся, — без особого энтузиазма ответила Лученко, настроенная сейчас на свою волну.
Ее подруга не различила ничего в голосе Веры и радостно сообщила:
— Я завела себе Марусю!
— Это кошка или собака?
— Маруся — не кошка и не собака, и даже не черепаха в коробочке. Маруся — это постоянно приходящая домработница!
— А почему ты с таким восторгом мне об этом сообщаешь? — Вера представила себе радостную Дашкину физиономию.
— Ты, деревня неасфальтированная! Ты даже не знаешь, какое это везение в наше время — найти хорошую домработницу! Да еще и добросовестную, на которую можно положиться!
— Честно признаюсь: не знаю, — согласилась Вера.
— Теперь у меня практически исчезли проблемы с домашним хозяйством и я смогу полностью посвятить себя любимой работе! — Дашиной радости не было предела.
— Трудоголичка несчастная, ты и так вкалываешь по двенадцать часов в сутки. Теперь вообще ночевать в офисе будешь?
— Именно! — расхохоталась Дарья. — А ты звонишь просто так или по делу? — наконец поинтересовалась она, отсмеявшись.
— Спасибо, что спросила. Хочется поговорить о нашем, о девичьем, — вздохнула Вера.
— О! Даже так? Тогда давай сегодня вечером, часиков в восемь. Я как раз приду с работы. Маруся обещала пирожков с вишней напечь. Она такие пирожки печет, с ума сойти можно!
— А как же фигура? — Доктору захотелось поддеть подругу.
— Фигура потерпит. В крайнем случае пойдет в тренажерный зал и поработает там часок, — отвечала Сотникова. — В общем, договорились? Ждать? А Лидке кто позвонит?
— Я позвоню. До вечера! — сказала Вера.
После этого она набрала номер актрисы.
— Привет работникам сцены! Это Вера.
— Хэллоу! — промурлыкала Лидия. — Верунчик, рада тебя слышать! — Она как раз возвращалась в своей машине со съемок в рекламном ролике. И была очень довольна собой, а вернее, тем, как хорошо она вышла на крупных и средних планах.
— Мы с Дашкой собираемся вечером у нее дома. На пирожки с вишнями. Ты с нами? Давай, приходи. Если только у тебя нет чего поинтереснее.
— У меня как раз свободный вечер, ни спектакля, ни репетиции.
— Тогда до встречи. Даша просила приезжать после восьми.
— Без вопросов. Значит, устраиваем девичник? Или ты придешь с Андреем?
— Девичник, — пасмурно произнесла Вера и вернулась к столику.
Тем временем один женский бой закончился и начался следующий. Вторая пара дралась еще более яростно, крик и визг резали уши. Первые женщины лишь разогрели зал, а теперь зрителям показывали настоящих львиц грязевого ринга.
Арсений Колесник искоса наблюдал за Верой. Казалось, она все видит и слышит, слегка морщится от громких звуков, но при этом словно отсутствует. Ему было непонятно, нравится ли ей зрелище или он зря привел эту непостижимую женщину на женский бой без правил. Он решил нарушить затянувшуюся паузу.
— Знаете, Вера Алексеевич, для турнира привезли тридцать килограммов сакской грязи. Ее развели моршанской минеральной водой, и образовалась скользкая смесь. Так сражаться сложнее, но зато интереснее…
Вера молча покивала, разглядывая накачанные женские тела в купальниках.
В микрофон объявили: «Победительницей второго боя стала Скала из Симферополя. Скала сознается, что была призером чемпионатов страны по дзюдо и самбо». Посетители ресторана захлопали в ладоши и засвистели.
— Обычно такие женщины-бойцы — бывшие профессиональные спортсменки. Есть мастера спорта по стрельбе, боксу, дзюдо, даже безобидному баскетболу.
— Вы так хорошо осведомлены об этих боях без правил в грязи, — иронично отметила Вера.
— Занятное зрелище, — кратко ответил Арсений, словно не заметив иронии.
— Куда уж занятнее!
— Впервые я очутился на таком турнире, когда сильно выпил в честь удачной сделки… Мы с партнерами переходили из одного кабака в другой, грузились коньяком, пока не попали в ресторан, где в программе развлечений было подобное зрелище. Мне предложили самому побороться с гладиаторшами. Ну а я был в таком состоянии, что согласился, представляете?
— Легко, — усмехнулась женщина.
— Так вот, девушки неожиданно налетели на меня — сначала одна, потом другая, потом откуда-то взялись еще трое. Короче, спортсменки уложили меня на пол и раздели до трусов. Зрители верещали от удовольствия.
— Только вам одному было невесело.
— Не помню, представьте! — усмехнулся Арсений. — Потом стало смешно, когда увидел себя в зеркале. Здоровый мужик, в одних трусах, перепачканный грязью… В общем, то еще зрелище!
Колесник еще что-то продолжат рассказывать, но Вера его уже не слышала. Перед ней снова возникла сцена с практиканткой в ветеринарной клинике.
Все-таки увлекся Андрей молоденькой девушкой или?… Он еще и сам, возможно, не осознает, насколько опасным может быть это чувство для мужчины в его возрасте, го есть под сорок. Как врач, Лученко точно знала, что мужской климакс — дело серьезное. Поговорка «седина в бороду, бес в ребро» — вовсе не повод для всепонимающей ухмылки, а самый настоящий диагноз. Даже не вспомнить, сколько у нее побывало несчастных жен, которые прожили с ненаглядными мужьями, по их словам, «лучшие годы жизни», а потом наступало «это». Мужчины, словно с моста в реку, бросались в приключение. А детонатором бомбы, оставлявшей от стабильной семьи только щепки, почти всегда служила молодая женщина. И доктору десятки раз задавали вопрос: «Почему?»
Ответ-то был. Такое поведение мужчины объясняется страхом перед лицом старости и смерти. Уходя от ровесницы-жены и бросаясь к молоденькой, мужчина словно совершает затяжной прыжок назад, в свою юность, в те времена, когда сахар был слаще, а вода мокрее. Но спрашивать нужно не об этом, а о том. как теперь быть. Как жить дальше.
Вот и себя саму надо о том же спросить. Как быть ей самой? Эти женские бои в грязи, пожалуй, наглядно предъявляют ей, доктору Лученко, ответ.
Она может сделать с соперницей все, что угодно. Наслать любую болячку, стереть из ее памяти и Двинятина, и всю стажировку в ветеринарной клинике… Вера так напряглась, что фужеры на столе задрожали, задвигались, точно собирались пуститься в пляс. Красное вино в них закружилось, будто невидимый бармен вращал стекло вокруг оси. Колесник, увлеченный очередным сражением на грязевой арене, не заметил странного поведения посуды.
Женщина прикрыла глаза. Фужеры прекратили свой танец.
Она не станет наносить удары и хватать за волосы, как эти дамочки. Разделаться с соперницей с помощью своего превосходства — это нечестно. Это грязь.
А она не сможет вываляться в грязи. Даже ради любимого.
«Чистоплюйка!» — фыркнул чертенок, усевшийся на ее левое плечо.
«Ну и что в этом плохого? Да. Чистоплюйка.» — отозвался ангелочек на правом плече.
«Если тебе дорог мужчина, добивайся его любыми средствами. Каждая женщина — хищница!» — не унимался маленький черт.
«А мужчину ты не учитываешь?» — назидательно поднял крыло ангелок.
«Мужчину? — почесал лысоватое темечко чертяка. — В любовном треугольнике за мужчину сражаются женщины. И побеждает молодая, сильная, для которой это самая важная битва в жизни!»
«Вот и нет! Побеждает не та, у которой торчит пуп из-под короткой футболки, а мудрая, опытная, терпеливая!»
«Ничего, если я вмешаюсь в ваш спор?» — мысленно спросила у них женщина.
«Пожалуйста-пожалуйста! — сделал реверанс чертенок. — Ждем-с».
«Вы давно должны принять решение», — деловито наморщил лобик под кудряшками ангелочек, сидевший на правом плече.
«Я приняла решение. Ни мира, ни войны, армию распустить. Сильные не воюют со слабыми! Пусть окончательное слово в этой истории скажет Андрей. Во всяком случае, тогда я точно буду знать, что он хочет быть со мной не благодаря моим хитростям, а потому что любит».
Вера услышала, что к ней обращается Арсений, и ее воображаемые собеседники растаяли в тумане.
— Вера Алексеевна, лично меня эти гладиаторши почему-то не волнуют. Как женщины, имею в виду. Доктор, скажите, может, это патология?
