Я с трудом удержалась от искушения позвонить Мише Холину прямо из дома Ветровых. Пожалуй, не стоит подпускать семейку новоиспеченных клиентов так близко к моим детективным методам. Пусть держатся на безопасном расстоянии!
Я сказала Ангелине, что одолжу у нее на время Сашин телефонник: он может мне еще пригодиться. Она взяла с меня клятву, что я не потеряю блокнот. Придется постараться…
Покончив с адресами и телефонами, мы занялись фотографиями, которые девочка притащила из своей комнаты. Их количество сначала повергло меня в ужас. Однако, просмотрев и рассортировав их по-своему, я не без облегчения отобрала всего с десяток: те, на которых лица женщин можно было хорошо разглядеть. И все же выбор подозреваемых получился ой-ой-ой… На любой вкус: блондинки, брюнетки, рыжие. Одну из них опознал Саша незадолго до своей смерти. Кто же в кого перекрасился?..
Порасспросив Ангелину, я записала на обороте каждого снимка имена женщин и степень их знакомства — либо незнакомства — с ее братом. После чего вложила все фотографии в Сашин блокнотик и присовокупила к своему «досье».
За время нашего отсутствия в столовой «вечер знакомств» превратился в настоящую «встречу без галстуков». По-моему, сегодня у нас тут все стихийно образующиеся пары достигли полного взаимопонимания: редкий случай!
Я объявила, что для откладывания поездки в Воронеж и Пятигорск больше нет никаких причин и завтра с утра можно отправляться. Это сообщение вызвало: сдержанное удовлетворение у моего клиента, сдержанную, вернее, затаенную грусть у его дочери и некий сложный перепад чувств между бурной радостью и бурной печалью — у Гоши Скворцова. Видя, что гости собираются откланяться, мудрый Ветров сказал, что мы много потеряем, если не посмотрим их сад. «Проводи, дочка». Принимая его правила игры, я ответила, что с удовольствием променяю пятнадцать минут жары в самом роскошном саду на пятнадцать минут прохлады в четырех стенках, но вот мой племянник никогда мне не простит, если я лишу его удовольствия такой прогулки.
— Виктор Петрович, у вас в доме ничего не пропадало в последнее время? — спросила я, когда мы снова остались одни. — Вашей дочери показалось, что исчезли кое-какие Сашины письма.
— Бог с вами, Таня! Ерунда какая… Откуда Ангелине знать, что там у Саши было? Кому могли понадобиться какие-то письма, что в них за «тайны мадридского двора»? Нет, никаких пропаж я не замечал. Впрочем, — добавил генерал как бы про себя, — если бы сейчас средь бела дня с неба исчезло солнце, я и это вряд ли заметил бы. Вот только…
— Что такое?
— Да так, чепуха… Янина книжица исчезла.
— Какая книжица?
— Что-то вроде блокнота. Я и не знал о его существовании, пока она не сказала. Говорит, дорогая такая вещица, подарочная: обложка под малахит. Яна сказала, она только потому и расстроилась, что это памятный подарок. А записи, мол, были ерундовые. Так, «консервировала свои порочные мысли» — это ее слова.
— Вот как? Любопытно…
— Вот и Алексею было очень любопытно. Только его невестушка никогда не расставалась со своей книжицей. Она решила, что потеряла блокнот в лесу по дороге из Тарасова — ну, когда мы останавливались по просьбе Марины. А я думаю, грешным делом, что это Алешка и позаимствовал дневничок, — усмехнулся Ветров. — Воспользовался моментом… Да, видно, никакого криминала там не нашел, потому что подготовка к свадьбе идет полным ходом.
Я поймала себя на мимолетном чувстве, похожем на досаду. Жаль, однако, что эта малахитовая «консервная банка» попалась в руки Павлину, а не мне. Уж я бы точно выудила оттуда что-нибудь «солененькое»! Все-таки Яна уже полгода живет в доме Ветровых, с новыми людьми, и ее наблюдения, оценки пришлись бы мне кстати.
Интересно, какие такие «порочные мысли» могут посещать эту белокурую головку?.. Я постаралась представить себе это, но так и не смогла.
Осмотр сада явно затягивался, и я решила воспользоваться моментом и тоже кое-что осмотреть. А именно — комнату, где фактически под домашним арестом провела свои последние дни и часы Марина Ветрова. А вдруг?..
В ответ на мою просьбу муж покойной коротко кивнул и встал из-за стола. Лицо его осталось непроницаемым.
— Я вас провожу. Но вряд ли вы найдете там что-то интересное. Все, что осталось после нее… все ненужное, я хочу сказать, Яна еще вчера, после похорон, вынесла и сожгла в саду. Сказала, что так положено. Примета, что ли, такая? Я не слышал.
Хм, я тоже… Но Яночке виднее, раз уж она тут в роли домашнего ангела. Нет, пожалуй, добрейшая письмоносица Анна Ивановна к ней все-таки несправедлива! Ни от Ветрова, ни от его дочки я не услышала ни малейшего намека на то, что «Алешкина фифа» прибрала все и всех к рукам. Наоборот! Да если б она и попыталась — кто бы ей позволил?
— Прошу, Таня. — Генерал толкнул передо мной дубовую дверь с бронзовой ручкой и отступил в сторону. — Делайте что нужно, не стесняйтесь. А я вас покину, вы уж простите. Не могу туда… Закончите — найдете меня здесь, в кабинете.
Не стану описывать эту комнату. Моя плебейская закваска очередной раз получила оплеуху. По моим представлениям, примерно так должен выглядеть будуар какой-нибудь герцогини, но только не спальня простой учительницы, ну да ладно об этом…
Я осмотрела все отделения резного бюро — и нашла только шкатулку с украшениями из полудрагоценных камней да несколько золотых вещиц, достаточно скромных. Судя по всему, Марина не любила дорогих вызывающих побрякушек, похожих на елочные украшения.
Заглянула под старинную кровать с балдахином, обследовала текинский ковер на полу — пусто… Ни записки, на квитанции или счета, ни пузырька с пилюлями — ничего, что могло бы мне помочь. А особенно скверно было то, что я не знала, что же конкретно сможет мне помочь!
Я искала Сашино письмо, полученное из Воронежа пятого апреля: вот оно уж точно помогло бы! Но его здесь не было.
В шифоньере уже аккуратно висели Маринины платья и блузки. Горькая ирония судьбы: пока хозяйка была жива и хотела носить свои вещи — их вынесли отсюда, а когда они стали ей не нужны — вернули на место…
Шиншилловая шубка тоже была здесь — аккуратно уложенная в большой коробке на дне шкафа. Я раскинула пушистое чудо на кровати. Мех ласкал руки, но мне было не до приятных ощущений. Ага, вот и потайные кармашки… Увы, пустые. Хоть бы клочочек газетной бумаги зацепился за подкладку!
Ну, Яночка! До чего ж ты чисто прибираешь: даже сюда заглянула. В общем, мне здесь делать нечего.
На пороге супружеской спальни я обернулась. С пустого бюро мне в глаза глянула покойница — ее лицо было окутано черным крепом. Это был тот же самый портрет, который вчера так неожиданно явился мне среди цветов при въезде в Сольск, только гораздо меньших размеров. Вдруг я совершенно отчетливо ощутила, что между нами существует какая-то неуловимая и тайная связь. Если раньше эта мысль слабо шевелилась у меня где-то в подсознании, то теперь я была уверена: Марина пытается мне что-то сообщить. Посылает какую-то информацию!
Мистика? Да нет, не похоже. Скорее — предчувствие. Мой драгоценный детективный нюх! И сейчас я безошибочно чуяла им: в этом «дворянском гнезде» что-то неладно.
Давненько я не брала в руки своих гадальных косточек…
Ровное полотно дороги стремительно уносилось под колеса моей «девятки». Этот участок — километров в пятьдесят — отремонтировали прошлым летом: не езда, сплошной кайф. Встречные машины попадались здесь нечасто, так что стрелка спидометра приближалась к сотне: пост ГАИ мы давно оставили позади.
Солнце опять демонстрировало решимость «шляться в пекло», но сейчас оно довольно безобидно висело где-то слева и сзади: еще не было восьми утра. Я машинально сунула в магнитолу первую попавшуюся кассету — оказался Леонтьев. Словом, понедельник — по всем канонам, день тяжелый, — начинался не так уж плохо. Если не считать концерта в двух отделениях, который устроила нам Люся по поводу неожиданного отъезда, да еще моего гадания.
Вспомнив о вчерашнем гадании, я слегка поморщилась. Должно быть, судьбе пришла фантазия посмеяться надо мной. Такое хоть и редко, но случается. Я к ней с серьезными вопросами — как-никак, предстоит деловая поездка, — а она…
Сначала цифры 27 + 9 + 23 сообщили мне о том, что моя семья слегка сумасшедшая, с ней не соскучишься. С этим я была согласна на все сто, но при чем тут мой отъезд и дело Ветровых?.. Я бросила кости еще разок — и получила совсем уж странное предупреждение: «Поосторожней со спиртными напитками». Вот спасибо-то, если б не эта комбинация — обязательно напилась бы в дорогу! Как, интересно, мне все это понимать?!
И только с третьей попытки замаячил хоть какой-то ориентир! 25 + 7 + 17: «Ваши действия должны определяться вашими идеями». Пусть в обтекаемых выражениях, но судьба все же дала мне карт-бланш. Мол, отцепись и езжай хоть к чертовой бабушке, если тебе это надо. Что ж, спасибо и на том…
