– Точно не помню. Недели три назад. Денег приходил просить. Ида тогда сказала, чтобы я к ней больше ни ногой. Полицией грозила. А я больше к ней и не собирался. Охота была. Жмотка она, вот и весь сказ! То про родную кровь пела, а как помощь понадобилась, так сразу от родства отмахнулась. Какой ты, говорит, мне родственник? Одно название. Вот и верь после этого людям. А я ей еще на женский день ромашки дарил. Дурак, – обругал сам себя Карев.
«Ну надо же, какая щедрость! Он ей ромашки в женский день, а она состояние свое ему пожалела. Вот уж действительно жмотка», – посмеялась я про себя. А вслух спросила:
– Чем вы занимались последние три дня? И, пожалуйста, как можно подробнее.
– Сразу разве вспомнишь… – Карев задумался. – Вчера я с суток был. Это вспомнить просто. Я когда с суток прихожу, до пяти часов отсыпаюсь. Потом к соседу ходил. Хоккей смотрели. Играли голландцы с чехами. Чехи продули с позорным счетом. Пять – ноль в пользу голландцев. Чехи вообще вареные были. Небось матч купленный.
– Оставим в покое хоккей, – перебила я. – Расскажите лучше, на каких «сутках» вы были.
– А я недавно на работу устроился, – горделиво отозвался Карев. – Как неприятности с квартирой начались, так я работу искать начал. В ноябре мне повезло. Приятель уволился из местной больницы. Он там в хирургическом отделении на пропускном пункте дежурил. Ну и порекомендовал меня. У нас ведь городок небольшой. Сторожем – и то только по блату устроиться можно. А тут не шарашкина контора, заведение солидное. Опять же не сторож, а охранник на пропускном пункте. График – сутки через трое. Зарплата мизер, зато бонусы. Если что заболит, вылечат бесплатно. В восемь заступил, в восемь сменился. Мне уж начальник охраны пообещал: если вопрос с квартирой не решу, пустит меня во времянку жить. Это старый пропускной пункт. Теперь-то у них солидный пост. По новым технологиям оборудованный, а раньше вагончик стоял. Сейчас вагончик пустует. Но если его оборудовать, то жить можно.
– Ладно, слова ваши я обязательно проверю, – пригрозила я. – Из города никуда не уезжайте. Как понадобитесь, мы вас вызовем.
Когда я уходила, Карев как сидел на диване, так и остался сидеть. Ко всему безучастный, пожилой, неумный человек…
По дороге в гостиницу я оценивала свои впечатления от встречи с братом тетушки Иды. Интуиция подсказывала, что к похищению броши он отношения не имеет. Главным образом потому, что злоумышленник не притронулся к денежным сбережениям. Если бы это был Карев, он наверняка прихватил бы и деньги. Даже небольшие. В его положении любая сумма не будет лишней. С другой стороны, эти же рассуждения дают повод думать, что как раз он мог позариться на драгоценность, надеясь недешево ее сбыть. Ведь, как гласит нам пословица, на рынке есть два дурака: один продает, а второй покупает. Мог и Карев найти покупателя на брошь, готового выложить за нее кругленькую сумму. Вероятно, он даже заранее нашел покупателя, а уж потом выкрал реликвию. А насчет дежурства стоит проверить. Местные охранники наверняка пренебрегают мерами безопасности. Карев тоже мог нарушить инструкцию. Сказал напарнику, что срочно нужно домой сбегать, а сам к Иде наведался. Дело-то недолгое. Кстати, нужно выяснить, далеко ли находится место работы Карева от дома сестры. И о напарнике Карев не упоминал. Вопросов было больше, чем ответов. И выводы по поводу Карева делать было рано.
Проходя мимо кафе, я решила перекусить, а заодно выяснить местонахождение больницы, точнее, ее хирургического отделения. Сделав заказ, развернула карту города и стала изучать. По карте выходило, что от дома Иды до местной хирургии – как от Москвы до Владивостока. Из одного конца города в другой. Даже если предположить, что местные охранники покидают свой пост когда заблагорассудится, то не на полсмены же. Я уже успела понять, что самый надежный вид транспорта в Хаймынске – пеший ход. Автобусы встречаются редко. Ехать на такси, когда собираешься грабить родную сестру, – это каким же надо быть самоуверенным! Водитель обязательно тебя запомнит, а впоследствии опознает. Нет, этот вариант отпадает. Остается выяснить, выходил Карев на дежурство в этот день или нет.
Мне скрывать свои передвижения было незачем, поэтому, поймав такси, я за десять минут добралась до места. Потолкавшись в приемном покое, узнала, где можно увидеть начальника охраны. Оказалось, что в дневное время он постоянно находится на центральном пропускном пункте. Пропускной пункт возле хирургии и был центральным. Я прошла через вращающийся турникет и обратилась к охраннику, сидящему за солидного вида пультом:
– Могу я увидеть начальника охраны?
– По какому вопросу? – спросил охранник.
– По личному, – произнесла я «волшебную» фразу.
Обычно после таких слов охрана сразу дает нужный тебе ответ. Почему-то считается, что отвлекать работающих людей по личным вопросам – дело благородное. А вот если ты обратишься по рабочим вопросам, тут тебе столько препятствий учинят, что только держись! Но на этот раз охранник от «волшебной» фразы не растаял.
– По личным вопросам обращайтесь в нерабочее время, – отрезал он.
– Вы уверены, что дали мне правильный ответ? – сыронизировала я.
– Уверен, – ответил он и добавил: – Проходите, гражданочка, мимо. Не мешайте движению.
Вот те раз! Ни «волшебные» фразы, ни юмор, ни личное обаяние на местную охрану не действует. Придется действовать хитростью.
– Жаль, – протянула я. – А Сергей Витальевич сказал, что начальник охраны мне непременно поможет…
Я сделала вид, что ухожу. В последний момент охранник остановил меня:
– Что же вы сразу не сказали, что вас Сергей прислал? Что у вас стряслось-то, гражданочка? Начальник на планерке сейчас. Может, я смогу помочь?
– Сможете, – защебетала я. – Очень даже сможете. Мужа хочу к вам устроить. Два года на моей шее сидит, тунеядец несчастный! Хоть бы уж на какую работу вышел, так нет. Сидит сиднем дома, только успевай ему борщи да котлеты подносить!
Для убедительности я выдавила из себя пару крупных слезинок. Охранник охнул, суетливо полез в карман и, вытащив белоснежный накрахмаленный платок, протянул его мне со словами:
– Не надо плакать, гражданочка, пристроим мы вашего тунеядца. Охранников у нас, правда, полный комплект, но я уверен, наш начальник что-нибудь придумает. Он у нас знаете какой? Мировой мужик. Еще ни одному в помощи не отказал. Работать, конечно, заставляет по полной. Этого у него не отнять. Мы иной раз, прошу прощения за деликатные подробности, за все дежурство по нужде сбегать не можем. Хоть и дежурим парами. С дисциплиной у нас строго. Да вам Сергей наверняка рассказывал.
– Ну да, говорил. Он вот три дня назад поменяться сменами хотел. На торжество приглашен был. Так его начальник не отпустил. Не положено.
– Точно, Серега три дня назад меня с дежурства менял. Хмурый был. Я его спрашиваю: чего смурной? А он только отмахнулся. Я думал, болит у него чего, а тут вот какое дело. Не стоило ему с таким вопросом к начальнику лезть. Спросил бы у меня, я бы сразу сказал: бесполезно просить. Пропустить дежурство или не в свою смену выйти – это только если при смерти лежишь. По-другому никак.
Получив необходимую информацию, я поспешила закончить разговор:
– Ишь как, при смерти! Больно у вас порядки строгие. Еще угробите мне мужика. А я что же, одна останусь? Нет, поищу для своего мужика работу в другом месте.
Круто развернувшись, я пошла к воротам. Позади слышалось ворчание охранника:
– Вот бабы, чудной народ. То он у нее «тунеядец несчастный», а то «угробите». Сами разбалуют своих мужиков, а потом плачут!
Под это ворчание я и покинула территорию больницы.
* * *
Из больницы я направилась в клуб по интересам, который много лет посещала Ида. Там я пробыла часа два и за это время успела пообщаться со множеством людей, выслушать около двадцати изложений Идушиного недолгого замужества и сопоставить такое же количество характеристик тетушки. В конечном итоге я пришла к выводу, что среди клубных знакомых Иды мне вряд ли удастся найти злоумышленника. Члены клуба в большинстве своем были люди пожилые, одинокие, каждый со своими странностями, но вполне добропорядочные граждане. И отношение у них к Иде Леманн в целом было положительное. Мужчины поголовно восхищались приятной внешностью и показной хрупкостью тетушки. Женщины относились к ней с симпатией и сочувствием.
После клуба мне предстояла встреча с Идушиным соседом. Николай говорил, что господин Кротов несколько моложе тетушки. Может статься, в будний день, да еще в рабочее время, его не окажется дома, но попытаться надо.
Кротов жил на первом этаже. Подойдя к подъезду, я пробежала глазами по окнам, выходящим во двор. В одном из них был отчетливо виден силуэт мужчины. Он стоял перед окном и пристально смотрел прямо на меня. Не останавливаясь, я прошла в подъезд. Квартира Кротова была открыта. Двери нараспашку, в коридоре горит свет. Я решила не звонить, а сообщить о своем приходе дедовским методом.
