Подошедшие с носилками санитары перевернули женщину на спину и положили на носилки. На том месте, где она лежала, осталось только пятно да обведенный мелом силуэт.
Врач в белом халате, стоявший возле нее на корточках, поднялся наконец и безнадежно махнул рукой.
— Увозим? — спросил он у милиционера, что-то писавшего на листе бумаги.
— Да забирайте. Сейчас только карманы проверим. — И он стал шарить в карманах плаща уложенной на носилки женщины. Не поднимаясь, спросил громко: — Так что, получается, никто ничего не видел?
— Я уже все сообщил, — сказал пожилой седой в светлой рубашке.
— Да, — кивнул милиционер, — понятно.
Толпа загудела, забормотала, но стало ясно, что никто не видел ничего существенного.
Лида, дрожа, отчаянно прижималась к Турецкому.
Александр Борисович отвел ее в сторону, пока не смолкли голоса толпы, и достал телефонную трубку. Нажал вызов Грязнова. Тот откликнулся:
— Кто это? А-а, ты, Саня? Какие новости?
— Слава, генерал еще у тебя? Не ушел?
— Здесь. А что?
— Скажи ему, что только что была убита вдова Трегубова. Мы сейчас неподалеку. Тут милиция, тру-повозка. Но я не вмешиваюсь.
— И правильно. Сейчас я все ему передам… Саня, — сказал он через несколько минут, — он уже убежал. Слушай, не маячь там, приезжай сюда. Я сейчас пришлю за тобой машину, а ты отвезешь даму… я правильно понимаю? — домой. Да, продолжение следует…
— Это не продолжение, Слава… Они демонстрируют то, что о нас думают. Ну что ж, эту игру они сами начали!
Утром по городу поползли новые слухи. Одни говорили, что продолжающийся беспредел в крае уже никак нельзя остановить и надо вводить крутые меры, вплоть до объявления чрезвычайного положения. Другие считали, что новое убийство ни в чем не повинной жертвы — это конкретный вызов московской бригаде следователей. Мол, вы можете думать и делать, что хотите, а хозяева в городе мы, то есть бандиты, и мафия эта подчиняется лишь зятьку губернатора, и никому другому.
Разговоры такого рода слышали и Владимир Поремский с Рюриком Елагиным, прилетевшие последним, фактически ночным рейсом из Москвы.
Следователи поселились в гостинице «Южная», в небольших одноместных номерах. И, поскольку время было уже совсем позднее, решили начальство свое не беспокоить. Александр Борисович знал их телефоны и в случае необходимости мог позвонить сам.
Так вот, о том, что произошло вечером, они услышали, когда завтракали в буфете. Находилась гостиница не в центре города, а ближе к окраине, в районе автовокзала и тянула разве что на две звездочки — и по интерьерам, и по качеству обслуживания. И народ здесь останавливался простой, специфически торговый и с явным перевесом в сторону лиц «кавказской наружности». Юг — одним словом.
Темноволосый Рюрик с небольшой горбинкой на носу, делавшей его похожим на человека, у которого в родословной наверняка имеется хотя бы капелька кавказской крови, быстро нашел общий язык с одним из «старожилов» гостиницы. И этот пожилой человек, из явных «мандаринщиков», на вопрос новенького, о чем это люди говорят, о каком убийстве, степенно разъяснил, что в городе в ближайшее время можно ожидать новых беспорядков. Местная мафия делит химический комбинат, а попадает, как всегда, больше всего тем, кто ни в чем не виноват. В прошлый раз, когда народ собирался напротив здания администрации и требовал, чтобы губернатор арестовал своего зятя и назначил расследование по поводу убийства семерых человек, под этот шум и возмущение местные бандиты устроили целое побоище на центральном рынке. Крепко досталось приезжим из Карачаево-Черкесии, из Адыгеи, из Абхазии. Никого, к счастью, не убили, но пограбили и товару испортили на большие деньги. И никому дела нет до случившегося. А когда теперь в городе произошло очередное убийство, наверное, нужно ожидать новых бандитских наездов.
Рюрик поинтересовался, известно ли, кто жертва. Собеседник ответил, что говорят, будто это вдова убитого недавно вице-губернатора, который погиб оттого, что вместе с народом выступил против губернатора. Застрелили его бандиты прямо посреди дня в центре города. Ничего они здесь больше не боятся.
— Ну, если губернатор такой всесильный, что на него никакой управы нет, может, действительно стоит уехать на время, не рисковать?
— Э-э, — печально отмахнулся пожилой человек, — сейчас осень, самое время урожай продавать, большой риск, конечно, а куда денешься, жить-то надо…
— А чего здесь про москвичей каких-то говорят? — с наивным видом поинтересовался Рюрик.
Но собеседник не был расположен обсуждать эту тему. Сказал лишь, что поговаривают, будто про возмущение населения узнали в Москве и оттуда отрядили целую команду, чтобы навести в крае порядок и наказать виновных, но никто здесь этому не верит.
— А я вот слышал, будто это месть? — настаивал Рюрик.
— Не надо верить тому, что говорит человек, который всего боится. Может, и месть. А может, кто-то слишком много знает…
Так вот и выяснили Рюрик с Владимиром, что событие, которое горячо и одновременно с опаской обсуждает народ, оказывается, имеет к ним, следователям, самое непосредственное отношение. О дерзком убийстве Трегубова они ведь уже знали. Теперь, получается, преступники убрали и его супругу.
— Пошли в номер, надо срочно позвонить Сан Борисычу, — сказал Поремский.
— Вы где? — спросил Турецкий. — Предупреждаю сразу: ведите себя крайне осмотрительно, за нами уже установлена слежка. Вчерашнее событие, подозреваю, ее прямой результат. Отныне связь только по нашим «закрытым» мобильникам. Все остальные телефоны, полагаю, прослушиваются. Ближайшие планы такие. Пока я представительствую, привлекая к себе максимум внимания, Володя вступает в контакт с отцом Москаленко и вместе с ним либо отдельно проходит по его пути. Все тщательно документируется. Желательно, чтобы, как я уже сказал, при этом он не таскал за собой «хвост», чего исключить, к сожалению, не могу.
— А мне чего делать? — спросил Рюрик. — Заняться убитой?
— Нет, тебе другое задание. Подъезжай в краевое УВД, к начальнику угрозыска. Его зовут Владилен Егорович Старков. Вячеслав уже обо всем с ним договорился. Полковник выделит тебе парочку оперов и эксперта-криминалиста. С ними ты отправляешься на дачу зятя губернатора и производишь там тщательный обыск как внутри, так и снаружи. Никакие отговорки и протесты не принимаются. У Старкова получишь постановление на обыск, подписанное прокурором Южного Федерального округа Щукиным. И последнее, Рюрик, — максимум жесткости. Там вневедомственная охрана, какие-то личные телохранители, ЧОПы всякие — так вот, не принимать никаких возражений! Работаешь открыто, как ты умеешь. Пусть они сразу поймут, с кем имеют дело. Поэтому Старков и выделит своих верных людей как прикрытие. Впрочем, тебя учить не надо. Если понадобится помощь, немедленно звони Грязнову или мне.
— А его ребята?
— У них другие дела. Галя займется вчерашним убийством, а Яковлев сейчас за городом.
— А они где устроились?
— Галя у своих родственников. А Яковлева она представила им как жениха. Так что вы там в отношении нее не очень-то губы раскатывайте, понятно?
— Да уж куда понятнее! — засмеялся Рюрик. — А у нас тут, в гостинице, такое говорят — по поводу вчерашнего!
— Потом расскажешь. Приступайте.
Гале Романовой с Володей Яковлевым с жильем повезло больше, чем следователям. Она ведь приехала в дом к своему дяде и, как они еще в Москве договорились с Володей Яковлевым, представила его своим женихом. Когда-то Галя долго жила у дяди и даже ходила здесь в школу. Ее все очень любили и, понятное дело, решили уделить максимум внимания ее жениху. Но Галя, как девушка самостоятельная и нравом не уступавшая своей знаменитой тетке из МУРа, пресекла всякие заботы о Яковлеве. Для проживания ему выделили отдельную комнату на чердаке, лестница в которую шла со двора, и никто не мог бы помешать ему уходить, когда потребуется, и так же незаметно возвращаться. Никто не стал возражать — у молодежи своя жизнь и свои причуды. Радовало, что они занимаются одним делом, однако и настораживало именно дело, которым они занимались. Не женская это работа — бандюков ловить, но спорить с Галей было невозможно, а пример, точнее, авторитет родной тетки был еще внушителен и непререкаем.
К тому же Галя с ходу объявила родственникам, что приехали они в служебную командировку, а все остальное — это чтоб соседи не задавали лишних вопросов. То, что Галя девушка серьезная, все хорошо знали, поэтому никто больше ничем не интересовался.
Вечером же в день приезда Галя позвонила Вячеславу Ивановичу и получила от него первое задание. Оно было связано с убийством Лилии Петровны Тре-губовой. Требовалось собрать об этой женщине как можно больше сведений и в первую очередь поговорить с теми, кто мог бы пролить свет на причину ее гибели.
