Грязнов не верил, что Трегубову убили только из-за того, что Саня захотел ее навестить и задать какие-то свои вопросы. Это что же получается, за ними, едва они прибыли в город, плотную слежку установили? Да быть того не может.
Ну, одну «закладку» все-таки ведь обнаружили в номере, который предназначался для Вячеслава Ивановича, правда, старую, как уверял Шилов. Можно, в конце концов, перепроверить еще раз. Грязнов уже договорился со Старковым, что тот подошлет в отель сугубо «своего» человечка, который умеет держать язык за зубами, с необходимой аппаратурой. Да только вряд ли Федор Алексеевич стал бы подставляться, что нашли, то и нашли, однако лишняя проверка, видимо, не помешает.
Значит, полагал Грязнов, убийство Лилии Петровны произошло по какой-то другой причине, просто где-то что-то совпало или, наоборот, не сошлось. А Саня уже приготовился делать далеко идущие выводы. Опять же и Лидочка, по его уверению, на провокаторшу никак не похожа. Но ведь кто-то ж мог и ей, видя особое к ней внимание московского прокурора, незаметно в сумочку «закладку» сунуть. Саня ж туда не залезал и не проверял! А стоило бы…
И тем не менее вместе с гибелью вдовы Трегубова оборвалась тонкая ниточка, которая могла указать на причины смерти ее мужа и даже отчасти помочь вычислить исполнителя убийства. А стало быть, и заказчика. Теперь же необходимо было выявить круг лиц, с которыми могла общаться вдова в течение недели, до и после похорон мужа, и с кем обсуждала конкретно причины смерти мужа. Женщине выяснить это проще, чем мужчине-следователю, Галя может прикинуться какой-нибудь дальней родственницей, пытающейся, скажем, вступить в права наследства. Соб-ственных-то детей Трегубовы так себе и не завели, но родственники как с одной стороны, так и с другой наверняка какие-нибудь остались. Вот их Гале и следовало отыскать. Работа, понимал Грязнов, скрупулезная, но куда менее опасная в оперативном отношении той, которая предназначалась для мужской части бригады. Такое вот задание и получила Галина Михайловна Романова, молодой оперативный сотрудник ГУУР МВД РФ.
Второй вопрос, уже связанный с определенной опасностью, поручался Владимиру Яковлеву. Ему предстояло выяснить, где, в каких местах, в каких районах, могут быть спрятаны похищенные люди либо захоронены их трупы. Точно такое же задание получат и сыщики Владилена Старкова, однако Яковлеву придется действовать как бы в особых условиях — вместе с ними, при этом обособленно от них, но опираясь на их опыт и знание местных условий. Володя уже показал себя способным оперативником, и Грязнов считал, что ему можно доверить такое задание.
Ну и Галины знания тоже, несомненно, должны помочь, она же выросла здесь, знакомые люди наверняка найдутся. А слухами, известно, земля полнится.
Таким образом, задания сотрудникам группы были розданы, и руководители получили возможность заниматься какое-то время «отвлекающими маневрами».
Глава третья
ГРУППА ДЕЙСТВУЕТ…
Поремский условился с Елагиным, чтобы они постоянно держали друг друга на связи, так как задания их, в общем, пересекались, прямо в гостиничной справочной выяснил в два счета адрес депутата Москаленко и отбыл в центр города, на Большую Садовую улицу.
Оказавшись во дворе нужного дома, он сразу насторожился. За доминошным столом и на лавочках у подъезда сидели, стояли, бродили и негромко беседовали десятка полтора мужчин, главным образом пожилых, и несколько молодых женщин.
Общую картину того, что сейчас происходило в городе, Поремский представлял по рассказам Турецкого, который и сам получил информацию из вторых рук. Но Владимир никак не думал, что старик Москаленко организовал у себя дома что-то вроде штаба, куда стекались все недовольные порядками в городе. В последнем он убедился, когда вежливо спросил у темноглазой блондинки, показавшейся ему наиболее привлекательной здесь, как найти Михаила Матвеевича.
Володя даже фамилии не успел назвать, как незнакомка, сверкнув жгучими глазами, показала ему на другую, пожилую женщину, сидящую на лавочке в сторонке:
— Вот за ней будете! — и не выдержала, окинула его взглядом, засмеялась чему-то, но, видать, ее любопытство имело самое непосредственное отношение к внешности Поремского. А что, молодой, стройный, высокий, симпатичный блондин с ярко-голубыми глазами, вежливый, не наглый в манерах — чем не жених? — А вы сами по какому вопросу?
— Вон как! — поразился Поремский, но, стараясь не привлекать к себе внимания остальных, негромко добавил: — У вас тут, смотрю, живая очередь? И все — к Михаилу Матвеевичу?
— А как же! Везде должен быть порядок. — Она кокетливо посмотрела на него: — Мы теперь — как это? — петицию составляем президенту в Москву. И каждый приносит то, что у него наболело, вот!
— И у вас, — загадочно улыбнулся Поремский, — тоже, наверное, здорово наболело?
— А как же! — снова вроде бы удивилась женщина. — Эти гады с лета зарплату не выдают! А жить-то на что?
— Трудно, да? — сочувственно спросил Порем-ский. — Один огород, поди, и кормит.
— А то. — Женщина поскучнела. — Само жалованье — смех, да и жаловаться — тоже толку никакого. Вон у нас, директора на собрании сняли, а теперь говорят, что раз его нету, то и долги по зарплате некому платить. А когда нового назначат, вот пусть тот тогда и думает. Издеваются, правда? — уже с новой надеждой спросила она у Владимира.
— Конечно, самое настоящее издевательство. Может быть, познакомимся?
— Светлана. — Женщина словно расцвела. — А вы откуда, что-то я вас прежде не видела.
— Да ведь город большой! — пошутил Поремский.
— Большой-то он, может, и большой, да только, — приблизила она свое лицо к нему, — мужчин симпатичных не так много.
— Зато у вас женщины, я заметил, просто замечательной красоты.
— Это когда ж вы успели заметить?
— Да вот только сейчас.
— Ишь, какой! А-а, так, значит, вы не местный?
— Я недавно приехал, из Москвы, — шепнул ей доверительно.
— Оно и видно, — поскучнела Светлана. — А вам-то зачем Михал Матвеич? Тоже на что-нибудь жалуетесь?
— Я не с жалобой, а совсем по другому делу.
— Погодите, значит, вы?.. Из Москвы?! Так чего ж вы стоите тут, лясы со мной точите? Идите же к нему без очереди! Граждане! — крикнула она, когда народ недовольно зашумел. — Он совсем не по нашему делу! Ступайте, ступайте, третий этаж, двенадцатая квартира, да там и дверь всегда открыта…
— Мы еще увидимся? — тихим тоном заговорщика спросил Поремский.
Светлана загадочно улыбнулась и сверкнула горячими глазами:
— А это мы посмотрим, москвич.
Владимир подмигнул ей, легко взбежал на третий этаж, вошел в приоткрытую дверь и постучал в филенку:
— Хозяева, к вам можно?
— На кухню пройдите, — недовольно отозвался из комнаты женский голос.
Узким коридорчиком он прошел направо, в кухню, и увидел сидящих за столом двоих мужчин. Один из них — пожилой, с седыми казацкими усами, опущенными ниже подбородка, и в пиджаке с рядами орденских планок, строго посмотрел на него и спросил:
— Вы с химического?
— Нет, я совсем по другому делу.
— Так нет у нас других-то дел, молодой человек.
— Мне вас надо на два слова, Михаил Матвеевич. Вам фамилия Щукин известна?
— Это Иван Гаврилович, что ли? — подумав, спросил старик.
— Он самый. Уделите мне буквально несколько минут а потом вы продолжите, можно?
— Ну, что поделаешь, — прямо-таки закряхтел старик, поднимаясь. — Ерофеич, ты тут без меня посиди маленько, сейчас вернусь. Дело-то, надо полагать, секретное, да?
— Угадали, — улыбнулся Поремский.
Они вышли в одну из комнат, где никого не было. Старик между тем говорил:
— Вот, решили письмо написать и послать самому президенту. Нет мочи больше терпеть беспредел бандитский. Так вы ко мне с чем?
— Вот, смотрите. — Поремский протянул Москаленко свое удостоверение следователя Генеральной прокуратуры.
— Господи! — Старик даже руками всплеснул. — Дождались наконец! Чего ж вы молчали? Это ж нам всем такая радость! И поддержка!
— Михаил Матвеевич, вчера прибыла большая бригада. Задания между нами распределены, у каждого своя четкая линия расследования. Мне приказано пройти по вашим следам, по всем фигурантам, которых вы посещали и с кем разговаривали еще в первый день. Я просил бы вас назвать мне все имена и адреса.
— Так чего ж вам-то пустую работу делать? Давайте и я с вами побегу. Скорей обернемся.
— Подождите бежать, — улыбнулся Поремский. — Мы с вами должны уточнить один вопрос. Вы ведь просто разговаривали с людьми, не больше?
— Ну да, я хотел знать, что произошло? Спросить, что они сами видели.
— И они охотно с вами беседовали?
