class="p1">– Так странно, – сказала она. – Вы многое рассказали о себе, но ничего обо мне не знаете. И все же я чувствую, по крайней мере сейчас, что на моих плечах словно лежала вся тяжесть мира и кто-то наконец снял этот груз с меня.
– Вы можете сделать огромное усилие и признать, что это был я? – с улыбкой предложил Лори.
На этот раз она улыбнулась по-настоящему.
– Могу, – неожиданно уступила она. – И совершенно никаких усилий не требуется, – мрачно добавила девушка, – чтобы увидеть нас обоих, раздавленных этой тяжестью.
Он замотал головой.
– Так дело не пойдет! – заявил он. – Ноша исчезла. Вы только что признали, что чувствуете облегчение. И я тоже. Как ваш старший брат и самоназначенный советник, я воспользуюсь этой возможностью и расскажу, что теперь вам нужно делать.
Она надула губки. Это была гримаса непокорного ребенка. Ее поведение изменилось так внезапно, что Лори почувствовал и сильное удивление, и удовлетворение. В первый раз с начала этого разговора он испытал восторг, похожий на тот, когда он впервые увидел ее в зеркале.
– Да? – подсказала она.
– Во-первых… – Он заколебался. Договоренность, которой они достигли, была еще не очень крепкой. Одно лишнее слово, и их договор мог рухнуть. – Нам надо подумать о вашем будущем, – продолжил он с уверенностью. – Когда я впервые приехал в Нью-Йорк, я два месяца искал работу. К тому времени, когда я ее нашел, у меня оставались гроши. Я подумал, что, возможно, вы… – Он начал путаться в словах.
– Что у меня нет работы? – спокойно завершила она. – Вы правы.
Лори заулыбался. Что ж, это упрощало дело!
– В прошлом году мне повезло, – продолжил он. – Я написал вместе с другим автором пьесу, которая почему-то понравилась людям. С тех пор деньги льются на меня рекой. Я бряцаю ими, когда иду. Доллары сыплются из моих карманов, когда я достаю из них руки. На прошлой неделе в банке кассир умолял меня забрать часть моих денег. Он сказал, что они обуза всему банку. Так что, как ваш названый брат, я открою вам банковский счет, – закончил свою мысль он.
– Вот уж нет!
– Вот уж да!
– Я согласилась жить. Но я не давала согласия быть той, кого вы, американцы, называете словом «содержанка»!
Одна деталь в ее реплике не прошла мимо ушей Лори.
– Что вы имеете в виду? – спросил он с интересом. – Вы не американка?
Она закусила губу.
– Н-нет… не совсем.
– А кто вы тогда?
Она заколебалась.
– Я пока не могу вам этого рассказать, – произнесла она наконец.
– Ничего себе! – Лори сжал губы и мысленно присвистнул.
Голос девушки был музыкальным, приятным, с лондонским акцентом, до нынешнего момента она говорила так же свободно, как любая американка. Ее речь очень напоминала речь его сестры. Он был удивлен.
– Почему вы не сказали мне этого раньше?
– Что я не вполне американка? – Она иронично улыбалась ему, но он оставался серьезен.
– Да. И еще целую кучу вещей! Вы же знаете, что я нахожусь в полном неведении.
На ее лицо легла знакомая тень.
– Если человеку осталась пара часов до ухода в другой мир, – произнесла она равнодушно, – зачем кому-то что-то рассказывать?
– Сколько вы уже в Америке?
– Всю мою жизнь, уезжаю и приезжаю.
Это, по крайней мере, внушало надежду. Лори представил, что видит лучик света. Девушка призналась, что она не шпионка, но он решил, что, вероятно, она состоит в какой-то небольшой политической организации, очень важной для нее и еще нескольких человек и совсем не имевшей значения для кого бы то ни было еще.
– Я предполагаю, – бодро сказал он, – что та сеть, о которой вы упоминали, – это политическая организация?
Они говорили тихо, и за другими столиками их не слышали. Ближайшими соседями были две женщины средних лет, сидевшие примерно в десяти метрах от них. Но мисс Майо сильно вздрогнула от его слов. Она жестом призвала его к осторожности и, полуобернувшись, обвела зал испуганным взглядом. Лори, совершенно забыв о сигарете, смотрел на нее с любопытством, он ощущал, как она напряглась, как медленно к ней возвращается спокойствие, – и наконец услышал тихий вздох облегчения, с которым она повернулась к нему.
– Я бы хотела рассказать вам все, что вы желаете знать, – произнесла она. – Но не могу. Вот и все. Пожалуйста, давайте поговорим о чем-то другом.
К нему вернулась уверенность.
– Вы не коронованная особа и не сбежавшая принцесса, ничего такого, верно? – вежливо спросил он.
Тут она рассмеялась, тихим, сдерживаемым смехом, но радостным и заразительным.
– Нет!
– Тогда давайте вернемся к нашему счету в банке. У нас полно времени, чтобы съездить на Пятую авеню в отделение банка «Корн эксчейндж» и успеть до закрытия. Какой цвет чековых книжек вам нравится?
– Я уже сказала, – объявила она с внезапной серьезностью, – в мою часть сделки не входило то, что я стану содержанкой.
Первый раз за время этого непростого разговора хорошее настроение оставило Лори.
– Моя дорогая, – сказал он нетерпеливо, – не ищите отговорки! Вам надо как-то жить, пока мы ищем вам подходящую работу, а на это может уйти некоторое время. У вас достаточно ума, чтобы понять, что я не весельчак Лотарио [3] и не Дон Жуан. В вашем нынешнем состоянии вы не можете ничего решить. Примите то, что я буду решать за вас. Это нам поможет.
Он остановился, когда понял, что она его не слушает. Она сидела замерев, и ее голова была слегка повернута в сторону. Ее губы были чуть приоткрыты, а широко распахнутые глаза уставились на кого-то на другом конце ресторана.
Лори проследил за ее взглядом и увидел мужчину, одиноко сидевшего за маленьким столиком. Было ясно, что тот только что вошел, потому что рядом с ним стоял официант, а он сам смотрел в меню.
Выглядел мужчина вполне обыденно. Он был среднего роста, полноват. Этот посетитель был одет в костюм из синей саржи, и вид у него был неряшливый. Его небрежность в одежде выдавал и тот факт, что его галстук, завязанный узлом «четверка», выскочил из-под белой булавки. У него было круглое, гладко выбритое и довольно бледное лицо. Его темные волосы были на удивление блестящими. Серые глаза, казалось, видели все насквозь. В целом он выглядел достойным человеком, на котором обычный наблюдатель вряд ли задержал бы свой взгляд.
Пока мужчина диктовал заказ официанту, на него смотрели двое. Видимо, заказ был скромный, потому что брови официанта нахмурились, пока он записывал его, и потом он ушел с независимым видом. Новый посетитель откинулся в кресле и обвел глазами зал. Его всевидящий
