хочешь жить, разумеется, – небрежно закончила я, допивая пиво.
Скривившись, она посмотрела на ружье, потом на меня, проглотила ком в горле и хрипло ответила:
– Говори…
– Давно бы так. Значит, продолжим… Давай, пожалуй, начнем с того, чтобы убедить меня, что с Ольгой, которая у вас в заложниках, всё в порядке. Твои же архаровцы убедились в том, что ты жива-невредима, вот и я хочу убедиться, что с моей подругой все нормально.
– Толян! – неожиданно гаркнула она.
– Шура! Я здесь, – откликнулся он, и я поняла, что от двери он не отходил, словно верный пес.
Видимо, пытался подслушать наши разговоры, хотя, если говорить негромко, то из-за дубовой плотно закрытой двери сложно было бы что-то разобрать.
– Приведи сюда Ольгу. Только аккуратно, и ничего ей не делайте, – велела Шура. – У нее тут ствол, слышишь? Она опасна!
– Ты в порядке? – послышался взволнованный голос.
– Да, идиот!!! Тащи сюда ее!
За дверью что-то пробубнили, и послышалась возня и топот ног. Видимо, верные псы поняли, что жареным запахло. Ничего, я им еще устрою красивую жизнь. Устраивают беспредел, похищают людей и потом преспокойно идут париться в баньку, предаваясь телесным утехам. Совсем страх потеряли.
На минуту я призадумалась. Внешне я выглядела спокойно, хотя червь сомнения все же точил мою душу, что-то подсказывало, что не все я учла в этой блестящей, на мой взгляд, спонтанной операции по освобождению Ольги.
Что меня смутило? Я вспомнила маленькое оконце в парилке, в которое даже я бы не пролезла, не то что эти амбалы. А других входов-выходов, кроме этой двери в предбаннике, в этом помещении не было. А может, чердак, осенило меня. Я не обратила внимание, есть ли чердачное окно в бане.
Я воздела глаза к потолку: в самом углу я заметила еле заметные границы квадрата, что говорило о том, что отсюда выход на чердак есть. А вот есть ли выход с чердака на улицу – неизвестно.
Я не стала об этом спрашивать свою пленницу, наоборот, придала своему лицу беспечность и даже напела какую-то песенку.
– Как ты нас вычислила? – спросила Шура. – И как умудрилась сбежать в лесу от моих ребят?
– Давай спрашивать буду я, – мягко проговорила я. – Все же ты у меня в руках, а не наоборот…
– Ха! Не смеши людей, глупая! Это ты у меня в руках! Сама себя загнала в ловушку. А если меня прикончишь, то живой тебе не уйти…
– Опять ты за старое, – вздохнула я. – А я уж думала, мы начали конструктивный диалог…
Тут за дверью послышалась какая-то возня и крик Толика:
– Притащил! Шура?.. Что делать дальше?
Я подошла к двери и громко спросила:
– Оля, ты здесь?
– Женя! – услышала я ее уставший голос. – Это ты? Боже, что ты там делаешь? С тобой всё в порядке?
– Я в полном порядке. Оля, как ты? Тебе причинили какой-то вред? Тебя били, пытали?
– Нет, Женя… Я только не пойму, зачем я тут…
– Успокойся. – Я старалась говорить спокойно. – Эти ребята ничего тебе не сделают, и скоро мы уйдем отсюда, обещаю тебе. Оля, тебя поили, кормили?
– Э-э… да, воду давали, есть я не хочу, кусок в горло не лезет.
– Ну вот и замечательно, я ж говорю, у тебя сегодня разгрузочный день, – пошутила я, в надежде на то, что это хоть как-то взбодрит бедную пленницу. – Далеко ее не уводите. Она должна быть на открытой местности, чтобы, когда я открою баню, она должна быть на виду, – выдвинула я свои требования и вопросительно посмотрела на Шуру.
– Делайте, как она велит! – крикнула она.
После этого я снова вернулась к своей пленнице. Она молча сидела и ехидно улыбалась. И в этот момент я разозлилась. Сколько можно церемониться с этой Бабой-ягой. Знаю я такой тип людей, по-хорошему они не понимают, только признают силу и авторитарность.
Я резко подскочила к ней, схватила ее за шею и зашипела, словно змея, прямо ей в лицо:
– Хватит уже ваньку валять! Выкладывай мне все, или начну мучить и пытать. Ты и так не красавица, но потом на тебя вообще ни один мужик не глянет. Я тебя в кипятке сварю, на горячие камни посажу… – Я страшно завращала глазами, вживаясь в роль сумасшедшей. – У меня на самом деле садистские наклонности, и я давно хотела дать им волю. Я маньячка, из психушки сбежала. Не веришь? – Последний вопрос я выкрикнула так, что у меня изо рта брызнули слюни прямо ей в лицо.
При слове «психушка» она как-то резко дернулась, глаза ее расширились, она побледнела, и у нее затряслись губы. Во взгляде появилось что-то безумное, граничащее со страхом. Потом ее рот перекосило в страшной усмешке, и она задергала головой.
«Уж не балуется ли она какими-нибудь сильнодействующими запрещенными препаратами? – мелькнуло в моей голове. – Интересно, кто из нас больше сумасшедшая?»
Я брезгливо отдернула руку от ее шеи, приподнялась и пошла в парилку.
– Ты куда? – спросила она каким-то странным голосом.
– За кипятком, куда же еще. – Я наигранно улыбнулась и наклонила голову, рассматривая ее. – Сейчас наберу ковшик и буду тебя потихоньку поливать…
– Постой, дура! – в ужасе воскликнула связанная Шура, которая словно очнулась от морока. – Что ты творишь? Сядь на место, прошу! Обещаю, будем говорить спокойно…
Довольная, я вернулась за стол. Шура сидела бледная, глаза горели, губы подрагивали, только нос-шнобель на фоне белого лица сильно выделялся своей краснотой. Ну точно Баба-яга!
– Не надо меня уродовать, слышишь? – тихо произнесла она, и голос ее дрогнул. – Я и так не блещу красотой, а буду еще хуже… – Она уронила голову. – Ладно, подавись своей Ольгой и ее сокровищем. Будем считать, что ты выиграла в честной борьбе.
– Подожди… – слегка опешила я. – Какие еще сокровища?
– А-а… – она дернула головой, – ты не знаешь, и не надо… Теперь и я никогда не узнаю. Черт, а ведь я уже почти все сделала, подобралась к ней. У меня почти все получилось! И откуда ты только взялась на мою голову? – Она посмотрела на меня с ненавистью.
– Слушай, я вообще ничего не понимаю. Давай по порядку. Ответь мне: зачем ты похитила Ольгу? Кем она тебе является?
Шура усмехнулась.
– Да сама Ольга для меня никакой ценности не представляет, хоть она мне и сестра…
– Сестра? – переспросила я удивленно. – Ольга твоя сестра?
– Да.
– Ничего себе поворот…
* * *
– У нас один отец и разные матери. Жили мы под Хабаровском в одном небольшом городишке, я бы сказала, поселке. Вот только жили мы по-разному. У Ольги было почти все, что она захочет. Заботливые родители, рядом всегда был любящий отец, новые игрушки, верные подружки, добротный дом, хорошая одежда и вкусная еда. Потом занятия спортом, медицинский институт и так далее… А еще у нее была любимая бабушка. Баба Валя. Это мама нашего отца, она сразу не признала свою первую сноху и, разумеется, свою первую внучку, то бишь меня, тоже не особо любила. Почему? А хрен его знает! Вот не сложилась любовь, и все тут. Ольга была у бабы Вали любимицей, обожаемой внучкой. А я… Самое противное было, что мы жили в одном поселке, только в разных концах, и мне частенько приходилось сталкиваться с этой… родней. Насколько я себя неполноценной чувствовала, не передать. Да я и не скрываю, что мамаша у меня была с прибамбасами, любила выпить, а порой вообще с ума сходила. А потом…
Шура прервала свой рассказ и подняла на меня свои красивые глаза, которые за все время рассказа были устремлены куда-то вниз. Тут же я нашла в этой грубой женщине небольшое сходство с Ольгой, но очень отдаленное, что, если бы она не подтвердила свое родство с ней, я бы и не догадалась, что они сестры.
Воспользовавшись паузой, я обратилась к ней:
– Я так понимаю, что это не единственная причина ненависти к Ольге? Есть что-то еще…
Она кивнула.
– Рассказывай и, пожалуйста, покороче. У нас мало времени.
– Послушай, Женя… – обратилась она ко мне тихим и спокойным голосом. – Я готова поговорить спокойно, поняла свою вину и неправоту. Давай это… поговорим с тобой по-своему, по-бабьи.
