Я тебе все спокойно расскажу, очень хочется выговориться… Умоляю! Ты такая загадочная девушка, меня прямо ужас берет, видно, ты непростая, меня всегда привлекали такие люди…
Я удивленно вскинула одну бровь, услышав подобное высказывание. При этом оно было сделано таким тоном, который доселе я от этой особы не уловила. Интересно… Это хитрый тактический ход или эта Баба-яга действительно сдулась и решила нормально пообщаться?
– Что ты предлагаешь? – спросила я, уже догадываясь, каков будет ответ.
– Я же сказала, нормально пообщаться, помыться в баньке, попить пивка, я тебе все расскажу. Своим ребятам дам команду нам не мешать, пока не наговоримся. Потом заберешь свою Ольгу, и уезжайте…
– Я так понимаю, мне нужно развязать тебя? – усмехнулась я.
– Да… Послушай…
– Да не вопрос, – перебила я ее и подошла к ней. – Я вижу, что ты говоришь искренне. К тому же… если честно, я не люблю насилие и все эти пытки… Извини, я обманула тебя, но надо было как-то повлиять…
– Да, я понимаю. Я бы так же поступила, – добродушно ответила она и улыбнулась.
Я развязала ей руки и ноги. Она растерла затекшие кисти и тут же откупорила баночку с пивом и жадно отпила практически половину.
Я снова села напротив и внимательно смотрела за ее действиями. Пусть игра пойдет по ее правилам, но я буду оставаться начеку. Заодно посмотрим, как человек проявит себя дальше.
– Можно я пойду умоюсь? – попросила она, кивнув на дверь парилки. – А то все тело чешется от пота. Заставила ты меня попотеть, красотка.
– Конечно, – разрешила я и беззаботно улыбнулась.
С моей стороны это было опрометчиво, но надо сделать вид, что я ей поверила и уже нисколько не сомневалась в ней. А значит, никакие ее действия и поступки не должны вызывать у меня никаких подозрений.
Она скрылась в парилке, а я взяла ружье и снова спрятала его сбоку шкафа около стены. Когда Шура вышла из парилки, я стояла сбоку и также беспечно улыбалась, показывая тем самым полное доверие и дружелюбие. Но внутренне я была готова ко всему. Однако никаких эскапад с ее стороны на мою скромную персону не последовало. На меня не пытались плеснуть кипятком из ковша или огреть мини-кочергой.
Увидев меня сбоку, она на секунду стушевалась, потом перевела взгляд на стол и словно с облегчением вздохнула.
– Отличная идея. А то это ружье меня раздражало.
– Шура, ты как там? Как обстановка? – послышался взволнованный голос Толика с улицы.
– Давай прогони своих кобелей отсюда, пусть идут отдыхают, пока не позовем. А мы посидим, побалакаем, попаримся, как и решили. А то, я смотрю, тебе бедной поговорить не с кем, одни мужики вокруг, а подруг нет, – произнесла я самым что ни на есть дружелюбным тоном.
– Конечно, – так же дружелюбно ответила она и подошла ко входной двери.
Как бы ни было смешно, но уже через пару минут мы сидели за столом и, словно старые подруги, пили горячий чай. Шура предложила выпить что-нибудь покрепче, но я категорически не разрешила, аргументировав тем, чтобы разговор шел на трезвую голову, не искажая сути происходящего. Хотя после недолгих уговоров я позволила Шуре сделать глоток коньяка, так сказать, для снятия стресса. Она сделала не один, а три глотка – что ж, тем лучше для меня, будет более разговорчивая.
Ее лицо покраснело, а глаза снова приобрели тот задорный и не совсем здоровый блеск. Некая дуринка проскальзывала в этом взгляде, и это не давало мне расслабиться.
Еще минут пять я продолжала слушать стенание о ее несчастной жизни. Какое у нее было тяжелое детство, как ее не признавала бабка, а отец не дарил свою любовь так, как дарил ее своей второй дочери, Ольге.
– Ладно, не буду вдаваться в подробности, – махнула она рукой, – начну подходить к сути. К чему я все это затеяла… Моя мать с возрастом стала сходить с ума, она даже… В общем, в нашем городке, на его окраине, было очень интересное здание. Старое, облезлое, необычной постройки, это в свое время была чья-то там усадьба. Но это было очень давно. А на тот момент это была наша психушка. Да-да… и вот мою дорогую мамашку туда определили. Самое интересное знаешь что?.. А то, что в этой лечебнице работала медсестрой и по совместительству лаборантом баба Валя. И, несмотря на всю нелюбовь ко мне и своей первой невестке, она вполне дружелюбно относилась там к моей матери. Беседовала с ней, уделяла ей больше внимания, чем остальным… Со слов матери, они даже якобы подружились. Но!.. – Шура сделала интригующую паузу и отхлебнула остывшего чаю. – Потом в этом дурдоме произошло странное убийство, закололи ножом какого-то доктора и обвинили в этом мою мать. Та до последнего не признавала свою вину, но почему-то все валили на нее. Я не знаю, были ли у них какие-то доказательства или нет, но прямых улик против нее не было. Возможно, просто нужно было найти козла отпущения, и им, точнее ею – козой отпущения, – стала моя сумасшедшая мать. Долгая там была возня с этим делом, толком ничего доказать не могли. А сама понимаешь, дело было лет пятнадцать назад, захолустный городок, никаких камер там и в помине не было. Только одна на входе висела и то походу не работала. В общем… мою мать признали невменяемой, решили, что убийство совершила она, и перевели ее в Хабаровск, в дурку при исправительной колонии. Одним словом, в тюремный дурдом. А вот теперь я подхожу к самой сути…
Я отломила кусочек шоколада, который тоже обнаружила на боковой полке дверцы холодильника, и отправила его в рот. Дополнительный источник глюкозы и какао мне сейчас был не лишним.
– Скажу честно, я редко навещала свою сумасшедшую мать. Но когда ее дни стали подходить к концу, я стала к ней наведываться. Буквально перед смертью – а это было чуть более двух лет назад – мать поведала мне странную историю. Сначала я не обращала на ее болтовню особого внимания, да мало ли что за бред может нести старая полубезумная женщина, но потом прислушалась. Уже третье мое посещение подряд она твердила про какой-то таинственный клад, который якобы нашла в свое время моя бабка. Та самая баба Валя. Я заинтересовалась и стала спрашивать подробнее. Мать с безумными глазами, путаясь в словах, пыталась мне рассказать. Из услышанного я поняла, что баба Валя много лет назад, примерно лет сорок, а то и больше, нашла клад, который был запрятан… Знаешь где? Где-то в закромах той самой психушки, где она работала. Мол, до этого, еще в начале восемнадцатого века, это была усадьба, где жила какая-то княжна или как там ее… Но не суть. Короче, со слов моей умалишенной матушки, баба Валя каким-то образом завладела этими тщательно спрятанными сокровищами, сама их так же тщательно спрятала и якобы поставила на них защиту в виде заговора. Спросишь, откуда об этом узнала моя мать? Что, возможно, это бред сумасшедшего человека? Не знаю… Но, со слов моей матери, баба Валя сама ей проболталась, когда общалась с ней в той психушке. Зачем она ей это рассказала – непонятно. Может, просто посчитала мою мать невменяемой и решила, что сумасшедшей никто не поверит.
– А ты сама в это веришь? – перебила я.
– Не то чтобы верю на все сто. Но не исключаю, что это правда.
– Хорошо, тогда остается все тот же вопрос: какое к этому имеет отношение Ольга?
– Да самое прямое! – выкрикнула Шура, потом снова перешла на тихий тон: – Опять же, со слов моей матери, баба Валя указала своей любимой внучке, – при этих словах она криво ухмыльнулась, – где она запрятала этот клад. Уж не знаю, прямо она ей об этом рассказала или как-то намекнула, но Ольга точно знает про этот клад и знает, где он находится.
Я изобразила на своем лице гримасу скепсиса и ответила:
– Извини, а ты уверена, что все же стоит верить словам… душевнобольного человека?
– Я тебе ответила, что верю
