невыносим! Это нужно уметь еще поднять на уши всю больницу, чтобы один из докторов целое утро обзванивал знакомых. Нашли твою Кэрол, и все с ней хорошо. А прямо сейчас ты тратишь драгоценное время на звонок.
Признаться, я и сам не был уверен, правда ли это или искусный блеф дочери детектива, а уж мальчик выглядел еще более растерянным и не спешил выбираться из-за укрытия. И все-таки желание услышать близкую душу победило: он сдался, первым радостно устремившись в коридор. В какой-то мере я затаил обиду на мисс Рей, ведь теперь мне предстояло остаться в одиночестве, но я, конечно, не подал виду и продолжил читать, словно она избавила меня от одной назойливой проблемы.
— Смотрю, вы, мистер Фирдан, все же умеете ладить с детьми, — сказала она, оставшись напротив меня.
— Я не… Просто он… Это всего лишь чтение!
Мисс Рей задержала на мне хитрый взгляд и странно улыбнулась.
— Мне нужна ваша помощь. Вы явно ему понравились. Побудьте с ним немного, а то это просто ужас.
— Но мне нужно ждать встречи с врачом.
— Вопрос жизни и смерти, мистер Фирдан. Просто проведите его в палату — это займет всего десять минут.
Другие способы времяпровождения меня не особо-то прельщали, а в ближайшие сутки нашего заточения мне уж точно предстояло увидеться с врачом. Единственное, что пугало, так это возможные любопытные взгляды и вопросы санитаров. Уж не знаю, была ли то удача, халатность или у всего персонала вдруг возникли заботы поважнее пациентов, но вокруг не было ни души… У мисс Рей это тоже вызвало недоумение, и тогда я весьма кратко в обществе ребенка намекнул, чтобы они поспешили со звонком. К счастью, мы попали в детское отделение сквозной, обычное запертой дверью в начале опустевшего коридора, и там было спокойно и многолюдно — бандитская рука еще не коснулась этого места.
Мальчик побежал к телефону на посту медсестры, а мы встали неподалеку, наблюдая возбужденный диалог, и разговорились сами. Мисс Рей рассказала, что помогает здесь в качестве волонтера, затем спросила, что я имел в виду. Страшная новость, однако, удивила ее многим меньше меня: она видела подозрительных людей в черных костюмах на первом этаже и, убедившись в моих словах, поспешила отправить пару сообщений текстом. Мне хотелось верить, что адресатом был ее отец, который хотя бы в тайне придет нам на помощь. Неожиданно она поинтересовалась, какой вихрь судьбы занес сюда и меня. Вначале я удивился, почему столь умная девушка уточняет очевидную вещь, и вдруг понял, что ведь не был переодет в больничную одежду. Я поведал о минувшем вечере — все, что помнил сам, и она необычайно искренне огорчилась упоминанием о пропаже Виктима. Болезненная тема подвела разговор к концу.
Временами мисс Рей встревоженно отвлекалась и, кусая губы, то оборачивалась, то поглядывала на мальчика, пока не погрузилась в мысли полностью.
— В чем же заключается моя помощь? — спросил я в момент тишины.
— Сейчас время посещений — слышите шум и гам? — Она посмотрела вдаль по коридору, откуда и правда доносилась смесь женских и детских голосов. — Фил из приюта… Мне бы не хотелось, чтоб он это видел.
— Я могу понять его чувства, но невозможно же всю жизнь прятать от него чужих родителей…
— Вы не понимаете, мистер Фирдан… Об этом не сообщили в новостях. Вчера Мэд Кэптив напал на приют «Лост Чайлд», убив там всех воспитателей и охранников. И конечно же… детей. Спаслись только Фил и та девочка, Кэрол. Вы представьте: за раз потерять почти всех, кто был ему хоть какой-нибудь семьей… Он идет, — прошептала она. — Просто заболтаем его чем-нибудь.
Когда мальчик только услышал свою сестру (если можно так выразиться), его лицо заискрилось радостью. Но с каждым мигом звонкий смех потихоньку испарялся, лицо хмурилось, словно дьявольски-алая телефонная трубка вытягивала счастье через ушную раковину, и подошел он к нам в явном смешении чувств.
— С Кэрол все хорошо. Врачи зашили ей живот нитками! Это очень страшно, но… так круто! — сказал он с некоторым восхищением. — Я тоже, когда сильно поранюсь, зашью себе.
— Фил, ни в коем случае! — мгновенно вмешалась мисс Рей. — Это могут делать только врачи — специальными нитками и иголками.
— Да? Хорошо, тогда попрошу врача… Вот. А завтра Кэрол уже отпустят и… нас заберут.
Мисс Рей вдохнула, начиная отвлеченную тему, но впереди раздался особенно громкий, в чем-то даже уродливый раскатистый смех. Мальчик замер, подобно антилопе перед шелестом высокой травы, с одним лишь отличием: любопытство в нем преобладало.
— Что это там?
— Это… медсестра ставит укол, — сказала мисс Рей весьма неуверенно.
— Смешной укол?
— Смех? Тебе показалось, Фил: это был крик, — сказал я.
В одно мгновение он нахмурился, устремился вдаль по коридору, ловко обогнув нас, и в секунду детской прыти оказался напротив здешней комнаты досуга. Я поспешил было за ним, но мисс Рей остановила меня: бессмысленно черпать пролитое молоко.
К большинству детей пришли матери, к некоторым вместе с отцами. Женщины плакали, целовали, обнимали, щекотали своих детей, завороженно слушали их, заняв все кресла и диваны, улыбались, как бы стараясь за час-другой восполнить недостаток теплой семейной атмосферы. Мальчик застыл, словно по воле искусного гипнотизера, и лишь глаза его едва двигались из стороны в сторону. Я направился к нему, представляя его чувства: когда-то я с той же с болью смотрел на сверстников, которые прогуливались с любящими отцами. Тоска — тоска из-за того, что есть у многих других, но нет (и не может быть) у тебя. Обыденность для одних детей и драгоценность для других.
Как только я коснулся плеча мальчика, тот вскрикнул и зашипел, словно моя рука была раскаленным металлом. Звук получился негромким, но привлек внимание.
— О, бездомный! — крикнул нахал вдвое старше. Его смех превосходил по силе звука лучших арабских скакунов, раскрывая того, кто сокрушил наши с мисс Рей планы. У матери, что сидела рядом, хватило совести опустить кривоватый палец, направленный в нашу сторону, но ничего более этого.
В ярости я разогнался, как локомотив, чем напугал их, остановившись всего в шаге от дивана.
— Я требую извинений: ваш ребенок оскорбил моего сына!
— Это ваш сын? — спросила она саркастичным тоном. — Я точно знаю, что вчера его привезли из приюта. А бездомный — это тот, у кого нет дома.
Признаться, я несколько опешил, но в пылу эмоций, накалившись лицом, извергая литры горячего воздуха, прибегнул ко лжи — лишь для того, чтобы восстановить справедливость:
— Неделей позже он официально станет моим сыном!
— Значит, все-таки пока что
