— Будьте добры, расскажите по порядку, как всё произошло. С какой скоростью вы ехали?
— Клянусь вам, не больше тридцати в час. Туман, снег, дальний свет зажечь нельзя, потому что с ним ещё хуже…
— Вы что, ехали с погашенными фарами?
— Нет, что вы! Я зажёг ближний, городской. Видимость была шагов пять-шесть. Я заметил его, когда он был уже перед самой машиной. Верите, он нёсся как сумасшедший, как слепой, просто бросился под машину!
— У него что-нибудь было в руках?
— Что?
— Я спрашиваю, он что-нибудь держал в руках?
— Не заметил. То есть потом, когда его поднял, увидел, что он держит револьвер. А тогда не видел. Я резко тормознул, ну, меня и повело, крутнуло, развернуло задом. Машина врезалась в дерево, а я вот поранился, — и Смидерз дотронулся до головы. Ссадина с запёкшейся кровью шла у него через весь лоб и исчезала в волосах.
— Я тогда даже и не почувствовал. Я страшно испугался, но думал, что мне удалось проскочить, не задев его, то есть я действительно проскочил. Чёрт знает, как его ударило — может, бампером? — когда машину крутануло. Он лежал и не шевелился. Я стал растирать его снегом, о себе я и не думал, хотя кровь заливала мне глаза. Но он не приходил в себя, и я сперва решил отвезти его в больницу, но машина не заводилась, что-то с мотором, не знаю. Тогда я побежал по шоссе и позвонил из первого же дома…
— Вы перенесли его в кювет. А почему не в машину?
— Ну… — Молодой человек замялся. — Это… как его… когда человек без сознания, его нужно положить ровно, а в машине мало места. И потом я подумал, что если оставить его на шоссе, то на него могут наехать.
— Хорошо. Когда всё это произошло?
— В начале шестого. Минут десять — пятнадцать шестого.
— Когда вы бежали в город, вы никого не видели на шоссе?
— Никого.
— А когда ехали, вам никто не встретился? Пешеходы? Машины?
— Пешеходы — нет. Машины? Нет, машин тоже не было. То есть встретил два грузовика, но ещё на автостраде.
— Вы откуда ехали?
— Из Лондона.
Грегори замолчал. Смидерз подошёл к нему и спросил:
— Инспектор, мне можно идти? Да, а как быть с машиной?
— О машине не беспокойтесь, — вступил комендант. — Если хотите, мы сами отвезём её в какой-нибудь гараж. Тут рядом ремонтная мастерская, можно поставить машину там.
— Благодарю вас. Это хорошо. Только мне нужно будет дать телеграмму насчёт денег. А теперь… мне можно идти?
Комендант и Грегори обменялись взглядами. Грегори еле заметно кивнул.
— Оставьте свой адрес, имя и фамилию. Адрес, по которому вы живёте.
Смидерз направился к двери, взялся за ручку и остановился.
— А… а как с ним? — чуть слышно спросил он.
— Может, выкарабкается. Пока трудно что-либо сказать, — ответил комендант. Смидерз открыл рот, но ничего не произнёс и вышел.
Грегори повернулся к столу, опёр голову на руки. Его охватила непонятная усталость. Хотелось просто молча посидеть, ни о чём не думая.
— От чего он убегал? — вдруг неожиданно для самого себя во весь голос воскликнул он. — От чего, чёрт побери, он убегал?
— Может, правильней: от кого? — поправил комендант.
— Нет. Если бы он кого-нибудь увидел, он стрелял бы. Вы думаете, нет? А я говорю — да! Как дважды два — стрелял бы!
— Вы осмотрели следы? — поинтересовался комендант. Он сидел и упорно старался продеть ремешок шлема в пряжку. Грегори окинул его внимательным взглядом. На щеках и под глазами у коменданта глубокие морщины, глаза покрасневшие, усталые. В рыжеватой шевелюре поблёскивают седые волосы.
— Расскажите, как там было, когда вы приехали? В котором часу? — вопросом на вопрос ответил Грегори.
Комендант сосредоточенно поправлял язычок пряжки.
— Дежурным был Паррингз. Этот молодой человек позвонил в полшестого. Паррингз разбудил меня, я живу рядом. Я сразу велел сообщить вам и поехал.
— Когда вы приехали туда, было ещё темно?
— Только-только начало светать, но стоял густой туман.
— Снег шёл?
— Уже нет.
Комендант отложил шлем, ремешок упал на стол.
— Доктор занялся Вильямсом, я помог задвинуть носилки в «скорую помощь»; Вильямс — парень крупный, а санитар был только один. Тем временем подъехали двое из дорожной службы, я поставил их на шоссе, а сам пошёл на кладбище.
— Фонарь у вас был?
— Нет, я взял у Хардли. Это сержант из дорожной. Труп лежал у самых дверей, головой к порогу. Двери были приоткрыты.
— В какой позе?
— С поджатыми руками и ногами.
— Где вы взяли брезент?
— В морге.
— Это вы туда входили?
— Да, но я боком, перешагнул через порог. Всё-таки было темно, я мог что-нибудь не заметить, а с другой стороны, кроме следов Вильямса, я там никаких других не видел. Я думал, может, внутри… — Комендант запнулся.
— Вы думали, он ещё там?
— Да.
Категоричность ответа удивила Грегори.
— Почему вы так решили?
— Там что-то шевелилось, внутри, когда я посветил…
Грегори, сгорбившись, сидел боком на стуле и смотрел в лицо коменданту. Их разделяло, может, полметра, а может, и меньше. Комендант молчал. Потом поднял глаза, и на губах у него появилась неуверенная улыбка, словно он стеснялся того, что собирался сказать.
— Это была кошка… — сообщил он, потом дотронулся до стола и добавил: — Она здесь.
— Где?
Грегори обвёл взглядом комнату, но комендант отрицательно покачал головой.
— Здесь…
Он выдвинул ящик. В нём лежал небольшой пакет, завёрнутый в газету. Комендант заколебался, потом решительно выложил его на стол. Грегори развернул измятую газету. Белая тощая кошчонка с чёрным кончиком хвоста, мокрая, взъерошенная, с неестественно вытянутыми лапами, смотрела на него одним узким, точно восклицательный знак, помутневшим зрачком.
— Дохлая? — Грегори ошеломлённо смотрел на коменданта.
— Когда я туда вошёл, она была ещё жива.
— А! — неожиданно воскликнул Грегори. — Когда она подохла?
— Когда я её взял, она уже начала холодеть. И ужасно мяукала.
— А где вы её нашли?
— У гроба. Она сидела на венке.
Грегори закрыл глаза. Потом снова открыл, взглянул на кошку, завернул её в газету и отложил на подоконник.
— Надо будет её захватить, вскрытие сделать, что ли, — пробормотал он, потирая лоб. — А зачем вы её взяли?
— Из-за следов. Вы не видели её следов, верно?
— Нет.
— Потому что их не было, — объяснил комендант. — У меня был только фонарик, но я тщательно осмотрел всё вокруг. На снегу её следов не было.
— Но как же она попала туда? Может, она всё время там сидела?
— Не знаю. Должно быть, когда пошёл снег, она уже была там.
— А когда пошёл снег?
— В начале двенадцатого. Может, чуть позже. Это можно точно установить.
— Хорошо, но как она попала в морг? Она что, всё время там была?
— Вечером её не было. Стикз дежурил до трёх. С одиннадцати до трёх. Я думаю, тогда…
— Этот Стикз, он открывал дверь?
— Когда принял дежурство, открыл. Он очень исполнительный. Хотел удостовериться, что всё в порядке. Я спрашивал у него.
— М-да. Вы полагаете, кошка в это время и проскользнула?
— Да. Думаю, так оно и было.
Вошли Томас и Вильсон.
— Лейтенант, всё готово. Коллз поехал подбросить доктора на станцию, сейчас вернётся. Едем.
— Да. Положите это в багажник. Соренсену будет работка, — не без злорадства заметил Грегори и подал коменданту руку. — Благодарю вас. Если будет возможно, пусть Вильямса перевезут в лондонский госпиталь. В случае чего звоните мне. Ладно?
Они спустились вниз. Грегори посмотрел на часы и удивился: было уже начало первого. Хотелось есть.
— Перекусим? — предложил он.
Рядом был маленький ресторанчик. Даже не ресторанчик, а бар с четырьмя столиками. Только они сели, подъехал Коллз. Вильсон позвал его. Сержант поставил машину и присоединился к ним. Ели в полном молчании. Фотограф вытер салфеткой чёрные пижонские усики и заказал пиво.
— Выпьете, лейтенант?
Грегори отказался. Сержант тоже.
— Не могу, за рулём, — объяснил он.
Когда они вышли из ресторанчика, был уже второй час. В канавах текли чёрные ручьи, снег превратился в тёмную жижу, только кое-где на крышах поблёскивал грязно-серый лёд. Грегори захотелось повести машину. Коллз сел рядом с ним, остальные на заднем сиденье. Машина рванула, поднимая фонтаны грязной воды. Грегори краем глаза глянул на Коллза: не против ли тот такой скорости — как-никак за машину отвечает он, — но сержант сонливо и безучастно смотрел в боковое стекло. Тогда Грегори поехал ещё быстрей. Вёл он хорошо, но, как ему казалось, слишком нервно. Машина мчалась с ветерком, через несколько минут все стёкла были в мелких каплях. За Уимблдоном на шоссе стало тесно. Грегори так и подмывало включить сирену: приятно было бы видеть, как перед тобой моментально освобождается дорога. Но он не решался: всё-таки они никуда не торопятся. До Лондона доехали меньше чем за час. Вильсон и Томас пошли в лабораторию. Грегори решил идти домой, и сержант подвёз его. Когда машина остановилась, Грегори, вместо того чтобы выйти, предложил Коллзу сигарету, а потом вдруг спросил:
