— Но заработали вы по два бакса на каждом вложенном рубле, — заметил Колобов.
— Да разве это главное! Душа уже не радуется добру, которое я для них сделал…. Ведь всегда так: делаешь людям хорошее, а что получаешь в ответ? Одну неблагодарность. И все равно на что-то надеешься и. снова делаешь…
— Меня вы тоже причисляете к неблагодарным?
— О присутствующих, как всегда, ни слова… — усмехнулся хозяин. — Именно потому, что надеяться можно только на таких, как ты… Могу только сказать, что, когда я стану премьером, ты обязательно возглавишь ФСБ.
— Но для это вам придется стать президентом…
— Только на этом условии я соглашусь занять пост премьера…
— На вашем месте я бы надеялся на тех, кому ваши конкуренты не дают большую цену… — хмыкнул Колобов.
— А если тебе дадут? — обернулся к нему Григорий Иванович. — Тот же Анисимов или Корецкий, неужто перебежишь?
— Мне поздновато бегать туда-сюда… В моем возрасте умные люди уже не меняют жен и начальников. Хочется стабильности.
— А то бы перебежал? Ладно, можешь не отвечать… — махнул рукой Григорий Иванович. — Илья Корецкий меня как-то спросил насчет тебя, вскользь, конечно, сколько я тебе плачу. Мол, хочет по моему примеру завести себе для надежной охраны бывшего полковника КГБ…
— Пусть заведет добермана-пинчера или питбуль-терьера чистых кровей, — хмуро отозвался Колобов. — Так дешевле обойдется. И что вы ему ответили?
— Как всегда. Илюша, говорю, это коммерческая тайна. А если скажу, ночь ведь спать не будешь! Значит, к тебе он пока не подкатывался?
— Не о том мы сейчас говорим, вам не кажется? — перевел разговор Колобов, показав на часы.
— Именно о том самом… — возразил Григорий Иванович. — Кто из нас хозяин, ты или я?
— Вы, конечно… — буркнул бывший полковник ФСБ и с досадой посмотрел на часы. (Что-то босс разговорился сегодня не в меру…)
— …Запомни, Федя, такие, как я, Забельские, в нынешней России — существа всеми ненавидимые, но не запуганные. Делая обществу и отдельным людям добро, я тем самым афиширую размеры своего богатства, в отличие от других, у кого денег гораздо больше, но кто копейки не даст другим! И никто не желает знать, как тяжело мне досталось мое положение! — Он сейчас почти кричал. — Кровью надо харкать, господа, кровью и унижаться перед всякой сволочью… Никому не должно быть дела, как я распоряжусь собой и своими достижениями! Всем плевать на мою благотворительность и общественную деятельность. Никому не интересно, что на свои деньги я выкупаю наших пленных солдат и рабов из Чечни! Всем интересно другое: откуда они у меня!
— Говорите так, будто выступаете на митинге… — хмыкнул Колобов.
— Ну кто бы еще, кроме меня, дал бы им всем беспроцентный кредит в рассрочку на столь долгий срок? — продолжал Григорий Иванович. Он картинно обвел рукой панораму поселка. — Нате вам! Берите, живите и радуйтесь, только в спину не бейте и в душу не плюйте!
— Вот в чем дело… — нахмурясь, кивнул Колобов. — Понятно. Кто-то без моего ведома передал вам расшифровки разговоров в нашем поселке?
— Именно так! Пусть не все, но многие, от кого я меньше всего это ожидал, со злорадством обсуждают мое фиаско во Внукове с этим несчастным солдатиком Капустиным! Как если бы я был виноват, что он там погиб! Вот как люди узнаются в беде…
— И с помощью прослушки, — добавил Колобов, хмурясь еще больше. — Я же Сергея просил этого не делать… — Он набирал номер на мобильном. — И не давать вам слушать до того, как я сам все прослушаю.
— Это моя вина. — Григорий Иванович сначала прижал руки к груди, потом забрал трубку у Колобова. — Я его сам очень попросил… А он не смог отказать. Я, только я виноват, что вторгся в твою компетенцию, или епархию… И прошу, не наказывай его! А то получится, что накажешь его, а безнаказанными останутся те, другие. — Он кивнул за окно.
— Вы на себя непохожи после этой истории в аэропорту. — Колобов забрал мобильник у босса.
— Во-первых, я все еще жду звонка от Ансара. — Григорий Иванович посмотрел на телефон. — Во-вторых, мне нужно ехать в больницу к матери этого несчастного Капустина.
— Я с самого начала не советовал вам устанавливать прослушки в коттеджах нашего поселка. Меньше будете знать, что о вас судачат и сплетничают, лучше будете спать.
— Помню, — вздохнул Григорий Иванович. — Все верно ты говорил… Но слаб человек. Когда тебя все со всех сторон проклинают, хочется услышать о себе что-то хорошее, хотя бы от тех, кому ты помог. И вот на тебе, услышал… Тот же Любезное Леонид Анатольевич, казалось бы, редактор крупной и влиятельной газеты…
— Любезнов? — будто ослышался Колобов. — Этот, из «Свежих новостей?»
— Он самый! Я помог ему с кредитом, отдал лучший наш гостевой коттедж… И ты бы послушал, как он обо мне отзывался вчера вечером в разговоре с гостями! Мол, это из-за меня процветает рынок ичкерийской работорговли! Нет, в чем-то по-своему он прав, но нельзя же кусать руку дающего, пусть даже исподтишка!
— Главное, в своей газете он ничего подобного не напишет, — усмехнулся Федор Андреевич. — Такие коттеджи… — он кивнул за окно, — повязывают прочнее самых завышенных гонораров. Куда от них денешься… — добавил он уже другим тоном, и босс взглянул на начальника своей службы безопасности повнимательнее. — Что вы так на меня смотрите? — поймав этот взгляд, спросил Колобов. — Да, и я в такой же зависимости, но отнюдь ни о чем не жалею. И потому говорю об этом вслух и не в первый раз. Да, Любезнов будет как миленький отрабатывать беспроцентный кредит, оправдывая вас!
— Ну да, это куда важнее, — согласился Забельский, откусывая кончик гавайской сигары из распечатанной коробки, лежащей на его столе. — Я это веду к тому, что он скоро обратится ко мне с очередной просьбой… Его дочь выходит замуж, и он обязательно попросит позволить молодым арендовать гостевой коттедж, разумеется, с последующим выкупом. Значит, опять речь пойдет о кредите…
— Надеюсь, вы ему не собираетесь отказать? — приподнял брови Колобов, взяв себе точно такую же сигару из того же ящика.
— Мне надо подумать. Мне вдруг стало интересно, как он отреагирует на отказ и что сегодня скажет по этому поводу в разговоре с будущим зятем. И еще я собирался с тобой посоветоваться.
— А кто у него зять? — спросил Федор Андреевич. — Чем он нам будет нужен или полезен? Может на что-то пригодиться?
— Его зять служит в Проминвестбанке, который контролирует некий Ругоев, связанный, если не ошибаюсь, с Корецким.
— Не ошибаетесь… — заверил начальник службы безопасности. — Фамилия знакомая. А что, интересно… Может, сделаем так: вы берете зятя и даете ему кредит на коттедж. И он у нас на крючке, раз не понимает, куда лезет. А может, и понимает…
— Наверное, ему никто не зарубил на носу простой истины, — предположил Забельский. — Беспроцентных кредитов, как и бесплатных даров, не бывает в природе.
— Может, мы перейдем к делу, наконец? — снова глянул на часы Колобов.
Григорий Иванович сел в свое кресло:
— Кто знает, возможно, мои переживания по поводу людской неблагодарности, по большому счету, и есть самое важное дело, — сказал он негромко. — Хорошо, Федя, я тебя слушаю. Повтори, если не трудно. Значит, завтра к нам в офис опять пожалуют те же самые в черных масках?
— Да, и придут забрать ту информацию, которую сами же нам передали…
— Помню, помню… Как если бы она исходила от нас, — устало сказал Григорий Иванович. — И будто бы они обнаружили у нас ее случайно.
— Вот именно… — Колобов уважительно покосился на босса.
Все как всегда. Перед ним сидел уже не рефлексирующий размазня, а собранный, жесткий и четкий, как боевое оружие, человек, который все схватывает на лету.
— Как я понимаю, собирали они эту информацию об Анисимове не для нас? — уточнил Забелин.
— Нет.
— А для кого?
— Для Ильи Михайловича Корецкого.
— Ты читал материалы? Это серьезная информация?
— Скорее, интересная, — подтвердил Колобов. — И многообещающая. Касается не только Корецкого…
— Федя, почему ты не сразу мне о ней сказал? — поинтересовался Забельский.
— Я только что пытался. Но никак не мог перевести разговор. Для вас ведь более существенно, о чем треплется Любезнов с гостями.
— Это не серьезно… — покачал головой Григорий Иванович. — А вчера ты не мог рго показать?
— Хотел сначала сам посмотреть… — оправдывался бывший полковник, багровея под неотрывным взглядом босса. — И потом, мы эти файлы долго не могли открыть. У них секретный пароль.
— Открыли?
— Да, только сегодня утром. — Колобов не без труда выдерживал немигающий взгляд босса.
— Завтра у нас этот компромат заберут?
— Да, но мы его уже скопировали. Хотя пришлось нашим программистам потрудиться. Есть там еще скрытые файлы, затруднявшие вход…
