Когда надо, он будет абсолютно неподвижен. Как и я.
В самом главном я не сомневался: встреча состоится.
В первый раз Ломэн вышел на связь в час дня.
С этого момента задание вдруг обрело реальность, и я понял масштабы операции, которой он руководил. Вчера, во время разговора на складе, я этого себе не представлял. Ломэн произнес всего одну фразу:
- Он прибыл во дворец. До этой минуты "девятая директива" Управления была для меня теоретическим упражнением и интересной, не более того, тренировочной операцией. Представитель ничем не отличался от людей своего круга. Он был общественным деятелем и выполнял свои тягостные обязанности ради простых смертных. Его образ в моем сознании сливался с образом Лондона, с его высокими памятниками и городскими воротами, с Вестминстером и Пэлл-Мэлл. И вот Представитель здесь, среди нас; все, что было теорией и тренировкой, стало вдруг реальным. Задание превратилось в живое существо, которое смотрело нам прямо в глаза. Смотрело жестоким, холодным и беспощадным взглядом, как дуло винтовки перед выстрелом.
13
ВЫСТРЕЛ
Сидя в одиночестве на своей верхотуре, я по радио и от Ломэна узнавал, что происходит на улицах. Только что он обрисовал мне общую ситуацию. Я дополнил его сообщение данными последних известий. Получалось следующее:
Прибытие Представителя в аэропорт Дон Муанг прошло без инцидентов. Он прекрасно выглядел и сказал, что рад теплой солнечной погоде. Многочисленная толпа приветствовала его с большим энтузиазмом. Вокруг было много полицейских. Подтвердились данные, что его сопровождали Форсайт и Джонс из специального отдела Скотланд-Ярда. Среди встречающих официальных лиц был принц Раджадон. Ясно, что он поехал в одной машине с высоким гостем. В последних известиях сообщались все детали: впереди будут ехать десять мотоциклистов из столичной полиции. В королевском "кадиллаке" Представитель, принц Раджадон, посол Великобритании, первый советник посольства Великобритании и два телохранителя из охраны королевской семьи. Во второй и третьей машинах - министры, придворные и охрана. Среднюю часть кортежа будут сопровождать двенадцать мотоциклистов и еще пятнадцать его замкнут. Все они вооружены.
Незадолго до того, как полиция обыскала дом, мне ступило очередное сообщение от Ломана, и я в первый раз услышал в его голосе волнение.
- Кортеж только что выехал из дворца.
С этой минуты началось томительное ожидание. Оно было нарушено приходом полиции и обыском, но когда я вернулся в комнату и закрыл дверь ковром, мне оставалось только одно - ждать.
Ломэн вызывал меня, я переключился на прием.
- Вы слышите меня, Квиллер?
- Прием, - ответил я. Чувствовалось, что он напуган. Наверно, решил, что мое устройство отказало.
- У вас все в порядке? - Даже в такой момент он говорил фразами из учебника.
- Все в порядке. Полиция обыскала здание. Я здесь один, у меня все готово.
Наступила тишина, а потом уже более спокойным голосом он сказал:
- Пятиминутная остановка в Доме правительства.
Следующая остановка в посольстве.
Я ответил "вас понял" и переключил рацию. Гомон толпы смешивался с теплым воздухом - все это напоминало мне большой птичник: резкие пронзительные голоса женщин, мягкое щебетание детей. Странным казалось отсутствие шума машин. К окну я уже не подходил.
Я посмотрел в оптический прицел и сразу заметил движение в эркере. Он был в затемненных очках - я еще ни разу не видел его без них. Интересно, что сейчас чувствует Куо? Он профессионал, у него за плечами не одно убийство, но сейчас выстрел стоит около пятисот тысяч. Это очень важно. Даже если он стреляет из однозарядной винтовки, у него будет время произвести и второй, и третий выстрел, но самый важный, конечно, первый: тут стреляешь неторопливо, на спусковой крючок нажимаешь плавно. На точность второго, а тем более третьего выстрела неизбежно влияет сознание, что ты промахнулся. Преодолеть это трудно, ведь все время думаешь о том, что стрелять надо лучше, чем в первый раз.
Но Куо не промахнется.
У нас будет секунд десять. За это время все и решится.
Я услышал сигнал вызова, переключился на прием.
- Вы слышите меня, Квиллер?
- Прием.
- Кортеж прибыл в посольство, пробудет здесь пятнадцать минут. Через десять минут, с 15.35, вы переходите на прием, ждете моих сообщений. Как поняли?
- Перехожу на постоянный прием с 15.35. Вас понял.
Хватит. Мне не нравится такой голос. И не в том дело, что радио его искажает: в каждом слове сквозит испуг.
Да, все решится за десять секунд. Отсчет начнется, когда Куо увидит первых мотоциклистов эскорта, въезжающих на Линк Роуд, а закончится, когда первая машина кортежа исчезнет из поля его зрения под деревьями садов храма. Чтобы быть совсем точным, у меня секунд пять, не больше. Я должен выждать, пока он поднимет винтовку.
Шум толпы действовал мне на нервы. Я хотел было выглянуть из окна вниз, туда, где изгибается улица, пестревшая яркими шелковыми одеяниями, цветами и зонтиками. Нет, подходить к окну нельзя.
Из глубины комнаты мне виден только золотой купол храма, сверкающий на фоне поблекшего от жары неба. И кольцо эркеров.
С 15.35 я перешел на постоянный прием, и через несколько минут раздался голос Ломэна:
- Как слышите меня?
- Прием.
Он старался говорить медленно. Но меня этим не обманешь. Собака всегда чует страх.
- Он садится в машину. За ним принц Раджадон.
За голосом слышался шум толпы.
- Теперь посол.
Два приглушенных хлопка: закрылись двери машины.
- Кортеж тронулся. 15.41.
- Все, Ломэн. Теперь дело за мной.
Осталось минут восемь, девять. Скорость машины - сорок - сорок пять километров в час. Плерн Чит Роуд, поворот направо, посольство Саудовской Аравии, толпы людей на тротуарах, посольство Испании, флаги, цветы, аплодисменты, посольство Японии, детей поднимают в воздух, чтобы они увидели высокого гостя, который приехал к ним издалека с визитом, посольство Нидерландов, санитары, прокладывая дорогу сквозь толпу, несут потерявшего сознание человека, посольство США, продавец прохладительных напитков, наживающий деньги на жаре, жажде, волнении. Парк "Лампини".
Я отошел в сторону, увидел деревья парка, а над ними хрупкого желтого воздушного змея с голубым крестом. Дул слабый ветерок, змея кидало из стороны в сторону, но он рывками поднимался все выше и выше.
Казалось, жара стала еще сильнее, я то и дело вытирал руки носовым платком. Он стал влажным. Мне осталось три, самое большее - четыре минуты. Из окна я видел часть Линк Роуд, которая проходила под окнами дома. Цветные пятна, зонтики. По боковой улице медленно задним ходом пятилась машина "скорой помощи". Она остановилась, подъехав к задним рядам толпы. Какой-то человек продавал воздушные шары.
Вдруг - ложная тревога, такое случается: крышу полицейской машины приняли за первых мотоциклистов эскорта. Шум толпы неожиданно усилился и стих.
Осталось около минуты.
Вся эта история показалась мне вдруг нестерпимо длинной: несколько недель я жил в "тойоте" с биноклем в руках, я узнал его, как родного брата. Что ж, скоро мы станем чужими.
Издалека донесся шум: аплодисменты, приветственные возгласы, сначала еле слышные, потом громче и громче, и я, отступив в глубину комнаты, в последний раз вытер пот с рук: запястья, ладони, пальцы, особенно тщательно пальцы правой руки.
Верх треноги квадратный, посередине торчит установочный винт для фотоаппарата. Я прикрыл винт матерчатой подушечкой и закрепил ее лейкопластырем. Отливающий голубизной стальной ствол "хускварны" оставил выемку на подушечке - я несколько раз наводил винтовку и прицеливался. Теперь я взял "хускварну", положил ствол на подушечку и снял предохранитель. Меня обдало прекрасным, чистым, сильным и надежным запахом оружейного масла.
Шум толпы медленно нарастал, как волна, и люди под окнами моего дома начали выкрикивать имя Представителя. Я поймал лицо в эркере в перекрестье оптического прицела.
Он поднял винтовку, я увидел, как блеснул ствол, мой палец преодолел сопротивление пружины и нажал на спуск. Я почувствовал отдачу, но прицел не сдвинулся с мишени ни на миллиметр, я увидел, как кровь потекла по лицу, расплываясь пятном, но что-то было неладно - в толпе вдруг дико закричали, и я сразу понял, что убил впустую: внизу на улице что-то случилось.
14
ШОК
В комнате воняло порохом, в ушах у меня все еще звенело от выстрела.
Я выглянул из окна, на меня волной хлынули крики, но это были совсем другие крики: несколько секунд назад люди скандировали его имя, теперь они кричали в ужасе.
Понять, что произошло, было невозможно, но картина, открывшаяся передо мной, поражала жутковатой ясностью снятого рапидом кинофильма: головные мотоциклы эскорта проехали поворот, а королевский лимузин врезался в толпу и, проложив в ней просеку, остановился.
