– Так вот куда вы пропали? – спросил Торрчи. – Вы встречаетесь с той синьорой?
– Не вспоминайте больше о ней, – сказал я, налил два стакана и один подтолкнул в сторону Торрчи.
Мы выпили.
– Синьор Дэвид. – Торрчи вытер рот тыльной стороной ладони. – У меня для вас новости.
– Какие?
– О паспорте.
– Так-так. Какие новости?
– Прошлой ночью ко мне приходил Джакопо. Некоторое время он был болен, но теперь опять работает. Он сказал, что готов сделать вам паспорт.
– Он хороший мастер, Торрчи?
– Хороший? – Торрчи даже шлепнул ладонью по столу. – С ним никто не может сравниться! Он – лучший!
Я почувствовал, как от возбуждения по моей спине побежали мурашки.
– Вы уверяете, что он действительно может сделать отличную подделку?
Торрчи скорчил кривую гримасу:
– Все дело в цене.
– Да, конечно, в цене. – Меня охватило тяжелое предчувствие, что этот старый хрыч пытается выкачать из меня больше, чем я хотел бы. – Он сказал, сколько будет стоить его работа?
– Шестьсот пятьдесят тысяч лир.
– Он с ума сошел? – Мой голос сорвался. – Шестьсот пятьдесят тысяч! Это грабеж!
Торрчи быстро оглянулся, но в комнате никого, кроме Пьеро, что-то делавшего за стойкой, не было.
– Знаю, я тоже говорил ему, что при такой цене он дела не сделает, но Джакопо уперся и слушать ничего не хочет. Говорит, что слишком велик риск. Бланк паспорта стоит больших денег, придется платить многим людям. Сам он с этого не имеет навара даже в десять тысяч. – Торрчи пожал плечами. – Синьор Дэвид. Я видел документы, изготовленные Джакопо. У вас не будет никаких неприятностей с такими документами. Он мастер своего дела.
– У меня нет таких денег. Торрчи покачал головой:
– Может быть, прекрасная синьора даст вам взаймы?
– Выкиньте эту мысль из головы, Торрчи!
– Извините, я только предположил. Я осушил стакан и снова наполнил, потом подтолкнул бутылку к Торрчи.
– Я всегда понимал, что это моя несбыточная мечта, – печально вздохнул я. – Похоже, мне никогда не выбраться из этой страны. Тут и умру.
– Вы так сильно хотите вернуться в Америку?
– У себя на родине я могу зарабатывать на более приличную жизнь, Торрчи. Я же архитектор.
– Да, я вас понимаю. Ну что же, может быть, вам все же немножко повезет? Я еще раз поговорю с Джакопо. Попытаюсь уговорить на меньшую цену.
– Забудьте об этом. Как дела у Джузеппе?
– Все так же. Вечерами он по-прежнему пьет, но днем работает, и очень много.
– Да. Это в его характере. Да, вот еще что хотел спросить у вас, Торрчи. Не знаете ли вы человека по имени Беллини? Может быть, это не настоящее его имя, он такой огромный, безобразный и курит сигары.
Торрчи испуганно огляделся.
– Марио Беллини? Я знаю его. Он снимает комнату на Виа дель Понте. А почему вы о нем спрашиваете?
– Кто он?
– Это бандит, жестокий человек.
– Он живет в Милане?
– Нет. Я слышал, он уехал из Милана месяца четыре назад. Он уехал в Рим.
– Расскажите мне все, что знаете о нем, Торрчи, это очень важно!
– Он сутенер, содержал двух проституток, – сказал Торрчи с брезгливой гримасой. – Он очень жестокий человек. Поговаривали, что промышлял в темных аллеях, поджидая случайных прохожих, потом оглушал их ударом по голове…, понимаете, что я хочу сказать?
– Милан полон подобных головорезов.
– Да, но он самый жестокий. Три раза сидел в тюрьме. Если он надолго оседал в Милане, полиция удваивала патрули.
– Вы уверены, что он уехал в Рим?
– Кто-то сказал мне. Может быть, он уехал и в другой город. Никогда не случалось, чтобы он надолго задерживался в Милане.
– Как он выглядит?
– Высокий, выше шести футов, и очень сильный. У него широкие черные брови, тяжелый подбородок, маленькие злые глаза, небольшая круглая лысинка на затылке, он много курит.
– Что еще вы о нем знаете?
Торрчи потер нос тыльной стороной ладони:
– Вы помните Андре Галлио, карманника? Я кивнул.
– Беллини убил его брата, Луиджи.
– Вы в этом уверены? Торрчи кивнул:
– Полиция его не подозревает, но я и Андре точно знаем – это его рук дело.
– Почему же Андре не обратился в полицию? Торрчи улыбнулся:
– А зачем? Галлио – член мафии. Считайте, что Беллини уже труп. Они следят за ним.
– Как это произошло?
– Луиджи работал у собора. Он присмотрел дорогое жемчужное ожерелье. Очень скоро оно уже было в его кармане. Беллини случайно увидел, как Луиджи снял ожерелье с дамочки, и потребовал половину стоимости. Луиджи послал его… Беллини ударил. Луиджи побежал. И тогда Беллини вытащил пистолет, застрелил его и забрал ожерелье. В этот момент как раз появился Андре, он все видел. Беллини удалось сбежать. Но это ему не поможет. Андре все видел. А у мафии руки длинные.
Я нервно закурил. Интересно, знала ли о прошлом Беллини Лаура? Подозрения вспыхнули в моем мозгу с новой силой.
Торрчи заспешил:
– Мне пора возвращаться к собору, синьор Дэвид. Симона, наверное, уже ждет. Вы идете со мной?
Я покачал головой:
– Нет. Передавайте привет Симоне. Прекрасно, что мы с вами увиделись и поговорили.
– Работа, которой вы сейчас занимаетесь, вам нравится?
– Да, отличная работа.
– Вы не раздумали по поводу паспорта?
– Слишком дорого. Пусть пока этот вопрос останется открытым, я подумаю.
Вечером я уже был на вилле, и когда пришел на веранду, чтобы перенести Бруно из кресла в постель, то удивился, увидев около него высокого, худощавого человека.
Лаура сидела на перилах веранды, а сестра Флеминг суетилась около Бруно, подчеркивая своей деятельностью собственную значимость.
Я догадался, что это доктор Перелли. Он высоко и гордо держал свою голову, отчего его борода вызывающе торчала и пара очков без оправы выделялась на крупном носу. Когда я появился на веранде, он, не скрывая, окинул меня долгим, изучающим взглядом.
– Это Дэвид Чизхольм, доктор, – сказала Лаура. – Ему подождать?
– Нет, нет, я уже ухожу. – Голос у Перелли был низкий, резкий. – В следующий раз я приду во вторник. Валерия сообщила, в какое время она прибудет?
– Нет, но думаю, дневным поездом. Приходите к ленчу, доктор. Я уверена, вы, как и Бруно, очень соскучились по ней.
– Постараюсь, если не буду слишком занят. Я позвоню.
– Можете переложить синьора Фанчини в постель сейчас, – обратилась ко мне Лаура.
Я видел, что Перелли наблюдает за моими действиями. Я подкатил кресло к кровати. Сестра Флеминг уже отвернула одеяло.
В тот момент, когда я остановил кресло около кровати, я внезапно вспомнил о сне Лауры.
«В комнате доктор Перелли, сестра Флеминг и я. Ты поднял его, поскользнулся, тебе что-то попало под ногу, и ты оступился. Доктор Перелли вскрикнул, Бруно ударился головой об пол…»
Я почувствовал холодную пустоту в желудке. Краем глаза видел, что Лаура вошла в комнату и остановилась рядом с доктором Перелли.
Она сказала:
– Он поднимает Бруно очень профессионально, это самый лучший помощник из всех, что у нас были.
Я взглянул на нее.
Может быть, мне показалось, что она побледнела. Может быть, мне показалось, что ее глаза блеснули, словно посылая мне какой-то сигнал, но она тут же отвела взгляд.
Я поднял плед.
Бруно внимательно смотрел на меня. Он смотрел на меня недоуменно и вопросительно, словно почувствовал мое неожиданное смятение. Я поднял его, а сестра Флеминг откатила кресло с моего пути. Она толкнула его чуть сильнее, чем обычно, и оно, ткнувшись в ночной столик, отскочило обратно ко мне. Острый угол коляски ударил меня под колено. Я потерял равновесие именно в тот момент, когда собирался опустить Бруно на кровать.
Я споткнулся.
Лаура ахнула.
Перелли резко вскрикнул:
– Осторожнее!
Я рухнул на одно колено, но крепко держал Бруно на руках. Моя коленная чашечка, ударившись о каменный пол, треснула, как сухой сучок. Несмотря на боль, я медленно выпрямился и осторожно положил Бруно на кровать. Все происшествие заняло, наверное, не более трех секунд, но все случившееся могло стать фатальным. Но я так крепко держал Бруно, его даже не тряхнуло!
– Пожалуйста, извините, синьора, – произнес я пересохшими губами, едва держась на подкашивающихся ногах.
– Это моя вина, – сказала сестра Флеминг. – Со мной такое впервые.
Глаза Бруно улыбались мне.
– Вы, действительно, могли бы быть поосторожнее, сестра, – сердито произнес Перелли. – Если бы не ловкость этого человека…
– Я же говорила вам, что он очень хороший помощник, – вмешалась в разговор Лаура. Она была бледна как снег. – Ты в порядке, Бруно? – спросила она, склонившись над неподвижным телом мужа.
Дыша, как тяжелобольной, я вышел на веранду, дрожащей рукой вытирая с лица пот.
Сразу же вслед за мной вышел доктор Перелли.
– Все могло бы очень плохо кончиться, – сказал он. – Вы – молодец! Не растерялись!
Я промолчал, боясь, что меня подведет голос.
