— Знаешь, снилось, будто я по джунглям пробираюсь, — начал он рассказывать, — а тут вдруг лев на меня прыгает. И вот пока эта зверюга на меня летит, я понимаю, что он — это я. Представляешь?
— Чужие сны — это всегда очень скучно, — проговорила я торопливо. — Где Аня?
— Как где? — оглядел комнату Паша. — Только что тут была…
— Сколько ты спал?
— Ну, не знаю, минут пять, может быть, — неуверенно проговорил Павел. — Помню, что часы за стеной двенадцать пробили. Значит…
— Значит, как минимум сорок минут, — злобно проговорила я, глядя на циферблат.
— Так она сбежала? — ужаснулся Головатов. — Кошмар! И что же теперь?
— Будем искать, — спокойно сказала я. — Собирайся, поехали.
Я заглянула в комнату тетушки. Судя по количеству прочитанных ею страниц пухлого тома, тетя Мила времени даром не теряла.
— Извини, ты не видела, куда подевалась моя гостья? — поинтересовалась я.
— Только слышала, как хлопнула дверь, — подняла глаза тетушка. — Я решила, что если за ней присматривает ее родственник, то я могу не вникать в ситуацию. Он ведь такой представительный мужчина…
— Ох, тетушка, и острый же у вас язычок, — покачала я головой.
— Просто я не приветствую нынешнюю моду на короткие стрижки и зверские физиономии, — отозвалась Мила. — Но время диктует свои законы. Если раньше надежность мужчины выражалась преимущественно в опрятности его гардероба, то теперь…
— Я понимаю, — кивнула я. — Будем надеяться, что мода действительно переменится. Тетушка, я сейчас уезжаю, буду поздно. Поставьте, пожалуйста, телефон на автоответчик, мне могут позвонить.
Уже на пороге я вдруг задумалась. Но времени для серьезного анализа не оставалось.
И все же, может быть, не стоит именно сейчас ехать к Шихиным? Может быть, разумнее было бы пойти по другой траектории?
Нет, съездить надо обязательно, много времени это не займет. Тем паче что у меня есть вопрос и к Шихину-старшему, и к Маше.
— Слушай, а что за парень был у Ани? — спросила я, когда мы спускались по лестнице. — Ты вроде говорил, что Коля, да?
— Николаем звать, — подтвердил Головатов, тяжело ступая позади меня.
— Тот, что в драмтеатре работает, — уточнила я, вспомнив фразу Ани.
— Не, вроде он в фирме какой-то бланки-визитки верстает, — отозвался Паша.
— Точно?
— Ну, — уверенно буркнул Головатов. — Я сам у него, помнится, заказывал.
— Ладно, потом разберемся, — завершила я разговор. — Поехали к Шихиным.
У меня был целый вагон вопросов и к Маше, и к ее родителям. Вопрос в том, как их разговорить. Наверное, алкоголь или просто деньги на бутылку — проблем не должно возникнуть.
* * *
Несмотря на середину рабочего дня, на улице толпился народ.
Судя по нездоровому оживлению, которое царило среди населения этого микрорайона, произошло нечто из ряда вон выходящее.
Чем ближе мы подъезжали к дому Шихиных, тем тревожнее становилось у меня на душе. Хотелось ехать как можно быстрее, но я не могла увеличить скорость — народ то и дело сновал по проезжей части, бегая туда-сюда.
Наконец мы свернули за угол. Нашим глазам открылась картина пожарища — несколько поврежденных огнем домов и хозяйственных построек.
Центром пожара, откуда пламя перекинулось на соседние дома, было жилище Шихиных.
От дома, собственно, почти ничего не осталось — лишь обгорелые остовы стен да сваленные в кучу черные балки аккурат посреди того, что когда-то было их комнатой.
Копошащиеся на пожарище соседи кляли на чем свет стоит «проклятых пьяниц» — по их мнению, пожар возник именно из-за Шихиных.
Мы с Павлом вышли из машины. Я вторглась в кучку галдящих соседок и вскорости получила необходимую информацию в полном объеме.
Оказывается, пожар возник три часа назад, — Павел позже признался мне, что задремал вскоре после моего ухода, значит, Аня улизнула из квартиры примерно около десяти, как раз в то время, пока я охмуряла директора «Страда» на предмет изъятия статуэтки.
Не исключено, что Аня Головатова действительно направилась к Шихиным. Соседи утверждали, что кто-то пришел в половине одиннадцатого; потом, минут через двадцать, из комнаты послышались женские крики и шум борьбы. Все завершилось звуком отъезжающего автомобиля. А сразу после этого — полыхнуло.
Я направилась к пожарным, которые устало свертывали шланги. На земле стояли носилки с наброшенной на них серой материей.
Воспользовавшись суетой, я быстро нагнулась и осмотрела тела. Трупы сильно обгорели, но я все же узнала Шихина. Рядом с ним лежала неизвестная мне женщина — очевидно, его запойная супруга.
Даже беглого осмотра было достаточно для того, чтобы убедиться: пожар не был простым следствием неаккуратного обращения с огнем — в голове Шихина четко просматривались пулевые ранения.
Я снова вернулась к соседкам и выяснила, что Машу только что увезла бригада «Скорой помощи». Словоохотливая бабуля поведала мне, что девочка была вся в крови, «слегка обгорелая, но дышала и смотрела», как выразилась соседка.
— Шихиных убрали, — коротко сообщила я Павлу. — Похоже, кто-то здесь побывал и увез Аню силой. Подруга твоей сестры — Маша — старалась помешать похитителю, но он перестрелял все семейство и устроил поджог. Хотя он явно поторопился — Маша осталась жива и сейчас находится в больнице. Не знаю, сможет ли она рассказать что-нибудь внятно… Но в любом случае мы не можем ждать.
Головатов стоял, как изваяние, крепко сжав кулаки. Павел явно чувствовал себя виноватым в случившемся; губы его побелели, а на скулах ходили желваки. Я сочла нужным его успокоить:
— Да, это ужасно, — веско сказала я. — Но давай не будем устраивать истерик. Даже если в тебе кипит злость — это тоже своего рода истерика. А нам сейчас нужна ясность рассудка как никогда. Даю тебе пять минут на то, чтобы ты обвинил себя во всем, что произошло, а потом за дело. Но только пять минут, не больше.
Паша глубоко вздохнул и распрямил плечи. В его глазах светилось холодное спокойствие и готовность отправляться на поиски сестры.
— Ну вот, уже лучше, — похвалила я его. — Значит, так, сейчас мы немного покатаемся по городу. В зависимости от результатов…
— Зачем кататься-то?.. — недоуменно спросил Павел. — Думаешь, она где-нибудь на углу валяется обколотая? Вряд ли…
— Нет, что ты! Я вовсе так не думаю. Просто у нас есть шанс обнаружить примерное местонахождение твоей сестры, — пояснила я.
— Каким образом?
— В кофте, которую я дала Анюте, имеется «след». Это миниатюрное спецприспособление, замаскированное в кожаные лацканы около воротника. Прибор размером с булавочную головку испускает достаточно мощные волны, которые можно обнаружить с помощью прибора, который настроен на нужную частоту.
И я продемонстрировала Павлу это обыкновенное чудо электроники.
Головатов недоверчиво посмотрел на прямоугольную пластмассовую коробку, которая умещалась у меня на ладони, и спросил:
— А сейчас эта хреновина что показывает? Выключена, что ли?
— Включена, — возразила я. — Но прибор улавливает волну в радиусе километра. Так что он тотчас же заработает, как только мы приблизимся на заданное расстояние.
— Так поехали! — сразу же взбодрился Павел. — Объездим весь город, наверняка найдем! А он точно запикает, когда поймает сигнал?
— Просто зажжется красная лампочка, и прибор слегка завибрирует, — пояснила я. — А пищать он будет, когда радиус сузится до ста метров.
На самом деле я не была так оптимистически настроена. Город большой, полным-полно лесопосадок на окраинах и дачных массивов. Просто я хотела убедиться в том, что Ани нет в пределах нашей досягаемости.
Разметив по карте маршрут, который — с учетом километровых радиусов — обнимал собой практически весь жилой район города в его границах, мы направились по трассе. Хватило полутора часов, чтобы подтвердить правильность моей гипотезы — Аню спрятали надежно.
— Все, — устало произнесла я. — Хватит на сегодня, поедем к тебе. Вряд ли Аня вернулась домой, но для очистки совести все же следует в этом убедиться. Потом мы вместе устроим маленький мозговой штурм и придумаем, что делать дальше.
* * *
У Головатовых Ани не было, как и следовало ожидать. Домработница на вопрос о том, приезжала ли молодая хозяйка, отрицательно покачала головой.
Эта седая женщина была хорошо вымуштрована, свой нос в чужие дела не совала и отвечала только на четко поставленные вопросы.
Флигель, в котором обитал Павел, был на редкость запущен.
Его жилье представляло типичное холостяцкое обиталище не слишком-то чистоплотного человека — кругом валялись грязные рубашки, пепельницы были полны окурков, комнаты не проветривались.
Как объяснил Головатов, он никого не допускал на свою территорию после того, как отец выделил ему отдельное помещение.
