— Евгения Максимовна, я не знаю, что мне делать. Марусенька, наверное, с ума сходит, куда это я пропал. Мне надо ей позвонить и все объяснить.
— Вы собираетесь рассказывать жене о том, в какую неприятную ситуацию попали?
— Нет, что вы, для нее это станет таким ударом. Я скажу, что уехал в длительную командировку. Ну, придумаю что-нибудь, лишь бы она не волновалась.
— Но я уже предлагала вам воспользоваться моим телефоном, — я протянула Крапивину свой мобильник. — Пожалуйста, звоните.
— Нет, нет, — снова запротестовал журналист. — Если Маруся увидит незнакомый номер телефона, она начнет волноваться.
— Ну, за вашим зарядным устройством мы не поедем, — категорично заявила я, направляясь на кухню.
— Но как же быть? — жалобно стонал Эдуард Петрович, следуя за мной.
— Ну, хорошо, давайте возьмем вашу сим-карту и вставим ее в мой мобильный телефон.
— Гениально, — быстро оживился Крапивин. — Давайте скорее ваш телефон. Это просто гениально.
Настроение у Эдуарда Петровича поднялось.
— Главное — сохранять спокойствие, только сохранять спокойствие, — журналист медитировал, дал себе установку на спокойствие, хотя руки его от этого меньше трястись не стали.
После нескольких гудков Марусенька ответила. Она так орала, что я невольно слышала каждое ее слово.
— Эдик, Эдик, что случилось? Как это понимать?
— Марусенька, ничего страшного не случилось, — начал оправдываться журналист. — Я в командировке.
— Какая еще командировка? — орала обезумевшая женщина. — Почему тебя разыскивает милиция? Что ты натворил? Где ты?
— Как милиция? — Крапивин побледнел. — Откуда милиция? Как они тебя нашли?
— Я вернулась домой, я не могла тебе дозвониться и забеспокоилась. Я вернулась домой еще вчера вечером. Почему ты не ночевал дома? Где тебя носит?
— Марусенька… — Эдуард Петрович был сбит с толку и не находил нужных слов, чтобы продолжить разговор с женой.
— Скажите ей, что перезвоните через полчаса, — посоветовала я журналисту.
— Я перезвоню, — пролепетал он, после чего я выхватила трубку из его влажной ладони и отключила телефон. Затем я аккуратно открыла заднюю панель и вытащила сим-карту Крапивина.
— Какой кошмар. — Крапивин смотрел в одну точку на полу и еле слышно говорил: — Какой кошмар. Она меня убьет.
Я налила в стакан кипяченой воды и протянула Эдуарду Петровичу.
— Вот, выпейте. Вам надо успокоиться.
Журналист утолил жажду, вернул мне пустой стакан, потом еще что-то пробурчал себе под нос и неожиданно изменился в лице. Огонек жизни мелькнул в его взгляде, Крапивин что-то придумал.
— Я должен увидеться с Марусенькой, — категорично заявил он, а для убедительности ударил кулаком по столу.
— Эдуард Петрович, — я собралась объяснить ему, как это опасно, но он даже не собирался слушать мои увещевания.
— Мне все равно, что со мной случится. Пусть лучше в камеру посадят, но с Марусей я должен увидеться, и немедленно. — Крапивин сорвался с места и пошел в коридор натягивать куртку. — Немедленно. Немедленно, я должен быть рядом с ней.
— Эдуард Петрович, успокойтесь и сядьте. — Я позволила себе прикрикнуть на обезумевшего журналиста, но он пропустил мимо ушей мои слова. У него появилась идея, и он не собирался отказываться от нее ни под каким предлогом.
— Я еду домой.
— Сядьте, — я уже не просто повысила голос, я громко крикнула на Крапивина и преградила ему путь к выходу. — Сядьте, мы сейчас вместе придумаем, как вам встретиться с женой.
— Надо ехать домой.
— Необязательно. Я сейчас позвоню Мечникову и попрошу его привезти вашу Марусеньку сюда.
— Хорошо. Звоните, — неожиданно быстро согласился Крапивин. Не раздеваясь, он прошел в кухню и устроился на табуретке. — Звоните.
Наш шумный разговор с Костей, который даже диалогом не назовешь, потому что Крапивин постоянно вмешивался, подскакивая к телефонной трубке и выкрикивая свои требования, закончился не в пользу журналиста.
— Женечка, ты же должна понимать, сейчас не время. Если хотите, я могу подъехать к Марии Аркадьевне и прояснить ситуацию, успокоить. Но привезти ее к вам я не могу. За домом Крапивина наблюдают, Мария Аркадьевна тоже под наблюдением. За ее передвижениями следят в надежде выйти на Эдуарда Петровича. А ты хочешь, чтобы я самолично привел оперативников к вам?
— Я этого не хочу.
— А я хочу видеть Марусю! Везите ее сюда немедленно, — надрывался Крапивин.
— Да подождите вы, — я с трудом оттесняла журналиста.
— Дай я сам поговорю с Эдуардом Петровичем, — попросил Мечников.
Но поговорить с Крапивиным Косте не удалось, потому что журналист не дал Мечникову и слова сказать, он без умолку твердил о своих волнениях и пожеланиях и не хотел слышать никаких возражений. В конце концов я отобрала у него трубку и успокоила Константина:
— Я все поняла, Костя, мы с Эдуардом Петровичем решим эту проблему.
— Я на тебя надеюсь. — На этом наш разговор со следователем закончился.
— Что вы собираетесь решать? — Крапивин начал огрызаться. — Я уже все решил, вам не удастся отговорить меня.
— Эдуард Петрович, неужели вы не понимаете…
— Я все понимаю, — журналист неожиданно скис. — Но и вы меня поймите, я так не могу, я места себе не нахожу. — Он поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза. — Евгения Максимовна, умоляю вас, помогите мне. Иначе я сойду с ума.
Крапивин был жалким и абсолютно вымотанным, я понимала, что его навязчивую идею — немедленно встретиться с супругой — уже не искоренить, поэтому согласилась предпринять попытку выманить Марию Аркадьевну из дома.
— Только обещайте, что будете слушаться меня и делать лишь то, что я скажу. Никакой отсебятины, — наставляла я Эдуарда Петровича.
— Клянусь, — с готовностью ответил он.
— Когда мы были у вас дома, вы разговаривали с женой по телефону, и я случайно услышала, что вы говорили про химчистку.
— Ах да, химчистка. Марусенька сдавала свой брючный костюм в чистку, я должен был забрать его. А при чем тут это?
— Чтобы не вызывать подозрений, мы выманим вашу жену в химчистку и уже оттуда заберем ее.
Крапивин немного оживился при слове «заберем», но доля сомнения в успешном проведении операции осталась.
— А как мы ее выманим?
— Сейчас увидите, — ответила я и потянулась за городским телефоном. — Продиктуйте мне телефон жены.
Эдуард Петрович сказал мне номер и с любопытством ожидал результата моей задумки.
Я прокашлялась и, когда в трубке раздался тревожный женский голос, поинтересовалась:
— Могу я поговорить с Крапивиной?
— Я слушаю.
— Это из химчистки вам звонят. — Я намеренно растягивала слова, изменив свой голос. — У нас тут проблемка с вашим костюмом.
— Какая проблемка?
— Гладильщица дырку в пиджаке прожгла.
— Как? Вы что, испортили мой костюм? — Мария Аркадьевна не могла сдержать возмущения. — Как вы могли?
— А что вы хотите, дорогуша? — парировала я. — У нас тоже люди работают, всякое случается.
— Да я вам знаете что сделаю?
— Но вам еще повезло, — успокоила я женщину, — сегодня как раз ваш день. Если хотите получить компенсацию за испорченную вещь, приезжайте к часу дня. У нас как раз будет работать конфликтная комиссия. Составим документики и вернем вам ваши денежки.
— Да что вы себе позволяете? — продолжала возмущаться гражданка Крапивина.
— В общем, если сегодня не приедете, будете ждать еще месяц, до следующей комиссии. Всего хорошего. — Я немедленно отключилась и посмотрела на часы.
— У нас есть сорок минут, чтобы добраться до химчистки.
— Едем, — скомандовал Крапивин и устремился к выходу.
Я по-прежнему оставалась рыжеволосой и зеленоглазой, так что мне не приходилось беспокоиться о своей персоне. Даже если меня кто-то заметил у дома Бородина и помог оперативникам составить мой фоторобот, сейчас я совсем не походила на себя вчерашнюю и могла спокойно перемещаться по городу. Вот Крапивину не стоило показываться на люди. Я упрятала его на заднее сиденье и велела сидеть тихо, не высовываться.
— Как-то жестоко вы обошлись с Марусенькой, — переживал за супругу журналист, — ей из-за меня уже досталось, а теперь еще дырка на костюме.
— Угомонитесь, Эдуард Петрович. Скоро вы сможете успокоить свою Марусеньку.
На моей машине мы подъехали к дому Крапивина, и первое, что мне бросилось в глаза, это темная «шестерка» у соседнего подъезда. В «шестерке» сидели двое, поглощая сдобную выпечку, они поглядывали на подъезд Крапивина, из которого буквально через пару минут вышла невысокая женщина в длинном пальто и зеленой беретке.
— Это она, — почти простонал Эдуард Петрович, любуясь своей миниатюрной супругой.
