– Так вам звонили на сотовый? – удивилась я.
– Нет. На домашний. А чего вы удивляетесь? В поселках это обычная практика. Мой номер телефона знает каждая собака, не то что люди, – объяснил участковый. – Да вы и сами за пять минут смогли бы его узнать, если бы захотели.
– Каким образом? – спросила я.
– А таким. Аппарат у меня на участке имеет автоответчик. На нем есть информация. Она оповещает, что если вы не можете связаться со мной по служебному телефону, то можете позвонить на домашний. Номер телефона указан. В пять утра я по месту работы не сижу. Дежурных у нас нет. Вот аноним и воспользовался личным телефоном, – заявил участковый.
– Интересная у вас система, – произнесла я. – Вы пытались выяснить, откуда был сделан звонок?
– Это уже не моя забота. Я следователю всю информацию передал. Пусть у него об этом голова болит. У него и возможностей побольше моего, и заинтересованность другая.
– Поделитесь номером? – спросила я.
– А не было никакого номера. У меня дома аппарат допотопный стоит. Без определителя. Да и какая разница, кто звонил? Главное, что сведения достоверные предоставили, – заявил Горбунов.
– Как это какая разница? Если мы найдем того, кто звонил, он может сообщить нам подробности. Например, в котором часу он услышал выстрелы, – ответила я.
– Оно вам надо? Через сутки эксперты все сами выяснят. И во сколько Рыхлов умер, и из какого оружия был выстрел произведен. Хотя я не сомневаюсь, что застрелили Рыхлова из «ТТ».
– Откуда такая уверенность? – удивилась я.
– Оттуда. На месте преступления мною были найдены патроны от пистолета этой марки. Лежали кучкой вот здесь, у диванчика, – Горбунов показал место, где обнаружил патроны. – И вообще улик, обличающих Еремина, здесь было столько, что хватит на пять обвинений.
– Вы обещали поделиться информацией, – напомнила я.
– И поделюсь, – охотно ответил Горбунов. – После звонка я пришел к коттеджу. Свет горел только в одном окне. Я прошел внутрь и сразу обнаружил Рыхлова. Он лежал на полу, там, где остался обведенный силуэт. Мимолетного взгляда было достаточно, чтобы понять, что Рыхлов мертв. Узнать я его сразу узнал, несмотря на то что он лежал лицом вниз. Когда общаешься с человеком на протяжении многих лет, то ошибиться невозможно. Хоть я и понял, что Рыхлов мертв, я все же проверил пульс и дыхание. Как я и думал, вызывать врачей было бессмысленно. В центре лба Рыхлова зияла рана. След от выстрела. Расположение раны не оставляло сомнений в том, что смерть наступила практически мгновенно. Я позвонил в центральное управление и запросил помощь. Пока они добирались, я осмотрел помещение. В этой комнате следов не было, кроме горстки патронов. Я собрал их для того, чтобы отправить на экспертизу. Потом осмотрел другие помещения. Они были пусты. Дверь между офисами Еремина и Рыхлова оказалась открытой. Я прошел туда.
– Постойте! Я не совсем поняла, что значит ваше высказывание? У Рыхлова офис тоже в этом помещении? – поразилась я.
– Ну, да. А вы разве не в курсе? Коттедж разделен на две половины. Одна принадлежит Еремину, вторая Рыхлову, – подтвердил капитан. – У каждой половины имеется главный вход, а между собой они соединены внутренней дверью. Для удобства.
– Где эта дверь? Покажите, – попросила я.
Горбунов провел меня в коридор. Общая дверь располагалась между дверью в кладовку и туалетной дверью. Мы прошли на половину Рыхлова, где я еще не была. Расположение комнат здесь было точно такое же, как и в конторе Еремина. Только мебель посовременней. Горбунов проводил меня в комнату с сейфом. Там царил беспорядок. Бумаги разбросаны по полу, полки книжного шкафа зияли пустотой. Ящики стола выдвинуты. У стены стоял сейф. Дверка его была распахнута. В сейфе пусто. А вот возле самого сейфа красовался четкий след подошвы. Подозрительного цвета.
– Это что, кровь? – спросила я, указывая на след.
– Угадали. Видимо, убийца по неосторожности испачкал обувь в тот момент, когда доставал ключи от сейфа из карманов трупа, – объяснил Горбунов.
– Почему же в коридоре следов нет? – удивилась я. – Ведь убийце пришлось преодолевать расстояние от места падения трупа до сейфа. Не по воздуху же он сюда летел? А я ни в коридоре, ни в других местах комнаты следов не видела.
– Ну, это тоже не моя забота, – отмахнулся участковый. – Я свое дело сделал. Отпечатки подошвы убийцы обнаружил. Патроны нашел. Да еще и деньги у Еремина конфисковал.
– Какие деньги? – переспросила я.
– У Еремина в комнате, я имею в виду его дом, прямо на столе лежала пачка денег. Знаете сколько? Три тысячи долларов. Наверняка это те доллары, которые он на хранение Рыхлову сдавал. Думается мне, насчет того, что Рыхлов ереминские сбережения присвоил, тот был прав. Но это не дает ему права устраивать самосуд! – воскликнул капитан.
– Ну, если Еремин вскрыл сейф Рыхлова и обнаружил там свои деньги, то где тогда остальная сумма? Вам удалось ее обнаружить? – спросила я.
– Увы, нет. Думаю, Еремин успел перепрятать. Чтобы подозрение от себя отвести, – заявил Горбунов.
– Тогда зачем он оставил одну пачку? – снова спросила я.
– Кто его знает? Он же пьян был. Может, забыл. А может, она просто выпала. Да какая, собственно, разница, почему он оставил ее у себя. Разве вам не достаточно тех улик, которые я вам представил? – произнес Горбунов. – Патроны от пистолета Еремина – раз, отпечаток его ботинка – два. И на сейфе его отпечатков хоть отбавляй. Да еще ключи. Их тоже приобщили к делу. Рыхлов ключи от сейфа всегда при себе носил. Во внутреннем кармане пиджака. А я их в замочной скважине обнаружил.
– Все это хорошо, только откуда вам известно, что след от ботинка принадлежит Еремину? – спросила я.
– Так я ж сам эти самые ботинки у него из дома забрал и на экспертизу отправил. На подошве были следы крови. Их даже невооруженным взглядом видно было. Там протектор очень заметный. Видите, две полосы по краю и узор ромбиком? Так вот, на ереминских ботинках точно такой же рисунок, – торжествующе заявил Горбунов.
– А про отпечатки на сейфе – это уже подтвержденный факт? – спросила я.
– Ну, эксперты пока не дали официального заключения, но я уверен, что ничего другого они не сообщат, – слегка смутившись, ответил Горбунов.
– А почему здесь такой беспорядок? – поинтересовалась я. – Если Еремин заполучил ключи из кармана Рыхлова, для чего ему нужно было все здесь переворачивать? Он ведь мог просто открыть сейф и забрать то, что хотел.
– Может быть, не сразу сообразил про ключи. Сначала в кабинете их искал, а когда не нашел, вернулся к трупу и обшарил карманы, – предположил капитан.
– Возможно, – согласилась я. – Скажите, как скоро вы получите результаты экспертизы по отпечаткам на сейфе?
– Думаю, к утру. Крайний срок через двое суток. В районе дел по горло, могут задержать, – ответил Горбунов.
– Меня беспокоит еще один вопрос. Орудие убийства нашли? – спросила я.
– С этим сложнее. Ни в конторе, ни дома у Еремина пистолет не найден. Либо он его припрятал хорошенько, либо выкинул, – сообщил Горбунов. – В любом случае пуля, которой убит Рыхлов, будет извлечена и изучена. Если она выпущена из пистолета марки «ТТ», искать орудие убийства не будет необходимости. Наличие у подозреваемого подобного оружия уже достаточная улика. Или вы так не считаете?
– Следствию виднее, – уклонилась от ответа я. – А соседей вы опрашивали?
– Естественно. Но, как водится, никто ничего не слышал, – ответил капитан.
– Странно. Ведь они должны были слышать выстрелы. Не могло же быть так, что их услышал только один человек? – протянула я.
– Так ночь же была. У нас в Целинном народ рано ложится. Подъем в здешних местах ранний. Скотину накормить, в сараях убрать, потом на огород. А кому и на работу, – объяснил капитан.
– Звонок вам поступил около пяти утра, так? А время смерти уже установили? Оно совпадает со временем звонка? – спросила я.
– Безусловно. Эксперты утверждают, что смерть наступила ближе к пяти. Я прибыл на место происшествия почти в это же время. То есть непосредственно после убийства.
– А к Еремину вы во сколько пришли?
– В шесть или около того, – ответил учасковый.
– Как же Еремин умудрился застрелить Рыхлова, обшарить кабинет, забрать деньги, незамеченным уйти из конторы, добраться до дома, спрятать деньги, избавиться от оружия да еще и уснуть мертвецким сном? И все это за какой-то час, причем в невменяемом состоянии. Интересная картина получается, вы не находите? – произнесла я. – Да в том состоянии, в котором он находился, он и сообразить бы ничего не успел, не то что подобную работу проделать.
– Ну, успел же! – возразил капитан. – Выходит, не так уж он и пьян был, как старался показать. Быть может, он и не спал вовсе, а просто притворялся. И деньги на столе бросил не потому что забыл, а потому что не успел припрятать. Мой визит помешал. Услышал ваш Еремин мои шаги на крыльце, бросился на постель и притворился спящим. Возможно такое? Вполне.
