- Вам крышка, Кэвел, - прохрипел он, задыхаясь. - Слишком много вы на себя берете. Нападение без причины... - Он вздрогнул и умолк, увидев приближающуюся к лицу рукоять "хэкати". Инстинктивно он закрыл лицо обеими руками, но тут же застонал от боли, получив удар под ложечку. На этот раз он лежал бездыханным дольше прежнего, а когда наконец, шатаясь, поднялся на ноги, то выглядел довольно неважно. - Его глаза по-прежнему светились яростью, но теперь в них был еще и страх. Подняв "хэкати", я сделал два шага к нему. Макдональд машинально отступил на столько же назад и, наткнувшись на кушетку, тяжело плюхнулся на нее. Лицо его выражало гнев, возмущение и боязнь получить еще удар. Мы оба злились. Я - за свой поступок, он - потому, что вынужден был подчиниться мне. Макдональд не хотел говорить, но оба мы знали, что он заговорит.
- Где вы были, когда убили Бакстера и Кландона? - спросил я, все еще держа наготове "хэкати".
- Узнайте у Харденджера, - вяло ответил он. - Дома. С тремя друзьями играл в бридж. Почти до полуночи.
- С друзьями?
- Старый сослуживец, местный доктор и викарий. Этого вам достаточно, Кэвел? - Вероятно, он приходил в себя.
- Никто лучше докторов не разбирается в смертях. Раньше и священники лишались сана за это. - Я поглядел на серый набивной ковер: если кто уронит бриллиантовую галстучную булавку в такой ворс, то придется вызывать ищейку. Потом произнес спокойно: - Гляньте на рисунок этого ковра, доктор. Пятьсот фунтов зарплаты не дают возможности покупать такие ковры.
- Вы приехали меня оскорблять, Кэвел? - К нему возвращалось самообладание, а я хотел только, чтобы он не вел себя глупо и не схлопотал еще.
- Тяжелые шелковые портьеры, - продолжал я, - стильная мебель, прекрасная хрустальная люстра, большой дом. Спорю, что весь он богато обставлен. Откуда у вас деньги, доктор? Играете в пульку? Шулер?
Он с минуту глядел на меня так, будто собирался послать к черту, я даже приподнял "хэкати" ровно настолько, чтобы заставить его отказаться от своего намерения.
- Я холостяк, иждивенцев не имею. Могу потрафить своим вкусам, задыхаясь от гнева, сказал он.
- Счастливец. Где были прошлой ночью между девятью и одиннадцатью часами?
- Дома, - нахмурившись, сказал он.
- Уверены?
- Конечно, уверен. - Он, по-видимому, решил, что лучше всего и безопасней изобразить скрытое негодование.
- Свидетели есть?
- Я был один.
- Всю ночь?
- Всю ночь. Моя домработница приходит утром в восемь.
- Это может плохо для вас обернуться, отсутствие свидетелей.
- На что вы намекаете? - озадаченно спросил он.
- Скоро узнаете. Вы не водите машину, доктор, не так ли?
- Как ни странно, вожу.
- Но в Мортон ездите в военном автобусе?
- Да, я предпочитаю... Это вас не касается.
- Верно. А какую машину вы водите?
- Спортивный автомобиль.
- Какой марки?
- "Бентлик-континенталь".
- "Континенталь". Спортивный автомобиль, - я буравил его взглядом, но он уставился в ковер - возможно, все же обронил бриллиантовую булавку
- Ваш вкус к машинам такой же, как и к коврам.
- Это старая машина. Подержанная.
- Когда купили?
- Какое это имеет значение? Под что вы подкапываетесь, Кэвел? - резко спросил он.
- Когда купили?
- Два месяца назад. Или три. - Он вновь уставился в ковер.
- Говорите, машина старая? Сколько ей лет?
- Четыре года.
- Четыре года! Такой "континенталь" не продают по цене консервной банки. Он стоит пять тысяч фунтов. Откуда у вас появилось пять тысяч фунтов три месяца назад?
- Наличными я заплатил всего тысячу, а остальные буду отдавать три года. Так многие покупают, вы это знаете.
- Расширенная кредитная система после долгих уговоров. Это для таких, как вы. Для меня и мне подобных это считается дорогой покупкой. Давайте-ка поглядим на ваше дорогостоящее соглашение. - Он показал мне договор. Беглого взгляда было достаточно, чтобы убедиться в правдивости его слов. Какое у вас жалованье, доктор Макдональд? - спросил я.
- Немногим больше двух тысяч в год. Правительство не очень щедро.
Он перестал возмущаться и злиться. Интересно, почему?
- Итак, после уплаты налогов и вычета прожиточного минимума у вас не останется и тысячи в конце года, а в три года вам не набрать трех тысяч. И все же, согласно соглашению, вы должны в три года выплатить четыре с половиной тысячи плюс проценты. Как вы думаете решить эту математическую шараду?
- У меня имеются два страховых полиса, по которым я получу в будущем году. Сейчас их вам покажу.
- Не беспокойтесь. Скажите лучше, доктор, чем вы так расстроены?
- Я не расстроен.
- Не врите.
- Ладно, вру. Да, я взволнован, нервничаю. Ваши вопросы подействуют любому на нервы. Возможно, он и прав.
- И почему это вас так волнует, доктор? - спросил я.
- Почему? Еще спрашивает! - Он со злобой взглянул на меня и снова уткнулся в ковер, снова принялся за поиски бриллиантовой булавки. - Мне не нравится тон ваших вопросов. Мне не нравится, куда вы клоните. И никому бы не понравилось.
- А куда это я клоню?
- Не знаю. - Он помотал головой, не поднимая глаз. - Вы хотите доказать, что я живу не по средствам. Не знаю. Не знаю, куда вы клоните.
- Глаза у вас нынче красные, доктор, и, простите, от вас несет виски так, будто вы всю ночь пили. Провели ночь за бутылкой? Нет, положительно вам пошла на пользу пара ударов в солнечное сплетение. Любопытно, а вы у нас всегда считались умеренно пьющим. Вы были один всю ночь, а умеренно пьющие не пьют в одиночестве. Именно поэтому они и умеренные. Вы одиноко пили ночью, и пили много, доктор. Любопытно, почему? Волновались? Ожидали появления Кэвела с его назойливыми вопросами?
- Перед сном я обычно немного выпиваю, - сказал он, оправдываясь и по-прежнему разглядывая ковер. Теперь он пытался скрыть выражение лица. И представьте, не стал от этого алкоголиком. Много ли - один стаканчик?
- Или два, - поддакнул я, - но когда стаканчик превращается в целую бутылку виски, то это уже не стаканчик. - Я огляделся и спросил: - Где ваша кухня?
- Что вы...
- Черт возьми, не тяните.
- Пройдите прямо.
Я вышел из комнаты и очутился в безупречно сияющем сталью и никелем чудовище, которое предназначалось для операционной, но в последний момент почему-то превратилось в кухню. Это тоже требовало денег. В сияющей раковине нашлось убедительное доказательство, что доктор Макдональд не ограничился перед сном стаканчиком. Почти пустая бутылка виски с валяющейся рядом отвинченной металлической пробкой. Грязная пепельница, полная смятых окурков сигарет. Услышав за спиною шаги, я оглянулся. У порога стоял Макдональд.
- Ладно, - устало сказал он. - Да, я пил. Пил несколько часов подряд. Я не привык к подобному, Кэвел. Я не полицейский. И не военный. Два страшных убийства. - Его передернуло: если он играл, то играл отлично. Бакстер многие годы был моим лучшим другом. Почему его убили? Остановится ли убийца на этом? Знаю, что может натворить этот дьявольский микроб. О боже! У меня есть все причины волноваться. Даже слишком много причин.
- Это так, у вас была причина, - согласился я, - и даже сейчас имеется. Впрочем, я уже напал на след преступника. Возможно, вы будете его следующей жертвой. Об этом стоит задуматься.
- Ради бога, убирайтесь и оставьте меня в покое, бессердечный сатана, - простонал он.
- Ухожу моментально. Держите двери на замке, доктор.
- Вы еще пожалеете, Кэвел. - Едва я сообщил о своем намерении уйти, он снова расхрабрился. - Посмотрим, будете ли вы таким наглым, когда вас вызовут в суд и обвинят в насилии.
- Не болтайте глупости, - коротко бросил я, - никогда вас и пальцем не трогал. Никаких следов нет, значит, вы на меня наговариваете. Но и тут я вас опережу.
Я вышел из дома. Увидел очертания гаража, где должен находиться "бентлик", но меня он ни в коей мере не интересовал. Если люди хотят иметь симпатичную, неброскую и обычную машину для воровских или тайных дел, то никогда не будут брать в кредит "бентлик-континенталь". Я остановился у телефона-автомата и под предлогом уточнения адреса Грегори сделал два коротких звонка - Уйбриджу, который, я знал, не мог помочь мне, и Кливдену, который и дал нужный адрес. Оба они весьма нервно восприняли мои звонки на заре, но успокоились, когда я объяснил, что мне срочно нужен адрес, поскольку расследование достигло критической стадии и может задержаться еще на день. Оба старались расспросить о ходе поисков, но ничего не добились, ведь мне действительно ничего не было известно.
В 7.15 утра я нажимал звонок двери в дом доктора Грегори, точнее дом, где жил доктор Грегори. Пансион высшего класса, который содержала вдова с двумя дочерьми. У подъезда стоял морской синевы "фиат-2100" автомобиль Грегори. Было еще совсем темно, холодно и сыро. Я очень устал, и нога так сильно болела, что я с трудом соображал, что же надо делать.
Дверь открылась, вышла полная седая женщина. Это была сама хозяйка, миссис Уитхорн. По слухам, хозяйка беспечная, довольно свободных правил вольготного пансиона. Желающих поселиться в этом пансионе было много: хозяйка славилась своими кулинарными способностями.
