— Греем? — переспросила я.
— Ага, — подтвердил Ефремов, — он у нас неисправимый романтик!
— Ты мне адресок этого романтика не подскажешь?
— Чего не сделаешь ради прекрасной дамы, — ответил он, очевидно, в духе Грея-Радковского и продиктовал координаты.
К художнику я торопиться не стала, а мысленно вычислила квартиру с окнами напротив моей. Прихватив новенький набор отмычек, выполненных по моему персональному заказу одним из местных умельцев, я отправилась устраивать погром в видеостудии, где, по моим предположениям, хозяйничала, бесчинствовала наглая Лаки.
Поднявшись к нужной двери, постучала, позвонила, но шагов по ту сторону не раздалось. Тогда я совсем осмелела и быстренько совершенно незаконным образом проникла в запертое помещение. Обстановка в комнате оставляла желать лучшего, но меня в данном случае не особенно волновал ее интерьер. Все «шпионские прибамбасы» я обнаружила моментально и тут же превратила их в груду мусора.
«Ну, ты у меня допрыгаешься!» — пригрозила я мысленно своей противнице, которая потихонечку начинала меня нервировать. Кажется, пришла пора дать ей понять, кто она такая на самом деле.
Покончив с аппаратурой, я уже было собралась уходить, как запиликал мобильник.
«Кому это я понадобилась? — удивилась я. — Если только Марусич встревожился, куда это я запропастилась?»
Пришлось извлечь «Моторолу» из сумки, где она соседствовала с сигаретами и пистолетом. Без оружия теперь, после вчерашнего общения с Виталиком, решила вообще из дома не выходить.
— Да, слушаю, — сказала я слегка раздраженно — не люблю, когда без толку отвлекают от работы!
— Немедленно верните арфиста и леопарда! — потребовал незнакомый голос в трубке.
Вот тогда я уже взвилась:
— Не по адресу обращаетесь!
После этих слов собралась было добавить, по какому именно адресу обращаться необходимо, но голос меня прервал:
— Сутки на размышление!
— Кому вернуть-то? — опомнилась я, но собеседник уже повесил трубку, и выходило, что я веду диалог с самой собой. — Подумаешь! — покосилась я на телефон. — Не очень-то и хотелось!
На самом-то деле я, конечно, лукавила. Хотелось, и еще как! Что же, придется надавить на Вадика Незванова, чтобы он, хочет не хочет, а выводил меня на Араба. Надо открыть бандитскому главарю глаза на одну несносную личность, а то что-то все перепуталось. В голове у меня последнее время начала крутиться одна стихотворная строчка из классического произведения: «Смешались в кучу кони, люди!» В том смысле, что и правда все смешалось: гербы, статуэтки, слежка, угрозы…
Я вдруг пожалела, что оставила подарок Бартвелла в гараже. Мало ли что могло произойти, а он мне был дорог как память, вопреки тому, что представлял собой имитацию. Только я не поняла — при чем здесь арфист? Хотя догадаться можно. Наверняка ловкая Лаки и тут уже успела напакостить, дезинформировав бандитов на мой счет.
На улице падал мелкий колючий снег, как две капли воды схожий с манной крупой. Я поеживалась, когда белые крошки попадали за воротник утепленной куртки. Надо же, как похолодало! Я промерзла насквозь, пока добралась до гаража, а волосы намокли и отяжелели. Солнце исчезло за тучами, и стало совсем пасмурно, словно и не было никогда удивительно светлого и ясного утра.
Неприятные неожиданности ждать себя не заставили. Статуэтка, как я и опасалась, из машины исчезла. Это означало только одно: Лаки снова замыслила что-то нехорошее. В общем, ясно и без гадания — жди беды! Об этом неудержимо сигналил мой внутренний семафор, иначе говоря — интуиция, или шестое чувство.
Я выехала из гаража, непрерывно размышляя о происшедшем. Невольно я оказалась втянутой в пренеприятную игру. Вместо того, чтобы разыскивать варяжский герб, приходилось доказывать, что я не верблюд. Да еще кому — самым настоящим бандитам! И чего только с нами жизнь не вытворяет!
А на Лаки я сердилась все больше. Мало того, что эта пройдоха побывала у меня дома и следила за мной с помощью видеотехники, так она еще, негодяйка, забралась в мой гараж и влезла в салон моей преданной «ласточки», причем, кажется, второй раз. Наверняка там, у галереи, тоже она «поработала». Этого-то я ей точно никогда не прощу. Воевать так воевать!
Борис Радковский себя долго ждать не заставил — открыл как миленький, после первого же мелодично прозвучавшего звонка. Выглядел он взволнованным и явно кого-то ждал. Не частного детектива Таню Иванову, естественно. Его темные глаза при виде меня вспыхнули, но тут же погасли, и в них разлилась грусть.
«Действительно романтик! — констатировала я. — Что-то мне на них везет в последнее время. Взять, к примеру, Марусича… Типичный пережиток века минувшего. Нет, не двадцатого, а скорее — девятнадцатого!»
— Вы кто? — спросил он удивленно, переминаясь с ноги на ногу в стоптанных тапочках. — Я сегодня гостей не приглашал.
Внутреннее чутье тут же подсказало мне, что дело-то как раз обстоит наоборот. Только гостья нагрянула не та и разочаровала хозяина.
— Может быть, позволите мне войти? — ответила я вопросом.
— Почему бы и нет? — Радковский пожал плечами. — Прошу!
Я тут же нырнула в его квартиру, которая, как мне показалось, являлась также и мастерской. Борис проводил меня в зал, обставленный довольно скромно, что, впрочем, впечатления не портило, а, напротив, создавало весьма уютную атмосферу.
— Вы так и не представились, — напомнил он мне.
Я решила рискнуть и назвать ему настоящее имя. В конце концов, этот человек должен быть заинтересован в том, чтобы преступников, укравших его коллекцию, нашли.
— Татьяна Иванова, частный детектив, — представилась я.
Радковский сглотнул. Я увидела, как глубоко провалилось его адамово яблоко, словно он проглотил какой-то огромный предмет. Потом художник часто-часто заморгал глазами, а его кожа из оливковой превратилась в мертвенно-бледную, будто перед ним возник призрак.
— А что, собственно, произошло? — спросил Радковский дрожащим голосом, явно пытаясь справиться с дурнотой.
Я даже подумала, что еще чуть-чуть, и он грохнется в обморок. Все это было явно неспроста. Я пожалела, что затеяла с ним честную игру. Было совершенно очевидно, что Борис в чем-то замешан. Хотелось бы знать, в чем именно. Хотя, конечно, оставалось процентов пять вероятности, что у неисправимого романтика клинический случай аллергии на частных детективов.
— Я разыскиваю бандитов, специализирующихся на краже предметов старины, антиквариата и других предметов искусства, — объяснила я, осматривая стены в комнате, увешанные авторскими работами, стиль которых не смогла бы определить при всем желании.
— А я вам зачем понадобился? — Радковский к этому времени вполне овладел собой.
— Но ведь вы, кажется, тоже пострадали, — начала я осторожно подходить к нужной теме.
— Я давно махнул на это рукой, — признался Борис, — все равно ничего не найдут.
— А что у вас пропало? — поинтересовалась я.
— Коллекция старинных часов, — ответил Радковский.
— И вы никого не подозреваете?
— А какой толк от моих подозрений? — горько усмехнулся художник, а у меня снова появилось впечатление, что он что-то скрывает.
— Вы женаты? — озадачила я его новым вопросом. Радковский бросил на меня изумленный взгляд.
— Нет, — сообщил он. — А что?
— Тогда у вас наверняка есть подружка, — предположила я.
— По-моему, это мое личное дело, — ответил Борис, уставившись своими темными глазами в одну точку.
— Вам знакома женщина по имени Лаки? — спросила я совершенно напрямую.
— Нет, — продолжал он упорствовать в своем нежелании мне помогать. И что самое обидное — я ничего не могла с этим поделать.
— Красивая высокая блондинка, — настаивала я.
— У меня вообще нет подружек, — отрезал Радковский и замолчал, давая понять, что наш разговор на этом закончен. Так я его и покинула — как говорится, несолоно хлебавши.
Уже в машине я снова взялась за мобильник. Интересно, во сколько мне обойдутся все эти телефонные разговоры? Ах, да ладно, не моя проблема. Пусть об этом Андрей Марусич беспокоится. Я набрала номер и после нескольких гудков услышала монотонный голос:
— Здравствуйте, с вами говорит автоответчик. Никого нет дома. Оставьте, пожалуйста, ваше сообщение после звукового сигнала…
— Незванов, немедленно возьми трубку! — грозно потребовала я после сигнала. — Если не хочешь неприятностей!
— Алло, — раздался раздосадованный голос Вадима. — Ну что ты от меня хочешь, ей-богу? — протянул он обиженно. — Мы же вроде бы все уже выяснили!
Я возразила:
— Не все! Остались некоторые специфические детали.
— Какие? Я и так тебе много лишнего наговорил, теперь спать спокойно не могу. Ей-богу! Отвяжешься ты от меня когда-нибудь? — привычно захныкал Вадик. — Тебя не ведьмой, а рыбой-прилипалой надо было назвать!
