— Это что за джеймс-бондовская аппаратура? — присаживаясь к столу, спросил Слава.
— Японская техника, — с гордостью ответил Полегшаев. — Можно записывать разговор бог знает с какого расстояния.
— Где достал?
Полегшаев улыбнулся:
— Места надо знать.
— Дай послушать.
— Секреты фирмы не выдаю, — шутливо ответил Сергей и закрыл магнитофон в сейф.
Слава покачал головой:
— Ну, Серега, и деловым же ты стал.
— Прокурор Бирюков мне говорил, что задача оперативника — собрать информацию, а не распространять ее.
— Антон Игнатьич зря не скажет, — согласился Голубев. — Слушай, Сереж, охарактеризуй мне ситуацию в райпо.
— В каком смысле?
— Ну, кто там ворует, кто…
— Все воруют, — не дал договорить Полегшаев. Видимо, заметив на лице Голубева досаду, спросил: — Ты, кажется, недоволен или удивлен?
— Я восхищен, — сказал Слава. — До чего же богатая у нас страна! Столько лет все везде и всё воруют, и ничего — живем ведь пока.
— То, что в нашей стране люди предпочитают не зарабатывать деньги, а делать, подчеркиваю, именно делать — это не секрет и не откровение, а лишь констатация печального факта, — с умным видом сказал Полегшаев.
Голубев вздохнул:
— Сережа, меня не общие рассуждения интересуют. Конкретные люди в райпо. Есть там какой-нибудь мафиозный клубок?
— Там не клубок — круговая связка. Говори конкретно, кто именно тебя интересует?
— Ну, например, товаровед Огнянникова, — схитрил Слава.
Полегшаев задумался:
— Анна Леонидовна, пожалуй, единственная в райпо порядочная женщина, но, если покопаться в ее прошлом…
Слава захохотал:
— Сережа, ты прямо по-гоголевски шпаришь: «Есть там один порядочный человек — прокурор, да и тот свинья».
— Тебе откровенность нужна? — ничуть не смутился Полегшаев.
— Естественно, но только с точки зрения сегодняшнего дня. Прошлое Огнянниковой я лучше тебя знаю.
— Сегодня у меня к Анне Леонидовне претензий нет. Красивая, умная и наблюдательная женщина.
— Не ворует?
— Нет.
— А ты говорил, все воруют!
— Нет правил без исключения.
— Если это касается грамматики, согласен. Скажи теперь, а как, на твой взгляд, бывший начальник торгового отдела Марусов?
— Жулик. — Полегшаев с улыбочкой посмотрел на Голубева. — Знаешь, за сколько он «Ниву» купил? За полцены. На оптовой базе с машины сняли аккумулятор и лобовое стекло. Эти в сущности пустяки позволили Марусову сфабриковать уценку на пятьдесят процентов.
— Галактионова недавно тоже «уценила» импортную жилую стенку до пустяка в сегодняшнем измерении.
— Юлия Николаевна пользуется старыми связями. Бывший председатель райпо Хлыстунов готов ей пятки лизать.
— Значит, через него Юля действует?
— Лучшей заточки в Новосибирске у нее я не знаю.
— А вообще как она?
— Смазливая баба, мне нравится.
— Мне — тоже, но я для нее — свистунок. Ворует?
— По-крупному — нет. Мелочами же я не занимаюсь, поэтому точно сказать не могу.
— Кто ей доставил уцененную стенку из Новосибирска? Представительный дядя лет пятидесяти…
— Какой-нибудь небольшой чиновник с оптовой базы по указанию Хлыстунова.
— Говорят, он к ней на белой «Тойоте» иногда подкатывает.
— Тогда, скорее всего, не из Новосибирска. На японской технике нас кемеровские бизнесмены одолевают. — Полегшаев иронично улыбнулся. — А Спартак Казаринов тебя не интересует?
Слава кивнул:
— Очень, Сереженька, интересует. Как он?..
— Подонок находчивый. Представляешь, занимался вымогательством у коммерсантов под предлогом, будто он является посредником БХСС. Жаль, что я об этом поздно узнал.
— Я тоже о таком промысле Спартака не слышал. Кто эту информацию выдал?
— Конкретно ни один коммерческий торгаш не сказал. Сам знаешь, опасаются, вдруг действительно мы через посредника руки греем… В завуалированной форме мне это преподнесли.
Голубев задумался:
— Сережа, кто, по-твоему, прихлопнул Спартака?
— Гурьян Собачкин, — без тени сомнения ответил Полегшаев. — Спартак последнее время у него, как говорится, дневал и ночевал.
— Чего они не поделили? — насторожился Слава.
— Вот на этот вопрос ответить не могу, не знаю. Но в том, что две с половиной тысячи новыми двадцатипятирублевками перекочевали к Собачкину от Спартака, не сомневаюсь. Знаешь, с какими денежками Гурьян в вытрезвителе ночевал?
— Знаю, однако не могу поверить, что эти деньги от Спартака. Откуда у Казаринова взялась пачка новеньких банкнот, от сырости?..
— От кого-то из новоявленных бизнесменов. Я же тебе говорю: Спартак занимался типичным рэкетом. Иначе, на какие бы коврижки он существовал полгода?
— Вот головоломка… — Голубев задумчиво помолчал и очень осторожно намекнул. — Говорят, еще до Собачкина в вытрезвителе ночевал какой-то делец с полным портфелем денег.
На Славин намек Полегшаев не обратил ни малейшего внимания.
— Сейчас не только портфелями — чемоданами носят деньги, — вполне серьезно ответил он.
— Может, хотя бы предположительно скажешь, у кого Казаринов такую сумму урвал?
— Я на кофейной гуще не гадаю. Говорю только то, в чем уверен. — Полегшаев улыбнулся. — А если гадать да предполагать, то, может быть, у того же бизнесмена-пьяницы из портфеля выдавил пару с половиной кусков. Как он хоть выглядит, тот делец?
— Да я не видел его. Ребята из вытрезвителя рассказывали, — на всякий случай увильнул от прямого ответа Голубев. — Говорят, то ли чеченец, то ли осетин.
— Местный?
— Вроде бы из Новосибирска.
— Из новосибирских дельцов мне ни один на крючок не попадался.
Голубев со вздохом встал:
— Ладно, Сережа, пойду к прокурору. Спасибо за информацию. Я у тебя в долгу.
— Задолжавшим обычно прощаю, — с шутливой серьезностью ответил Полегшаев. — Мне, непьющему и некурящему холостяку, зарплаты за глаза хватает.
Слава показал на сейф, куда Полегшаев спрятал магнитофон:
— Однако вот та, говорящая штучка, наверное, много кусков ныне стоит…
— Знакомый полковник из бывшего КГБ подарил.
— Ого, какие связи! — Слава подмигнул. — С тобой опасно откровенничать. Японская техника и в сейфе записывает?
Полегшаев весело захохотал:
— На пустой треп я дефицитную пленку не трачу.
В кабинете Антона Бирюкова Голубев появился, когда там уже сидел следователь Лимакин.
— Ну и что, Петя, выяснил с Марусовым? — прямо от порога спросил Слава.
— Ничего, — мрачно ответил Лимакин. — Коробку выбросил на свалку директор птицефабрики, а увез ее оттуда домой бульдозерист, которому она приглянулась для хозяйских нужд.
— Своими глазами видел?
— Конечно, не на партийное слово Марусову поверил.
Голубев сел к столу. Посмотрел на невеселого следователя, потом на Бирюкова и вздохнул:
— Скучно на этом свете, господа. Хотя бы Боря Медников зашел, свежим анекдотом повеселил…
Вместо судебно-медицинского эксперта вскоре пришла эксперт-криминалист Лена Тимохина и принесла результат криминалистической экспертизы. Химический анализ грунта и помета показал, что картонная коробка от японского холодильника с трупом Спартака Казаринова лежала в курятнике у Гурьяна Собачкина.
Каждое умышленное преступление обычно имеет свой неповторимый сценарий. Это как отпечатки пальцев или морозные узоры на оконном стекле. Чем умнее и предусмотрительнее преступник, тем труднее следствию установить истину.
Убийство Спартака Казаринова было закручено настолько изощренно, что даже Антон Бирюков, имевший в прошлом многолетний опыт оперативной работы, основательно задумался. Особенно его заинтересовала попытка тайно похоронить убитого в глухом углу кладбища. До этого мог додуматься только постоянно работающий здесь могильщик либо кто-то очень уж «остроумный и находчивый». Если бы тайные похороны состоялись по «сценарию», сводка без вести пропавших пополнилась бы еще одним человеком. Собственно, безродный Спартак Казаринов, скорее всего, и не попал бы в эту сводку. Но кто-то спутал планы убийцы. Следы преступления замести не удалось.
На то, что в деле замешан Гурьян Собачкин, указывала криминалистическая экспертиза. Однако возникал вопрос: откуда и каким путем упаковка от дорогого японского холодильника попала к могильщику? Опрошенные следователем соседи Гурьяна не видели, чтобы или сам Гурьян, или кто-то другой привозил к нему большой картонный ящик. Хотя избушка Собачкина и находилась на отшибе, но подъехать к ней можно было только по улице. А упаковочная коробка с крупными иероглифами — не иголка, чтобы средь бела дня ее никто не заметил. Это давало основание предполагать, что убили Казаринова на стороне и привезли к могильщику в коробке, по всей вероятности, ночью. Иначе, при убийстве возле кладбища, зачем его было «упаковывать»? Проще всего — сбросить труп в яму, зарыть и дело с концом.
