Это шутка, пейте, не бойтесь!..
Судья принял лекарство и присел в своё кресло, а Гильям спросил секретаршу:
– А вы одна? Больше никого тут нет?
– Разумеется!– презрительно произнесла Лакшми, не располагая привычкой быть любезной с крольчатиной.– Была бы я так откровенна с вами?– и, всполошено обернувшись к старику, залебезила:– Ой, простите, сэр, к вам это не относится!..
– Разумеется!– передразнил её Фил ван Тропп.– С этого момента вы уволены. Любезный Гильям, звоните инспектору Уэббу!
– Так ей и надо!– пискнул с загривка кролика бойкий Фицджеральд и спрыгнул на письменный стол.– Где ручка и бумага? Хочу посадить за решетку и злобного живодера!..
Улучив момент, коварная секретарша распихала ушастиков и, цокая каблучками, выскочила из кабинета.
– Держите её!– пропищал мышонок.
– Далеко не убежит,– сказал судья.– Наша доблестная полиция её поймает… когда-нибудь…
Но ни Гильяму, ни Джеральду не удалось свершить свои дела. Тотчас, после обнадеживающих слов Фил ванн Троппа, в дверном приёме вновь показалась Лакшми, а позади неё возник Брендон. В его руке блеснул пистолет.
– А, ну-ка, живо в кучу!– приказал Ловкач.
– Запри их в подвале, а я позвоню Биллу,– сказала секретарша, и вынула из дамской сумочки смартфон.– Да, и не забудь писклявого мышонка! Он хоть и маленький, но крайне опасен, как свидетель!
– Я его в банку посажу!– довольно произнес Брендон.
– Х-а-а, размечтался, спесивый англичанин!– отозвался смелый Фицджеральд.– Сначала поймай! Ирландцы просто так не сдаются!
Бросив вызов, шустрый мышонок шмыгнул за напольные часы. Брендон дернулся было за ним, но Лакшми его остановила, сказав, что сама управится. Схватив со стола линейку, она принялась шуровать ею за часами. Молодчик усмехнулся и повёл расстроенного судью и, привыкших к злоключениям, ушастиков в подземелье. Когда он запер их на засов в подвальном помещении и воротился, то застал ту же самую картину: ползающую на четвереньках, но уже босоногую, Лакшми, громыхающую кием по всем щелям и ругающую, на чем свет стоит, неуловимого Фицджеральда.
– Не теряй время!– приказал ей настоятельно техасец,– звони шефу, а я, как увижу эту тварь, так сразу пристрелю!
Лакшми охотно встала, обула туфельки, оправила юбку и пошла звонить в гостиную, подальше от посторонних ушей. Мало ли, что она могла присочинить про своего обидчивого напарника.
А мышонок, заинтригованный гробовой тишиной, необдуманно выглянул из дырки в панели, куда он удачно заскочил, когда Лакшми орудовала кием. В ту же секунду раздался выстрел. Пуля ударила рядом, в плинтус, и одна из щепок оглушила Фицджеральда. Хвостатый ирландец, от ударной волны, повалился обратно в норку и больше ничего не помнил.
–Кажется, попал!!!– радостно воскликнул Брендон. Из-за стены донесся злобный окрик секретарши:
– Идиот! Ты всю полицию переполошишь!!!
– Зато одним свидетелем меньше!– ответил ей техасец и пошел к бару, промочить горло стаканом виски.
Глава 12. Не рой яму другому
В это же субботнее утро, чуть позднее второго пленения судьи и ушастых друзей, председатель местного общества охотников угодил в собственный капкан и, выйдя из игры, обрел новое предназначение, не согласующееся с прежним образом жизни ни на йоту. Вот как это случилось.
После вчерашней задушевной беседы с изгоем общества и последующего снятия ловушек, расставленных в лесу для поимки кролика Гильяма, Элджернон Арчер проснулся полностью одетым, на полу сторожки. Ну, не совсем на полу, а на плетеном коврике, но зато весь в собачьих слюнях и шерсти. Клеопатра лежала рядом, на спине, с поджатыми лапками, выставив на обозрение розовый животик. Охотник ощущал себя весьма не комфортно, не понимая до конца, как здесь очутился. Во рту было так омерзительно и гадко, словно он всю ночь жевал носки Эйлуарда. С трудом поднявшись, Элджернон Арчер с изумлением увидел босого бродягу в кровати, на перине и под шерстяным одеялом.
– Это что за новость?!– с возмущением спросил Элджернон, поднимаясь с пола.
– В каком смысле?– насторожено произнес Эйлуард, не зная, куда деть глаза под пристальным взглядом недоумевающего охотника.
– Почему вы там, а я тут?!– уточнил мистер Арчер.
– Вы сами меня уложили в кровать, господин хороший…
– Совершенная правда!– нарушив молчание, тявкнула несловоохотливая Клеопатра, не меняя положения.– Я тому свидетельница…
Охотник обхватил голову и со стоном опустился на стул, у окна. Ему было действительно плохо, и никто не мог объяснить толком, в чем причина. Клеопатра, будто прочитав его мысли, нехотя перевернулась, села и сказала непререкаемым голосом:
– Пить надо меньше, прежде чем кидаться на честных людей! Сам вчера нашел в шкафчике полбутылки «скотча» и, после пару глотков, организовал праздничное застолье в честь всех бездомных мира! Впрочем, пил ты один и уже тогда был в стельку пьян. Потом уже, поздней ночью, сходил со мной в паб, вскрыл замок и приволок бочонок пива, который сам же и опустошил…
– Теперь ясно, отчего мне так плохо!– еле ворочая языком произнес Элджернон.– Со мной такое впервые, честное слово. Труди не одобряет спиртное, разве, что пинту пива по праздникам, но не более того…
– Лучшее средство, в качестве снятия похмелья – имбирный чай и холодный душ,– посоветовал праздный Эйлуард, закинув руки за голову.– Хотите, заварю?
– Будьте добры…– процедил сквозь зубы охотник. Он сказал так не оттого, что посчитал этот совет унизительным для своего честолюбия, а из-за злости на себя, чересчур сентиментального от слезливых историй.
Бродяга достал из недр поношенного рюкзака длинный корень имбиря и ножом постругал в кружку. Затем вскипятил чайник на походной спиртовке, залил кипятком, настоял минуты три и выжал ломтик сушеного лимона, лежащий на столе с неизвестных пор.
– Извольте испить сей эликсир и бегом к речке!– изрек торжественно народный целитель. Не видя иного выхода снять головную боль, мистер Арчер покорно испил терпкий и кислый настой, до самого дна.
Следуя оздоровительному совету Эйлуарда, он разделся и, сквозь утреннее марево, побрел к речке, лениво протекавшей в двухстах ярдах. Клепатра с удовольствием составила ему компанию. Она любила, в игривой манере, поплескаться и поплавать с единомышленником, какового из Элджернона не вышло, поскольку он был сугубо сухопутной личностью. Не заходя далеко, он несколько раз погрузился с головой в водную пучину, подернутую утренней дымкой, и сразу же выскочил обратно на берег. В сопровождении жизнерадостной спутницы, охотник возвратился к сторожке и присел на ступени крыльца, чувствуя себя значительно лучше. Действительно, голова перестала болеть, да и тошнота, странным образом, куда-то запропастилась. Из дверей объявился Эйлуард и сел рядом.
Мистер Арчер понимал, что надо было бы высказать какие-то слова признательности гражданину мира, но он промолчал, посчитав, что тот не нуждается в льстивом поощрении. И, тем
