подружек. Мимоходом отмечая произошедшие со временем изменения: вон, у старой школы пристройку отгрохали, бассейн, должно быть… А остановку перенесли ближе к парку… А тут вместо кольца — тупик…
Посматривал на окна, где когда-то жили друзья-приятели, искал взглядом скамейки, на которых назначались свидания, читал написанные мелом слова на стенах…
Как же хорошо дома! Как просто и спокойно. И не нужно никому ничего доказывать, объяснять, придумывать… Ты — сто лет всем известный Михей Матвеев — и все дела! Живи, радуйся, будь самим собой!
— …и как приятно возвращаться под крышу дома своего… — из открытого окна в переулке донеслось полузабытое, но такое родное.
— …под крышу дома своего… — продолжил Михей, неожиданно закружившись на месте.
Первая попавшаяся на пути лужа слегка охладила пыл танцора. И не только она.
— Эй, папаша, поосторожней! Наша скорая по ночам отдыхает! — возвратили его с небес на землю резкий свист и веселое улюлюканье подвыпившей компании.
— Вот так разбиваются мечты… — пробормотал Михей.
И почувствовал себя настоящим стариком. Надо же — папаша. А он нос от соседки воротит. И чего воротить — вполне подходящая невеста.
— И кожу не стоит отрывать. Принцесса тебе, дружок, не светит!
Далась же ему эта тетя Лена, честное слово!
— А дома все равно хорошо! И готовит она гораздо лучше мамы…
Лучшие друзья девушек — это бриллиа-а-анты…
Из популярной песни
Апрель 2009, город Н*
— Воробушек, а у меня на днях именины, — очаровательная блондинка смешно сморщила носик, выдавая легкое недовольство отсутствием должного внимания со стороны кавалера.
— Это которые же по счету в этом году?
— Фи, воробушек, какой ты меркантильный…
Скажет тоже! Эта красотка стоила Роберту целого состояния! И ведь совсем не факт, что из нее выйдет нечто путное. Совсем не факт! Но как присосалась!
Глядишь, и супруга начнет принюхиваться. А излишнее внимание Роберту не с руки. Совсем не с руки. Тут вон фестиваль наклевывается. Хотелось бы стать председателем. И шансы неплохи. Как бы не навредить.
Софочка ему, конечно, нравилась. Умела нравиться в нужное время в нужном месте. Однако роман затягивался. И временно-пространственные границы ее умелостей ширились. Впрочем, потребности им не уступали…
Похоже, Роберт стал жить не по средствам. Девушки хотели слишком многого. Вместо Кавказа — Мальдивы, вместо самоцветов — бриллианты, вместо «жигулей» — «рено». И отказывать становилось труднее. Видимо, стареет.
А не хотелось бы… Впереди еще много интересного. Главреж собирается на пенсию. Прима новая почти нарисовалась. Жаль, пока на интим не соглашается. Но он дожмет. Немного осталось…
Он покосился на девицу. Надоела. Определенно надоела. Пора указать на место…
— Софа, если ты думаешь, что у нас здесь Голливуд, ты глубоко ошибаешься.
— Ты о чем, воробушек? Если о деньгах, то мне неприятно. Я к тебе со всей душой, а взамен сплошные упреки… Котеночек обидится, имей в виду…
Со всей душой! Можно подумать, у тебя она есть! Родин вздохнул и прижал любовницу к груди. До сих пор ему вполне хватало тела…
А ведь прежде удавалось без проблем иметь интрижки на стороне. Молоденькие старлетки за честь почитали переспать с известным режиссером. Иногда романчик завершался утверждением роли, иногда золотым колечком (если старлетка до роли добиралась без его участия), иногда — переводом подающей надежды актрисы в соседний театр. Порой даже в столичный — у Родина был хороший вкус и отменное профессиональное чутье. Плюс связи. Словом, среди молоденьких актрисулек сформировалось мнение — роман с Родиным — необходимая, а порой и достаточная ступенька на пути к успеху.
К тому же и как мужчина он хорош. Седовлас, импозантен. Величественен, загадочен… Да мало ли поводов для интереса можно найти при наличии желания.
Роберт Никитович интересы принимал как должное. На рожон не лез. Но и не отказывался, что называется, составить начинающей звездочке подходящую компанию. Ввести в свет. Огранить. Подобрать достойную оправу.
И самому слегка воспользоваться ситуацией. Не все актрисе сцена. Можно и в прочих пространствах бонусы собрать.
— После Роберта грех не подобрать, — считали приятели, обзаводясь новенькими содержанками с грифом: «Проверено. Качество гарантирую. Родин».
Обоюдовыгодная позиция. Ты ему — девочку под бок. Он тебе — многообещающий участок под застройку. Или подрядчика за полцены. А то и поездку за кордон за госсчет… Чем дальше, тем больше…
— Человек нужный, пробивной, — считали в минкульте, — пора бы вверить мужику что-нибудь серьезное.
Давно пора. Но Родин на мелочи не разменивался, нацелился на кабинет директора театра. Лучше, конечно, столичного. Но как промежуточный этап — вполне бы хватило своего родного. А там…
— Два звездных спектакля, шедевральный сценарий, приличные гастроли — и я во МХАТе. На худой конец, и «Таганка» подойдет. Предложат Стокгольм или Лондон, ломаться не стану.
Впрочем, ему и дома жилось неплохо. Директор едва ли не кланялся — то гастроли, Робчик, выбей, то крышу перекрой. А девочки… они везде хороши…
Жены, их на жизненном пути режиссера обозначилось четыре, не роптали. Знали себе цену и цену этой цены. Родин женился исключительно на примах, самом приятном творении собственного гения. Как только на театральном небосклоне появлялась новая звезда требуемой величины, роли в театре менялись. Прежняя вместе с отметкой в паспорте приобретала статус экс-примы. И некоторое утешение в виде квартиры, машины и умеренной благосклонности начальства.
Обеспечить приличную жизнь отставной супруге позволяли средства, пускаемые в ход родителями и бойфрендами тех же старлеток. Большая часть которых правдами и неправдами попадала в карман председателя отборочного жюри, коим на протяжении последних двадцати лет бессменно являлся Родин. А поскольку земля русская талантами не обделена, милые мужские слабости Роберта Никитовича имели все основания блаженствовать и в перспективе.
Недавно «астроном» открыл для себя и общества прелестную Валерию. И сердце ловеласа начало склоняться к очередному разводу. Новый бриллиант многообещающе посверкивал первыми гранями. Еще немного, и можно показывать…
Жаль, что нет ее рядом. Пришлось перестраховаться. После странной встречи в ресторане. Та женщина смотрела на него с нескрываемой ненавистью. С чего бы это? Кажется, не актриса. Значит, вряд ли пересекались. Своих женщин он помнил. До мельчайших подробностей. А не своих обходил стороной — от баб одни неприятности.
Отчего-то вдруг вспомнился тот морозный декабрьский вечер. И бесцветные глаза бабки у кабинки фуникулера… Родину стало страшно. За себя. За Валерию. За светлое будущее…
О, он умел убеждать! И очень постарался сохранить родившееся чувство:
— Пойми, театр полон завистников. Стоит появиться молодой талантливой актрисе, остальные берутся за козни. Или съедают живьем. Мне нужно время, чтобы подготовить почву для твоего перевода. Требуется
