стаж и гарантии. И что-нибудь неординарное. Посидишь в глуши, а я похлопочу у киношников. Найдем яркую роль. Сделаем тебя звездой. А дальше…
— Но я не хочу заведовать домом культуры на дальней околице нормальной жизни! — едва не плакала новая избранница великого режиссера.
— Лерочка, солнце, месяца три, не больше. Потом год съемок. Пойми, иначе не получится. Знаю, что говорю. Тебя сохранить нужно. От злобы и зависти. От любопытных глаз и длинных рук. Да и меня пожалей: мне-то больше твоего достанется.
— Если ты так считаешь… Но ведь не больше трех месяцев, правда?
Так у Родина появился повод для частых визитов в небольшой городок за триста верст от Н*. Там его никакие беды не достанут, ежели что. А с Лерочкой можно и до Москвы добраться. Молода, хороша собой, талантлива…
Словом, с девочкой все устраивалось неплохо. Оставалось удержаться на плаву в театральной жизни области. Желательно бы — всей страны. В данный момент Родин работал именно над этим, переиначивая на современный чисто славянский лад известную в свое время пьесу благополучно позабытого театральным миром бельгийского драматурга. Плагиат обещал вырасти в шедевр и обеспечить очередную волну успеха будущему главрежу. Гарантия долгого благополучия. А как иначе? Талантом Господь Родина малость обделил. А на связях дальше Н* не уедешь.
Оставалась, правда, небольшая коллекция бриллиантов — единственное, не зависящее от обстоятельств вложение всевозможных подношений. Но та считалась неприкосновенным запасом.
— Бог даст, наследникам останется, — оптимистически глядел в будущее Родин.
— Воробушек! Ты где? Котеночек соскучился!
«Соскучился? С этим определенно надо что-то делать…»
— Мальдивы, «рено», браслет с самоцветами… — бормотал режиссер, набирая знакомый номер. — Да и с карьерой бабка надвое сказала. В общем, пора завязывать. Сейчас мы перенаправим… и вылупится из Котеночка какая-нибудь «Рыбонька» или «Птичка». Правда, у Жука с фантазией не так чтобы очень… Але! Сан Саныч? Ты как-то намекал, что скучаешь… Хочу предложить одну штучку, только между нами… От себя отрываю. С мясом! Не вляпался ли? Помилуй, с моим-то опытом!.. Для друга жертвую… Хороша? Не то слово! Персик! Да что там… Бриллиант авторской шлифовки! Договорились…
Действовать следовало без промедления — завтра у Котеночка может родиться очередная идея…
— Девочка моя, собирайся. Мы едем в ресторан.
— Но я уже разделась… и душ приняла…
— Как разделась, так и оденешься. А душ не помешает…
Роберт Никитович вытащил из портмоне фото Софочки, переложил в задний карман брюк. Привычка. Отработанный материал он хранил в заветном альбомчике с бриллиантовой россыпью на обложке. Надо будет вложить перед сном. К своим коллекциям он привык относиться бережно. Особенно бриллиантовым…
— А от Жука она так просто не отделается, — кивнул Родин своему отражению мимоходом. — Так что с утра займусь вакансией… Да и Лерочке следует побольше внимания уделять. Для разовых утех подыщем что-нибудь попроще.
На фоне последних событий приходилось экономить. Мало ли… Конечно, ничего особенного — очередная зависть какого-то неудачника. Или неудачницы. Но вполне возможны издержки. Выстроенный для себя любимого рай требовал вложений. И касалось это не только женщин…
— Будем надеяться, что друзья-товарищи не бросят, ежели что, — отмахнулся от досадной мысли режиссер. — Мы к ним со всей душой. Они тоже… Иначе в раю не задержишься. Даже с помощью женщин. И бриллиантов. Нет, последние оставим в покое. В этот раз вполне будет достаточно женщин. Кажется, и Рак не против завести новую интрижку. Легко! Завтра же подберем что-нибудь для укрепления позиций…
Родин не зря вернулся к набившей оскомину проблеме — в его окружении накапливались электрические заряды. Правда, до настоящего взрыва, как в прошлый раз, пока не дошло. Но кто их знает, этих неудачников? А тут… на приятелей посыпались неприятности. То бизнес прогорит, то скелет из шкафа в неподходящее время вывалится…
— Интересно, за что меня можно подставить? Девочки? Ерунда! Кто в культуре сейчас не без греха? Взятки? О, попробуйте доказать! У нас все полюбовно, не пикнет никто — себе ж дороже… Махинации в хозспособе? Мелочь! Директор собственным телом закроет. Нет, не за что меня ухватить. Мимо, голубчики, мимо! А на фуникулерах я теперь не катаюсь, Боже сохрани!
— Воробушек, я готова. И браслетик так кстати пришелся…
Телефон крякнул и выдал фрагмент увертюры из известной оперы. Родин придавал подобным мелочам особое значение. Не зря — девочки и журналисты клевали, что называется, в момент, предавая пристрастия мастера восторженной огласке. В губернии Родин давно слыл аристократом вкуса.
— Саныч? Мы в пути… То есть как отменяется? А что случилось? Мотя? По самую маковку? Глупости! С него-то что возьмешь? Разве что место тепленькое потеряет! Так ведь на то тесть имеется…
Собеседник отвечал долго и подробно, отчего у Роберта Никитовича отвисла челюсть, а цвет лица из благородно-бледного сменился плебейско-багровым.
— Котеночек, что-то случилось? — от волнения Софочка перепутала роли. — Скорую вызывать?
— Не надо скорую… — еле выговорил Родин. — Валокордину накапай… Мне отъехать надо…
Апрель 2009, город Н*
— Ну что, брат, нагулялся? — Михей отворил окно, впуская кота. — Э, да у тебя, похоже, соперник объявился. Пошли на кухню!
Разодранное ухо незадачливого кавалера кровоточило, глаз заплыл. На левую лапу кот не ступал, неловко прихрамывая.
— А ты думал? Пока на дачах прохлаждался, вакантные места другим достались. Придется побороться за любовь, дружок! Как ни крути, а весна в году лишь раз случается…
Они пробрались на кухню, осторожно минуя гостиную, где Нонна Трофимовна имела удовольствие просматривать любимый сериал. Михею не хотелось тревожить маменьку — сегодня они пересекались слишком часто. Да и нервы у Нонны Трофимовны не железные, а неудачи своих «мальчиков» она принимала близко к сердцу.
— Сами справимся, — шепнул Матвеев коту. — И так от баб никакого покоя…
Три дня прошли практически впустую. Что у Бублика, что у самого Михея. Никаких зацепок. Оценив полученные сведения, он решил расширить круг поисков, выйдя за пределы области. Раз на месте не наследили братцы-кролики, то, может быть, где-то дальше засветились. Мысль о мести утвердилась на лидирующей позиции. И пусть Борисик скептически относился к пустым (умозаключения и аналогии тот в счет не брал) разглагольствованиям компаньона, Михей стоял на своем. При этом добросовестно проверяя и версии приятеля.
— А все-таки мстителя я прищучу! К первому мая. В лучших советских традициях: даешь очередной подвиг к государственному празднику.
С проблемами Бублика справились быстро и тихо. Маменька из сериального транса так и не вышла, лишь однажды подала голос:
— Михеюшка, ты на кухне? Налей мне чашечку чаю. И пакет с бисквитами захвати…
Часы на кухне пробили
