– Балахманная баба, блин, – не сдержался Костюк, наливая по второй.
– Ну, не так уж она и глупа, – философски возразил Петриковский. – Глупый человек, Николаевич, так себя не поставит. Считаться с ней придется по-любому.
– А что с этим врачом, киевлянином?
– Пока следствие не закончится, дом, где обнаружена жертва преступления, останется опечатанным. Если у него есть связи – может пойти по кабинетам, сунет кому-то в лапу и получит разрешение снять печати. А дальше? Что он после всего будет делать с этим домом? Кто его купит? Весь город знает о покойнике в погребе, так что теперь: освящать его заново? Чистый геморрой, не стоит эта хата таких хлопот. Думаю, Николаевич, вернется этот клиент в свой Киев не солоно хлебавши, а нам, чтоб служба медом не казалась, останется одна Юлия – на мозги капать.
– Тебе-то что, Саня, она же меня доставать будет!
– Это да. – Петриковский повертел в руке пластиковый стаканчик с водкой и отставил. – Но есть тут и позитивный момент. Русик, как ты знаешь, был еще тот фрукт, многие его помнят… И в Жашкове он объявился после такого длительного отсутствия по вполне понятной причине – пришла пора подоить сестричку. И Юлия не могла не знать, что ее брат в городе. Въехал, Николаевич?
Костюк задумчиво поскреб подбородок:
– Гляди-ка, и в самом деле… Выходит, эта цаца просто разыграла спектакль, зная при этом, что Руслан где-то здесь?.. Ну а зачем это ей?
– Да нет… – Петриковский энергично затряс головой. – Смотри, как все выстраивается. Руслан Гаранин после очередного залета возвращается в родной город – срубить бабла у сестрицы, солидную сумму, под обещание, что та еще год-другой не будет его видеть. Пролежал он в этом погребе не меньше недели. А когда Юлия подала заявление на розыск? Дней за десять до того, так?
В голове подполковника Костюка начал складываться пазл:
– Погоди, Саня, это ж…
– Оно самое. – Петриковский хлебнул из стаканчика, закусил мясом. – Я, Николаевич, Юльку прекрасно понимаю. Я бы сам на ее месте не утерпел – грохнул бы эту тварь. Он же ей столько лет жить не давал: никогда не поймешь, когда и откуда выползет, кого с собой притащит и чем дело кончится. А теперь следи за руками… – Петриковский махнул остатки водки, выдохнул: – Холодная, зар-раза!.. Значит так: где-то дней десять назад Русик в очередной раз дал о себе знать, и Юлия поняла: конца этому не предвидится, а сил терпеть братишку больше нет. Тогда она решает снять вопрос с повестки и находит нужных людей.
– Заказное? – Медвежьи глазки Костюка азартно блеснули.
– Не думаю. Он же умер своей смертью, как ни верти. Похищение, вероятно, имело место, как и насильственные действия. Скорее всего, исполнителю было дано указание: избавьте меня от парня, а как – не моя забота. Руслана связывают и прячут в погреб, который давным-давно пустует. В качестве прикрытия используется тот факт, что Пимонович пропускает через эту хату кучу посторонних, иди знай, кто это сделал. Гаранина, в свою очередь, делает ход: заявляет в органы об исчезновении брата. Которого, между прочим, давным-давно не видела. С какой стати она всполошилась? Совесть замучила? И гляди-ка: не успели мы дать заявлению законный ход, как Русланчик нашелся! Самое время требовать от следствия активных действий, тем более что все концы уже спрятаны, а проколы подчищены.
Петриковский выразительно взглянул на начальство и подвел итог:
– Так что, Николаевич, с этим почти все ясно. Остается одно: деликатно разъяснить Юлии, что мы тут тоже не лыком шиты и весь расклад просчитали. Вот тогда она даст задний ход. Логично?
– Допустим, – кивнул Костюк. – Выглядит убедительно. Одно не сходится: почему Руслана не вывезли из города и не упаковали тем же макаром где-нибудь в лесу или на заброшенном хуторе? Их же полно в районе. В принципе-то ты прав, только сдается мне, что Юлия затеяла какую-то более тонкую игру. Ты ведь и сам согласился – баба она неглупая.
Ситуация мало-помалу прояснялась, но Антон все еще не мог понять, при чем тут он. Поэтому, когда Юлия умолкла, он щелкнул пальцами. Привычный жест: так он всегда поступал, когда начинал объяснять больному тактику предстоящей операции.
– А теперь давайте с самого начала, – сказал он. – Милиция обязана найти виновника гибели вашего брата, но готова перевести стрелки на вас. Потому что, по их мнению, вы – лицо, которому в первую очередь было выгодно избавиться от Руслана. Верно?
– Верно.
– Он вечно сваливался на вас неожиданно, как снег на голову. Приводил с собой свору подозрительных типов, которые оккупировали ваш двор и участок, а когда не удавалось избавиться от них обычным способом, вы вызывали милицию. Было?
– Было.
– В конце концов вы предложили ему отступные. Деньги он взял и исчез на несколько месяцев или даже лет. Время от времени от него являлись посыльные, и вы снова платили. Наконец, две недели назад, Руслан явился лично и завел старую песню о главном – о деньгах, упирая на то, что смертельно болен.
– Он и в самом деле был болен.
– Такого образа жизни никакое здоровье не выдержит. Алкоголь, наркотики, беспорядочные половые связи, запущенные инфекции, нелеченые хронические заболевания. Удивляюсь, как еще дело без туберкулеза обошлось. Впрочем, я результатов вскрытия не знаю, может, и не обошлось… В любом случае ваш брат был обречен. И тут вам позвонили…
Звонок раздался спустя три дня после того, как Руслан снова вынырнул из небытия и потребовал денег.
Женский голос прохрипел в трубку: «Твоего брата украли. Поняла? Украли!» Звонили на домашний: номера мобильного Руслан не знал, а на домашнем был включен автоответчик. Брат всегда мог изложить свои претензии к сестре, что время от времени и делал. По крайней мере, Юлия была застрахована от того, что Руслан сможет позвонить ей в любое время куда угодно.
Номер не определился – так бывает, когда звонят из автомата.
Сперва Юлия решила – очередная черная шуточка, вполне в духе младшего брата. Он еще и не такие фокусы проделывал. Но, подумав, пришла к выводу: нет, что-то здесь не так. С какой стати Руслану разыгрывать ее, изображая похищение и требуя выкуп, если свой «оброк» он всегда получал полностью и в самые короткие сроки. Юлия давно установила верхний предел суммы, на которую брат мог рассчитывать, и он никогда не наглел, не повышал ставки. То есть плести идиотскую интригу, чтобы получить то, что он и без того получил бы, не имело ни малейшего смысла.
После этого никто не звонил, и это еще больше встревожило Юлию. К тому же Руслан в самом деле не подавал признаков жизни, что было уж совсем не в его стиле. Юлию начала грызть совесть: прояви она больше настойчивости, ситуацию давно можно было бы взять под контроль. Пристроить брата к какому-нибудь делу или, на худой конец, надолго поместить его в какую-нибудь хорошую современную клинику. Возможностей для этого у нее было с избытком, но история с долгами и разрушенной жизнью родителей надолго отбила у нее желание иметь что-либо общее с братом. В результате он стал для нее обузой, позором и мучительной болью.
Сунуться в милицию с заявлением – чисто эмоциональная реакция человека, доведенного до отчаяния.
Но позже, когда Юлия вернулась домой, осталась одна в полутемной комнате и спокойно поразмыслила, ситуация предстала перед ней в совсем ином свете.
Заявив, что Руслана похитили, она должна была пояснить, кого подозревает, хотя бы предположительно. Иначе под подозрением оказывалась она сама. Но если признать, что изображать собственное похищение Руслану Гаранину не было смысла, а он все равно исчез, даже не получив от сестры денег, что было на него совершенно не похоже, тогда речь идет о неких третьих лицах, так или иначе причастных ко всему происходящему.
И если это действительно так, то касается только Юлии Гараниной. Лично. И впутывать сюда милицию совершенно незачем.
– Вот поэтому я и пришла к вам, – наконец-то произнесла Юлия.
– Как к совершенно постороннему лицу? Ни с кем в городе не знаком, ни с кем не связан, ни в чем не заинтересован? – уточнил Антон.
– Естественно, – кивнула женщина. – За одним исключением. Тело моего брата обнаружили в погребе вашего дома…
– Пока еще не моего.
– Так или иначе, он станет вашим. Когда все это закончится, я помогу вам быстро и окончательно решить все вопросы, связанные с введением в наследство и приватизацией приусадебного участка. Возможности для этого у меня есть. Затем поговорю с Костюком и районным прокурором, дело будет закрыто на каком-нибудь более-менее законном основании, и все вздохнут с облегчением. Не такая уж знаковая фигура мой несчастный братец, чтобы поднимать вокруг него шум. Вы получите дом в полное распоряжение, и если соберетесь его продавать…
– У меня другие планы, – сухо возразил Антон.
– Вот как? – Женщина, похоже, не удивилась. – Какие именно, если это не секрет?
