Ознакомительная версия.
– Если вы не хотите больше говорить, давайте прекратим наш разговор, – предложила я едва слышно, стараясь скрыть от него мой невольный и пристальный взгляд. Не все люди желают быть объектами жалости, не так ли?
– Нет, – упрямо мотнул он головой. – Я хочу, чтобы вы это знали. Может быть, не стоит искать убийцу этих, простите за черный каламбур, убийц? Может быть, он куда лучше их? Не скрою, то, что делает убийца, не кажется мне неправильным. Даже если он… мстит. А мстить им есть за что. Так что я продолжу, хотя бы затем, чтоб вы имели представление, с каким гнильем вы связываетесь.
* * *
За окном падал тихий снег.
То, что рассказывал Затонский, казалось таким нереально-страшным, что мне не хотелось бы в это верить, но я знала, что там нет ни слова лжи. Своеобразное отношение – да. Но как бы вы отнеслись к этому сами?
– Сейчас показывают много триллеров. Там бегают совершенно нестрашные монстры, с которыми легко справиться. Нарисуйте пентаграмму, покажите крест, на худой конец, выставьте вперед кошку – и монстр уничтожен…
Он рассмеялся с оттенком горечи и раздавил в пепельнице окурок.
– А в жизни монстры страшнее. Они обладают иногда огромной властью. И с ними не справишься с помощью креста, пентаграммы или кошки. Иногда я задаю себе логичный вопрос – а можно ли справиться с ними вообще? Мой сын именно это и попытался сделать. Он пришел в милицию. В прокуратуру, если быть точным. Глупый мальчик рассказал там об этой компании, о том, как они издеваются над людьми.
Собственно, я узнал обо всем уже вечером. Он пришел странный, притихший и сел в углу дивана. Долго молчал, смотрел в одну точку и, когда я дотронулся до его руки, дернулся и посмотрел на меня так, что я, наверное, никогда не смогу забыть его взгляд. Глазами побитой собаки. «Папа, все нормально», – попытался он улыбнуться мне успокаивающе, но улыбка его была больше похожа на гримасу. «Почему тогда у тебя такой вид, будто ты проглотил змею?» – спросил я. «Не змею, – помотал он головой. – Я, папа, проглотил, кажется, целый клубок змей. Гадюк, сплетенных вместе».
Что там произошло, я могу только догадываться. Но на следующий день мой сын пропал. И нашли его уже умирающим, понимаете? Напрашиваются выводы о том, что некто дал ему понять, что «трудовики» полезнее обществу, чем такие, как мой сын! Собственно, мне намекнули на то же. Только прямо указали на жену. Мол, с ней случится то же, что и с твоим сыном, старый козел, если не откажешься от обвинений в адрес «трудовиков». И я оказался слабаком. Я решил сдаться – ради моей жены.
– Кто угрожал вам?
– Не знаю, – пожал он плечами. – Мне звонили по телефону. А потом доказали, что угрозы их вполне реальны. В тот же вечер избили мою жену. Знаете, так подло избили – чтобы я не мог заявить, чтобы не было следов, чтобы не сильно, но достаточно унизительно для нас обоих. Вечером опять позвонили, спросили глумливо: «Ну как?» Я попросил встречи. Мне было отказано. Я попытался следить за ними и убедился в одном – они, Саша, имеют серьезную поддержку. Прикрытие, как отряд террористов. Способны они на многое зло, я это видел. Но кто стоит за ними – не знаю. Догадываюсь, но… Саша, если вы каким-то образом встанете на их пути, вас не ожидает ничего хорошего. А тот человек, который расправляется с этими ребятами, может быть, и немного глуп, потому что убивает он пешек, но уж поверьте мне, я бы ему зла не хотел.
– И все-таки он убийца, – возразила я.
– Может быть, не только «трудовикам» свойственно брать на себя функции судии? – улыбнулся он.
– Я хотела бы еще узнать имя подружки вашего сына, – попросила я.
– Ах да… Ее зовут Таня. Таня Глухарева. Она живет недалеко отсюда, но сейчас, должно быть, она на лекциях. Впрочем, попытайтесь. Вполне возможно, что ей известно больше, чем мне.
– А Шахинов? – вспомнила я. – Какое отношение к этой компании имел он? Он-то ведь не был бритоголовым?
– Знаете, Саша, Шахинов – фигура немного странная и непонятная. В нем сквозит некоторая покорность, рабская согнутость, но… Я бы не удивился, если бы узнал, что Шахинов одно время был для них своеобразным «фюрером».
– Почему? – искренне удивилась я.
– Потому что когда я наблюдал за ними, то обнаружил, что его боятся. Очень боятся. Может быть, все дело в наркотиках, которыми он торговал? Вы, кстати, знаете, что большинство наших «пионеров-героев», борясь истово с наркоманами, сами торговали наркотиками? И, как я могу предположить, баловались ими?
– Да, – вздохнула я. – Более того, у меня есть доказательства этого.
– Лучше уничтожьте, – попросил он. – Чтобы не стать их следующей жертвой.
* * *
Я вышла на улицу, посмотрела на часы. Мы довольно долго проговорили с Затонским. Почти два часа.
Мне показалось, что время пролетело куда быстрее.
Дом, где жила Таня Глухарева, был по пути к остановке.
Я зашла в подъезд.
И почему после рассказа Затонского мне хочется обернуться через плечо с некоторой опаской, чтобы убедиться, что тебя не преследуют новоиспеченные «монстры»?
Мне было не страшно, нет! Просто неприятно – в моей душе, как в песенке Никольского, появился «осадок зла», и пока я ничего не могла с этим поделать.
Поднявшись на один лестничный марш, я остановилась перед дверью, которую украшал гордый «пасифик», и улыбнулась.
Похоже, эта девочка не боялась «трудовиков». Может быть, она вообще никого не боялась.
– А вы кого ищете? – послышался голос за моей спиной.
– Таню Глухареву, – обернувшись на него, сказала я полненькой обладательнице этого звучного голоса. Не знаю, зачем я начала ей отчитываться. Просто есть что-то в этих дамах, заставляющее сразу почувствовать себя провинившейся школьницей.
Кажется, Таня Глухарева была для этой женщины чем-то вроде бельма на глазу, потому что ее и без того маленькие глазки сузились, губы превратились в тонкую линию, и она, окончательно став похожей на гадюку, злобно прошипела:
– Нету вашей Таньки тут. Слава богу, уехала куда-то. Звони не звони, а нету. И ты давай отсюда, хватит вас, наркоманов, жалеть. Есть на вас управа. Всю страну разрушили, вон что творится…
После такого содержательного монолога дама прошествовала далее, а я все-таки попыталась достучаться до Глухаревых.
Бесполезно. Никого там не было. Оставалась возможность найти Таню в университете, но уже после того, как познакомлюсь с супругой Юрия Шахинова.
Когда я вышла во двор, ко мне снова вернулось ощущение злобного взгляда в спину. Оно было настолько сильным, что я поежилась и обернулась.
На этот раз я действительно столкнулась с этим взглядом. Правда, занавеска в окне сразу закрылась, но я почти не сомневалась в том, что у той, кто смотрел мне в спину таким взглядом, толстая белая коса, закрученная на затылке, маленькие круглые глаза, способные сузиться до щелок в приступе злости, и круглые формы.
За что все-таки эта женщина так ненавидит всех, кто хоть немного похож на Таню Глухареву?
По дороге я забежала в кафе, выпила чашечку кофе, торопливо затолкала в себя пирожное и позвонила Ларикову, чтобы босс не подумал, что я до сей поры нежусь в постели, в то время как он в поте лица своего отлавливает преступников.
Кстати, о преступниках у меня появились совсем иные мысли, чем раньше. Наверное, повлиял на меня рассказ Константина Александровича или окончательно сформировались все ранние впечатления от компании Мещерский – Шахинов – Нещадов, но мне совершенно расхотелось разыскивать нашего «неизвестного».
Лариков поднял трубку мгновенно, как будто ждал моего звонка, и сразу же, стоило только ему услышать мой голос, спросил:
– Ну, что там нового?
– Куча, – меланхолично заметила я. – В принципе все это только подтверждает наши с тобой догадки, но… Немного смещают акценты.
– Так. Ты забежишь?
– Наверное, пока нет. Сначала зайду к Шахиновой. А уж потом явлюсь пред твои очи. У меня к тебе просьба. Узнай, кто вел дело Игоря Затонского, если тебе нетрудно.
– Нетрудно, – легко согласился мой босс. – Значит, на тебе остается Шахинова, на мне – тот следователь, который успешно запорол дело Затонского. Ты думаешь, все убийства напрямую связаны с этим фактом?
– А ты?
– Аналогично. Как я понял, у тебя почти нет сомнений на сей счет.
– Знаешь, если они и есть, то в данный момент я наблюдаю, как они тают в воздухе. Ладно, если мне повезет, через три часа приеду. И мы наконец-то подробно обо всем с тобой поговорим.
Я повесила трубку и с предельным вниманием уставилась на листок, который изучала, пока разговаривала с Лариковым по телефону.
«Мы избавим мир от гнилья в лице наркоманов и гомиков».
«Господи, – усмехнулась я. – Хоть бы писали в литературной форме, а то ведь от их разгульного примитивизма начинает тошнить».
Внизу был записан опять тот же номер телефона. Судя по первым цифрам, их штаб-квартира находилась в непосредственной близости отсюда.
Ознакомительная версия.
