23
Натали уже два месяца находилась в Нью-Йорке. До конца стажировки оставалось две недели. Друзья внушали вновь заняться кассовыми делами, полагая, что работа поможет преодолеть неприятности в личной жизни... Предложение пришлось по душе. Она должна была взять на себя руководство посреднической конторы в Париже. После стажировки в различных фирмах Америки, она продолжала обучение в Нью-Йорке, чтобы достичь совершенства; необходимо было знать вкус ее будущих клиентов. Перемена места и возлагаемая ответственность невольно заставляли брать себя в руки, не оставляя времени для внутренних переживаний. Несмотря на это, Натали не могла не думать о Кристофе; в начале злость подчинила все другие чувства, но мало-помалу любовь победила, поборов самолюбие. Его место заняла нежность. Она стала искать извинения Кристофу, в то же время упрекая себя за слабость.
В этот день она была приглашена на вечер к одному молодому фотографу. Вечер позабавил Натали. Присутствующие ньюоркцы еще не переставали ее удивлять. С самого прихода внимание привлек молодой, опирающийся на костыли, человек. Он казался немного потерянным. Потерявшись в толпе приглашенных, Натали уже забыла о нем, когда хозяин представил его ей. Молодой человек оказался французом. Она подошла, улыбаясь, но его имя заставило ее вздрогнуть. Он не стал колебаться.
- Итак, вы Натали. Рад познакомиться с вами.
Что он делал здесь? Откуда это скорбное лицо? Слишком ошеломленная, чтобы быть вежливой, она спросила:
- Что произошло с вами?
Оливье удивился в свою очередь; Натали ничего не знала о несчастном случае! Немыслимо!
- Не хотите уединиться? Мне надо вам многое рассказать.
Нераздумывая, Натали сразу согласилась и, они направились в тихий ресторанчик. Съедаемая нетерпением, она повернула к нему вопрошающее лицо.
- Итак, вы ничего не знаете? Правда?
- Я давно не видела Кристофа.
Оливье нашел ее волнующей в своем чистосердечии, любопытстве и признании горя.
- Это началось с того момента, когда Кристоф сказал Валери о своем желании развестись. Она стала от этого еще сумасброднее. Короче, она захотела уехать со мной. Слишком много пили. Я считал, что она немного любит меня... когда понял, что это неправда, я начал страдать... А затем с помощью алкоголя впал в какую-то головокружительную гонку. Одним словом, я хотел убить ее и умереть вместе с ней. Я потерпел неудачу. Теперь вам понятно откуда костыли. Вы находите, что я негодяй! Скажите!
- Нет, отнють. Мне жаль, что я заставила вас снова пережить это!
- Ничего.
Натали хотела знать все, радуясь случаю, который поможет понять их отношения с Кристофом. Оливье не скрыл великодушия Кристофа. Именно благодаря этому мецинату он стал корреспондентом одной из парижских газет в Нью-Йорке. Это позволило наблюдаться у одного из местных светил. И вдруг, видя, что она полна надежд и ревности, он сменил тон.
- Не нужно мечтать. Никто ничего не может. Они любят друг друга. У вас нет сил бороться с такой женщиной как Валери. Посмотрите на меня... Вам лучше все бросить.
Натали хотела прекратить разговор, но не осмелилась. Она немного побаивалась этого человека. Она не хотела больше слушать эти едкие слова, убивающие ее надежду. Оливье, заметив, что она становится похожей на медсестру, зло расхохотался. Им уже нечего было сказать друг другу. Угнетенный Оливье под предлогом сильной усталости предложил разойтись. Натали помогла найти такси, успокоившись, что сможет, наконец, избавиться от этого человека. Ей даже стало стыдно, что он оказался таким отталкивающим. Бедный малый казался неисцелимым и совсем несимпатичным. Валери, в свою очередь, показалась ей устрашающей. Она вздрогнула... Ну нет, она не из тех, кто дрожит по пустякам. Как только вернется в Париж, то сразу позвонит Кристофу. Кристоф... она повторила это имя несколько раз...
Оливье машинально назвал адрес бара, где имел шанс встретить кого-нибудь из знакомых. Будет ли он всегда и везде преследуемым Валери? Если только несчастный случай мог все перечеркнуть!.. Нет! Он в бешенстве ударил костылем о землю. Осталась память... что за чертовщина... Оливье с горечью убедился, что знакомых здесь не оказалось. В ногах почувствовалась боль; он заказал скотч; этого не нужно было делать... Уже давно алкоголь был ему противопоказан. Оливье улыбнулся. Теперь он не остановится всю ночь.
Он не понравился Натали, а его порыв любезности только усилил ее неприязнь. Вот и на этот раз Оливье вел себя как мальчишка, как бойскаут! Зачем он хотел примирить Натали и Кристофа, что же касается этой приличной женщины, на нее ему было глубоко наплевать. Но Оливье обманывал себя, он просто напросто уступил бессознательному желанию вызвать образ Валери. Сможет ли он когда-нибудь забыть ее? Оливье думал, что испил всю чашу страдания до дна, и ошибался. Каждый день он чувствовал одну и ту же боль. Хотя в работе ему везло. Он начал зарабатывать приличные деньги... Ничто не могло заменить Валери. Она внушала страх и привлекала, Вопреки всему тому, что он решил для себя. Увидеть ее вновь значило окончательное падение... Одиночество, которое Оливье навязывал себе, не могло помочь выздороветь; все больше и больше между ним и окружающими выростала невидимая стена. Он пил умеренно, терпеливо, ожидая постепенное опьянение, единственное утешение. Думала ли о нем хоть иногда Валери? Он хотел убить ее, она должна ненавидеть его. Но нет, нет... Он забыт, вычеркнут из жизни, как бешеная собака, которую увозят на уколы к ветеринару. Само великодушие Кристофа доказывало небольшое значение, которое ему придавали. Со своим соперником так не поступают! Наступило опьянение, и Оливье с удовольствием оказался в сетях этого нежного сообщника. Погрязший в сентиментальщине, отупевший от горя, он желал быть несчастным. Даже без Валери, ничего не могло остановить его продолжать игру. Он представил ее сидящей напротив, презрительную, ироничную и почувствовал что-то вроде счастья.
24
Лежа на животе посреди комнаты, Валери скучала. Машинально она поставила диск с самого начала; должно быть прошло много времени с тех пор, как она слушала одну и ту же пластинку. Валери выпила рюмку вина, наполнила вторую, затем перевернувшись на спину, стала забавляться сигаретным дымом. Сколько уже времени? Скоро прейдет Кристоф. Нужно навести порядок. В конце концов, если она хочет положить стакан, пепельницу, журналы и т. д. на пол, это ее право! Он найдет ее посреди этого беспорядка! Ну и что!? Давным давно она отказала себе в этом удовольствии, но это ее так и не исправило! Впрочем, Кристоф ничего не скажет... Он больше не сердится. У него бывает только смущенный вид... Врач посоветовал обходиться с ней терпеливо, ждать... Какой кретин! Сколько она еще будет продолжать строить из себя больную?.. Это уже ей порядком надоело; в любом случае, даже если они признается здоровой, никто не поверит! Кристоф занимался с ней только из жалости. Она усмехнулась... нет, он испытывает еще влечение, поскольку они занимаются любовью. Валери не испытывала больше никакого наслаждения, но притворялась, чтобы ее оставили в покое! Ба! Уж ей то не привыкать играть комедии... Что ей не хватает и почему она падает в бездну? Она хотела сохранить мужа и это ей удалось, тогда? Теперь же монотонная жизнь с важной персоной казалась ей невыносимой. Ничего не привлекало, и она иногда жалела, что не умерла. Такое летаргическое существование в период так называемого выздоровления было плачевным.
С такими мыслями ее и застал Кристоф, но как она и предполагала, ничего не сказал. Он пытался развлечь Валери, но без энтузиазма, обескураженный своими ежедневными неудачами. Конечно, он не доводил слабость до того, чтобы лечь рядом с ней на ковер и временами жалел об этом... Чтобы не молчать, у него появилась привычка вести диалог без остановки, рассказывая о своем рабочем дне. Когда Кристоф, смеясь, описывал историю одного из своих клиентов, пришедшего в бюро после обеда, он перехватил равнодушный и чуть презрительный взгляд Валери. История была смешной, и ее плохое настроение слишком очевидным! Кристоф разозлился и замкнулся в агрессивном молчании. Валери притворилась обиженным ребенком; тогда он не удержался:
- С меня довольно. Ты отвратительна. Конечно, возможны последствия травмы, но сейчас ты здорова! Что же... Я сделаю все, что ты захочешь! Хочешь выйти, сходить в бар, повидать друзей... Скажи мне, все же будет лучше, чем эти наши посиделки, который становятся кошмаром. Чтобы сделать тебя счастливой, я должен впасть в детство, напиться у Кастеля или у Регины, давай, одевайся, идем!
Валери встала, было видно как у ней тряслись от волнения руки. Ни за что на свете она не хотела снова увидеть их. Снова она ощутила страх.
- Извини, Кристоф, ты прав... Прошу прощения. потерпи еще немножко. Я не могу выйти от сюда; нехочу; ты не обязан оставаться. Сходи к Натали, но не заставляй меня выходить от сюда.
