— Друг? Конечно, я ваш друг, — с чувством воскликнула она. — У меня и у вас, мистер Френд, много общего. Можете быть спокойны. А может, еще один стаканчик джина?
Я покачал головой.
— Просто скажи, что говорила обо мне кухарка. Ведь если она в чем-то упрекала меня, то я, наверное, имею право объяснить тебе, что она была не права?
Мне показалось, что Нетти немного нервничает, когда она спросила:
— Что говорила о вас Эмма?
— Вчера ты упоминала, что она говорила о моем пьянстве сразу после смерти отца или о чем-то в этом роде…
Нетти внезапно рассмеялась.
— Ах! Вот вы о чем! Э… ничего особенного! В самом деле. Просто глупая болтовня.
— И все же я хотел бы…
— Так ведь в самом деле ничего особенного… — Она поправила волосы на затылке и снова рассмеялась. — Я думала, что лопну от смеха, когда она начала рассказывать. Она сказала, — Нетти сделала короткую паузу, — сказала, что все это очень странно — ваше пьянство и внезапная смерть хозяина. И что наверняка это вы отправили его на тот свет. Или если не вы, то в любом случае кто-то из них. — Она зевнула во весь рот. — Эта Эмма просто молилась на вашего отца! Считала, что он воплощение Иисуса Христа, вокруг которого кружат дьяволы. Если вас интересует мое мнение, то я считаю, что она просто-напросто была в него влюблена.
Возможно, это было следствием моей слабости, но я чувствовал, как элегантная пижама прилипает к вспотевшему телу. Нетти смеялась, когда Эмма говорила ей обо всем этом. Я бы тоже хотел иметь возможность так смеяться. Однако я не мог смеяться, потому что наконец напал на след, опирающийся, правда, на сплетни прислуги, но этот след мог логично объяснить мое присутствие в этом доме.
А если Френды действительно убили отца? И если приписали это именно мне? Я должен ждать здесь, заключенный в гипс, когда полиция придет арестовать меня как Горди Френда, убийцу собственного отца? Убить кого-то, а потом подставить беззащитного, ничего не подозревающего человека, страдающего потерей памяти, чтобы он играл роль убийцы… Разве это не поистине дьявольский план?
Я спросил Нетти, как бы между прочим:
— А ты не знаешь случайно, где сейчас может быть Эмма?
— Эмма? — Нетти подбоченилась. — Естественно, знаю. Не далее как несколько дней назад я столкнулась с ней в супермаркете на Коуст-Бульвар. Она работает в семье каких-то Кэртисов на Темпл-Драйв. Но это уже маразматическая старуха. Мистер Френд, она ведь такая старая, что ей уже, собственно, пора помирать. Лично я надеюсь, что не доживу до такой старости и умру молодой. — Она снова продемонстрировала розовые десны. — Быть старше шестидесяти? И никаких радостей в жизни? Нет, нет! Это не для меня!
Я чувствовал, как важно для меня, чтобы сюда пришла Эмма.
Если бы мне только удалось найти какой-нибудь правдоподобный предлог! И если бы Нетти смогла незаметно привести её сюда…
Я уже хотел что-то сказать, но Нетти опередила меня. В её глазах появился какой-то новый блеск, а когда она наклонилась ко мне, я отчетливо почувствовал запах алкоголя.
— Ну и ночка была у вас сегодня, мистер Френд!
— У меня? — Я продолжал прикидываться равнодушным.
Она наклонилась еще ниже. Теперь у неё в глазах были упрямство и злость, но я чувствовал, что это связано не со мной. Возможно, как Эмма, она не любила женщин из семьи Френдов?
— Я слышала, что вы проснулись очень перепуганный… Я обещала миссис Френд не говорить вам об этом, но раз уж мы друзья…
Она замолчала, потому что увидела, какое впечатление произвели на меня её слова. Она вот-вот уже должна была рассказать об этой странной старушке, но захотела еще больше разжечь мое любопытство, чтобы я вытягивал из неё словечко за словечком и тем самым дал ей возможность насладиться её же собственными неделикатностью и доверительностью.
— А, ты имеешь в виду мою сегодняшнюю ночную гостью? — сказал я, стараясь попасть ей в тон.
— Гостью? — скривилась Нетти. — Я бы не назвала её гостьей. Проснуться и увидеть над собой кого-то с такими пугающими глазами! Скандал — держать это в тайне от вас, потому что вы больны, и вообще…
— Так, значит, я не должен был ничего знать об этом?
— Нет. — Нетти смотрела на меня с беспокойством, словно боялась, что весь её захватывающий рассказ совершенно непонятен для меня. — Но все-таки… вы знаете или нет?
Вот удобный случай!
— В общем-то нет, Нетти. Не имею понятия.
— О чем ты не имеешь понятия, любимый мой?
Эта фраза, произнесенная тихо и деликатно, донеслась до меня от двери, как дуновение весеннего ветерка.
Я посмотрел поверх головы Нетти.
На пороге стояла миссис Френд — представительная, высокая, со своей милой улыбкой.
Нетти выхватила из моей руки пустую бутылку и неловко спрятала её под салфеткой. Её лицо покраснело от волнения. Миссис Френд подошла ближе, взяла меня за руку и улыбнулась нам обоим.
— Уходи, Нетти, — сказала она. — Наверняка ты нужна в кухне.
Нетти неразборчиво пробурчала: «Слушаю, госпожа», поправила белый чепчик на голове и, быстро схватив поднос, побежала к двери.
Было почти невозможно, чтобы миссис Френд не заметила неловкий маневр Нетти с пустой бутылкой. Однако не показала виду. В руках она держала небольшой пакетик из цветной бумаги. Присев на кровать, она вытащила из пакетика плоскую шоколадную конфетку с мятным привкусом и положила её в рот. Другой конфеткой угостила меня.
— Съешь, любимый. Не думаю, чтобы такая мятная конфетка могла сегодня повредить тебе, — сказала она.
Испытывая в душе сильные подозрения относительно всей семьи Френдов, я с трудом переносил её заботу. Уже так мало оставалось, чтобы я довел разговор с Нетти до счастливого конца, а теперь все пропало и эта женщина кормит меня мятными конфетками!
— Ах, эта Нетти, — сказала миссис Френд, — Марни клянется, что когда мы все ложимся спать, Нетти приводит к себе разных моряков. На твоем месте я не стала бы слишком доверять этой девушке, любимый.
— С этим гипсом? — с горечью спросил я.
Она рассмеялась своим звонким заразительным смехом, однако тут же лицо её стало серьезным.
— Горди! Я бы хотела, чтобы ты не был настроен так враждебно по отношению к нам!
— Враждебно?
— Я понимаю, что это объясняется исключительно потерей памяти. Но если бы ты хоть перестал быть таким ужасно подозрительным.
Она снова взяла шоколадную конфетку.
— Ты ведь знаешь, — продолжила она, — что все мы хорошие люди. Подумай, ведь ты мог бы вернуться к какой-нибудь ужасной матери, жене, сестре… — Она глубоко вздохнула. — Да тут в общем-то и говорить не о чем. Мы ничего не можем поделать с тем, что ты чувствуешь себя так, как чувствуешь… Мы только можем стараться помочь тебе. Да, вот что… приехал Нэйт и привез тебе кресло на колесиках. Он сейчас показывает кресло Йену и объясняет — на пальцах, естественно, — как с ним следует обращаться, потому что Йен сможет возить тебя в этом кресле. Сейчас он придет сюда… Я имею в виду Нэйта.
Сидя так, в скромном черном вдовьем платье и жуя одну за другой мятные конфетки, миссис Френд прекрасно играла роль понимающей, любящей матери. Я пытался представить её как убийцу мужа и вдохновительницу заговора, имеющего целью передать меня в руки полиции, но это было почти невозможно. Почти…
Меня подмывало вынуть из кармана пижамы пахнущий лавандой платочек и сказать: «Посмотрите на этот платочек. Он является доказательством того, что вы обманываете меня. Он является доказательством того, что в этом доме находится какая-то старая женщина, которая знает, что я не Горди Френд!»
Ясно, что ничего подобного я не сказал. Было бы просто неоправданным легкомыслием показать им, что у меня имеются кое-какие доказательства, подтверждающие мои подозрения. Уже сам факт, что они об этом догадываются, был для меня достаточно опасным.
На всякий случай я притронулся к карману пижамы… Мой платок показался мне более жестким и гладким чем раньше. Воспользовавшись тем, что миссис Френд отвернулась, чтобы поправить что-то в букете роз, я внимательнее посмотрел на карман. Торчащий из него платочек был совершенно новым… Я осторожно вытащил его и неуверенными пальцами поискал другой платочек, пахнущий лавандой, который должен был лежать внизу.
Однако я его там не нашел.
Я был так потрясен прямо-таки сверхчеловеческим коварством Френдов, что начал подозревать миссис Френд. Каким-то необъяснимым образом она догадалась обо всем и лично вытащила платочек из моего кармана. Однако тут я вспомнил Йена. Это Иен снимал с меня пижаму, когда мыл и массировал меня. Йен со своей страстью к чистоте и порядку, должно быть, заменил старый платок на новый и при этом забрал также и другой платочек.
