к стене, блаженно прикрыв глаза. Ольга нашла ложки, нарезала батон. Ела молча, с аппетитом, чувствуя, как постепенно по телу разливается сытое спокойствие. Лаврик не был расположен к задушевному разговору, это читалось в его глазах и насупленных бровях, но от еды не отказался, сосредоточенно орудуя ложкой.
– Платон? Подходящее имя! – девушка прибрала за собой, докрошив остатки хлеба в собачью еду. Ей не хотелось стеснять старика, да и он не шёл на контакт с ней. – Что ж, мне, наверное, пора. Если вы… ты не против, я бы хотела что-нибудь взять почитать. Дома не осталось ни одной книги. Ума не приложу, куда всё девалось.
Лаврик доскрёб кашицу со дна тарелки и, промокнув коркой, отправил в рот. Коротко кивнул.
– Лучше сейчас ещё поспать, – девушка потрогала дно собачьей миски и помешала ложкой. – Я Платошу накормлю и уйду. Только вот ключей нет.
Лаврик равнодушно пожал плечами и побрёл обратно в комнату. Ольга услышала, как скрипнула кровать.
За окном уже темнело. Девушка водила пальцем по корешкам книг, наталкиваясь на старые пожелтевшие фотографии, торчавшие между ними, стопки пластинок в бумажных обёртках, журналы «Наука и жизнь», датированные прошлым веком. На одной из полок стояло несколько пузатых бокалов, внутри которых поблёскивали значки и пуговицы. Задрав голову выше, Ольга упёрлась глазами в Уголовный кодекс посреди собрания сочинений Артура Конан Дойля. Ну да, конечно, знаки и психологические подсказки. Невесело усмехнувшись, девушка залезла на табуретку. Вытащив одну из книг, полистала оглавление. Пожалуй, отвлечься ей поможет только Шерлок Холмс. Оля взяла следующий том рядом с Уголовным кодексом и попыталась впихнуть юридический фолиант поглубже, но он продолжал выпирать, словно ему что-то мешало. Девушка пошарила рукой в глубине и наткнулась на что-то мягкое. Придерживая подбородком книги, она извлекла небольшую сумочку. Не обращая внимания на серую пыль, тут же покрывшую руку и рукав, Оля застыла, холодея от подступившей паники. Голова её закружилась, ноги предательски задрожали. Лаврик заворочался на кровати, и Ольга перевела тяжёлый растерянный взгляд на старика. Руку жгло, словно она держала в ней тлеющую головёшку. Первой мыслью действительно было желание сжечь сумку сейчас же. Но Оля тихо засунула её обратно.
Накормив собаку, Ольга сидела на кухне, уставившись в одну точку, пока Платон не лизнул ей руку и не вывел её из этого состояния. Словно сомнамбула Оля вышла из квартиры Лаврика.
Кожа ладони ещё хранила сухость и шершавость потрескавшейся от времени ткани. Дешёвая китайская подделка с золотистым замочком и цепочкой вместо ручки. Когда-то у неё ещё был мягкий кожаный ремешок… Длинный и плотный, словно созданный для того, чтобы обвить им шею и крепко затянуть…
Олю трясло. Зубы стучали, совсем как у Лаврика в его похмелье. Она старалась идти по наименее освещённой стороне улицы, надеясь никого не встретить и не привлечь к себе внимания.
Вот и серая «родная» пятиэтажка. Ольга оказалась у подъезда в тот момент, когда от него отъехал Форд Мезенцевых. Мозг услужливо информировал о недавнем желании встретиться с Сергеем. Но сейчас пыл девушки окончательно остыл. Она была не в том состоянии, чтобы задавать вопросы Сергею и при этом ничем не выдать себя. Он обязательно догадается обо всём, и тогда…
Ольга до скрипа сжала челюсти. «Господи, помоги же мне! Почему я всё время натыкаюсь на то, что хотела бы забыть?! Что ты хочешь, чтобы я сделала? Сдалась? Согласилась с тем, что виновата? Села в тюрьму? Я уже не понимаю, что происходит. Мертвы ли мёртвые?!»
Девушка заперла за собой дверь и в бессилии сползла на корточки. Куриный суп плескался где-то у самого горла. Ольга поднялась, включив свет, зашла в спальню. Желудок мягко дёрнулся, и девушка, зажав рот рукой, еле успела добежать до туалета, где её вырвало. На ватных ногах, шатаясь, Оля вернулась.
Посреди кровати, вытянув кверху окоченевшие лапы, лежала дохлая крыса. Виски и шею девушки моментально покрыла испарина. Оля потыкала носком кроссовки дорожную сумку в страхе, что из неё выскочит ещё одно животное. Лишь убедившись, что в ней никого нет, оттащила её за ручки в коридор. Впихнув внутрь пакет с документами, Оля побрела на кухню. На столе так и лежали стопки «Вестника». Девушка протянула к ним руку. В недоумении стала раскладывать газеты в обратном порядке, наткнувшись в итоге на ту, где находилось объявление о гибели Марины Шагиной. Она точно помнила, как положила её последней сверху, пересмотрев фотографии всех найденных пропавших девушек. Или нет? Ольга уже ничего не понимала.
Оля прополоскала рот. Ночевать в квартире с дохлой крысой казалось мерзким и абсолютно недопустимым. Это ж надо было залезть в квартиру и умереть в её кровати! В то же время другая мысль, перебивая первую, назойливо стучала в висках: быть может, ты и достойна только этого? Одиночество и пустая квартира с крысами – как раз самое подходящее состояние и место для тебя!
Из самоуничижительного оцепенения Олю вывел глухой шум, словно кто-то тёрся об её дверь, наваливаясь на неё всем телом в попытке открыть. Чувствуя, как по затылку побежали мурашки, Ольга приблизилась, посмотрела в глазок, но кроме темноты ничего не увидела. Это было странно, свет на площадке загорался всегда, стоило лишь подняться на пару ступеней. Она прислушалась. Лёгкий, едва уловимый звук металлического предмета, вставляемого в замочную скважину, подтвердил её догадки. Девушка отступила вглубь тёмного коридора и наткнулась на сумку. За дверью замерли.
«Сергей вернулся? У него есть мой телефон. Сама дала его Бульке ещё в машине… Зачем ему взламывать мою квартиру?»
За дверью явно кто-то был. И Ольга вдруг поняла, что совсем не хочет столкнуться с этим человеком лицом к лицу. Это ощущение росло в ней так стремительно и безоглядно, что она поддалась шестому чувству без малейшего сомнения. Стараясь не дышать, она повесила свою сумочку на шею, на цыпочках зашла в спальню, прикрыла за собой дверь и распахнула оконную раму. Перекинув ноги через подоконник, легла на живот и стала потихоньку сползать вниз. Спрыгнув на землю, девушка, не оглядываясь, бросилась наискосок от дома и бежала, не останавливаясь, пока не заметила освещённые окна знакомой уже «Пятёрочки». Влетев в квартиру Лаврика, она, наконец, выдохнула, упав на стул, где недавно ещё сидел старик.
…– Тебе не понравилось? – Артём лежит на спине, закинув обе руки за голову. Его глаза закрыты, дыхание ещё не восстановилось. Кожа поблёскивает, отражая вечерний свет, падающий из окна.
Ольга касается подушечками пальцев его груди, задерживает на мгновение, затем мягко опускает всю
