голову. Под потолком висело несколько старых электросчетчиков, с винтовыми пробками. От левого крайнего счетчика шел толстый провод в старой, покрытой многочисленными трещинами, резиновой изоляции, исчезавший в густо покрытой известью стене, ведущей в нужную мне квартиру. До провода, как и до счетчика было высоко, но никакого иного способа воздействовать на таинственного обитателя квартиры у меня не было. Через пять минут я, встав на цыпочки, старательно тыкал, покрытой коркой инея, сучковатым обрезком доски в толстый провод. Видимого результата не было, провод, мертво замазанный известкой, с задубевшей от времени изоляцией, сдвигаться с места не желал. А резкие тычки в пробку было более обнадеживающим. Под воздействием моей неукротимой энергии, ветка расшатывала край белого фарфорового грибка с серой алюминиевой резьбой в нижней части. Видно, от старости место резьбового соединения пробки и счетчика стало хрупким, но через пару минут моих трудов пробка замерла под иным углом, а из квартиры раздался отборный мат, издаваемый сочным мужским голосом.
Затем внутри квартиры заскрипела дверь и кто-то, матерясь уже вполголоса, зашлепал босыми пятками по полу. Я опрометью, стараясь двигаться исключительно на цыпочках, бросился на верхнюю площадку и затих там.
Дверь квартиры чуть приоткрылась, оттуда высунулась лохматая голова. Человек, как осторожный суслик у норы, сторожко повертел головой по сторонам, затем вышел на лестничную площадку полностью. Это был невысокий, плотно сбитый парень, с влажными, покрытыми мелкими капельками воды, плечами. Из предметов одежды на мужчине было лишь полотенце кофейного цвета, обмотанное вокруг бедер.
Парень задрал голову, внимательно присмотрелся к висящему под потолком электросчетчику, после чего скрылся в квартире, чтобы появится через несколько секунд с табуреткой. Мужчина с трудом выкрутил из гнезда фарфоровую пробку, опустил глаза вниз, чтобы с прыгнуть с табурета и увидел меня, осторожно спускающегося по лестнице вниз.
— Добрый вечер, а где Марина Петровна? — я доброжелательно улыбнулся.
— Она в гости к родне поехала, а я ее племянник. — парень подхватил табурет и зайдя в квартиру, попытался закрыть дверь.
— Одну минуту. — я уже поставил в щель ногу: — Хозяйку квартиры по-другому зовут. А я местный участковый. Поэтому, назревает вопрос — где хозяйка квартиры и кто вы такой.
Парень смерил меня нехорошим взглядом, но, очевидно решил, что драться с милиционером в голом виде, после чего отступать в квартиру на четвертом этаже — не самая умная идея, поэтому, вполне вежливо ответил:
— Я не помню, как хозяйку зовут, но у меня с ней договор есть, там имя записано. А я жилец…
— Отлично, жилец. Договор покажите, и я пойду дальше. — я продолжал удерживать дверь.
— Договор не здесь. Я его в надежном месте храню.
— Меня и паспорт утроит.
— Хорошо, сейчас принесу.
Согласно врученного мне паспорта, в таинственной квартире приводил водные процедуры Соколов Владислав Александрович, шестьдесят четвертого года рождения, не женат. С одним только хозяйка квартиры ошиблась, не перелистнув страницу паспорта — с улицы Немецкого дипломата Слава выписался год назад и до сих пор нигде прописан не был.
— Собирайтесь. — я нагло сунул паспорт гражданина во внутренний карман куртки и тщательно застегнул его на молнию. В принципе, я мог сейчас просто уйти — Соколов рано или поздно прибежит в отдел, разыскивая меня, потому что восстанавливать документы сейчас очень долго, дорого и противно.
— Зачем? Я же паспорт показал?
— У нас без прописки жить нельзя. Составлю на вас протокол и пойдете себе дальше мыться. — я доверительно склонился к сердитому лицу гражданина Соколова: — У меня просто по этой статье административного кодекса показатели очень плохие. А так протокол составлю и уже получше будет.
Я почувствовал, что мой собеседник вновь всерьез задумался о том, не стоит ли применит ко мне физическую силу, поэтому чтобы не провоцировать мужика с полотенцем я отошел в сторону, держа между нами дистанцию в пару шагов.
Когда мы через двадцать минут зашли в помещение РОВД, дежурный по отделу подхватил меня под локоть и потащил в сторону кабинета начальника уголовного розыска, где шеф просто положил передо мной лист бумаги и ручку и предложил писать рапорт на увольнение по собственному желанию.
— Шеф, а знаете, кого я сейчас в дежурку притащил?
— Паша, мне это уже не интересно. Давай, по- хорошему, ты сейчас рапорт напишешь и пойдешь домой. Мне твои фокусы уже — вот где! — красноречивое движение ребром ладони у горла намекали на то, что начальник розыска был несколько раздражен.
— Я квартиранта притащил, который ту квартиру с пальцем снимал!
— Что, правда?
— Точно. Я, когда вы меня в кабинет вызвали, увидел отблеск света в окошке той квартиры ну и побежал. Оно вон, в вашем окне виднеется. Там мужик оказался, как квартирная хозяйка и говорила — шестьдесят четвертого года рождения, Слава, жил, когда –то на улице Немецкого дипломата.
— Хм. — Начальник, в задумчивости отодвинул от меня лист бумаги будущего рапорта: — И что будешь с ним делать?
— Не знаю, шеф. Я его только что привел.
— Ладно, иди занимайся. — начальник махнул рукой, но тут же спохватился: — Стой! Ты меня совсем сбил с толку. Что там с мошенничеством на заводской? Князев мне сказал, что помещение ты арендуешь.
— Шеф, я там ничего не арендую. Там моей бабули фирма, она меня в воскресенье попросила посидеть днем, так как у нее сотрудник заболел, поэтому, что там в субботу случилось — я не сном, ни духом. А бабуля сейчас в санатории. Завтра я постараюсь разобраться в ситуации и вечером вам доложить. Но я вам слово даю, что я ни к какому мошенничеству отношения не имею.
— Да я в этом не сомневаюсь, но мне вот такие варианты с бабулями, дедулями, никуда не уперлись. Даю тебе два дня, чтобы ты все выяснил и жулика установил, иначе, я тебе серьезно говорю — рапорт на увольнение и вперед, в народное хозяйство. Все, можешь быть свободен.
Глава десятая. Золушка из средней школы.
Март одна тысяча девятьсот девяносто второго года.
— Чаю хотите? — я улыбался и своей улыбкой пытался растопить хмурую стужу лица своего собеседника. Если бы господин Соколов Владислав Александрович, шестьдесят четвертого года рождения знал, как долго я жаждал встречи с ним, он бы тоже улыбнулся мне в ответ.
— Да не надо мне чаю. Давайте, закончим со-мной, и я пойду. У меня поезд в Благовещенск в десять утра, и я хотел бы еще сегодня выспаться.
— Ну, ни хотите чаю, как хотите, а я себе налью. — я налил себе коричневой жидкости, бросил кусок сахара и аж зажмурился от удовольствия.
— Владислав Александрович, так расскажите мне, как вы оказались в этой квартире?
— Я снимаю эту квартиру.
— Неправда, не снимаете. Ваш договор аренды закончился пару месяцев назад, вы не рассчитались с хозяйкой и исчезли…
— Вам, гражданин милиционер, какое дело до наших отношений с хозяйкой? Вы у нее на содержании? — мой собеседник откинулся на спинку стула, но, она подлая, проломилась за его спиной спившись острым концом планки прямо в спину, обтянутую серым турецким свитером.
Я отдавал себе отчет, что этот наглый молодой человек не за что не признается мне сейчас, кому принадлежит гнилой человеческий палец, изъятый из-под ванны в этой чертовой квартире. И отпустить я его не мог, это было равнозначно расстаться с этим человеком навсегда.
— а вы мне не хамите. У меня есть заявление хозяйки квартиры о проникновении в указанную квартиру без ее ведома. Есть гражданин, которого я задержал в этой самой квартире. А это, между прочим, статья! — я поднял палец вверх и погрозил своему визави.
— Ну какая статья? Вы смеетесь что ли? — юноша сдал немного назад: — Да, признаю, что съехал с квартиры, не вернув ключ. Сегодня приехал из Томска, а в десять утра у меня поезд в Благовещенск, несколько суток ехать. Ну и рев=шил зайти в квартиру, душ принять, да поспать несколько часов, до утра. Ну вот вам, сто рублей, отдайте хозяйке за ночлег и себе вот пятьдесят рублей возьмите. — этот хмырь достал из кошелька две купюры и попытался засунуть мне из во внутренний карман куртки, но, к его счастью, не дотянулся. Встретив мой бешенный взгляд спонсор положил деньги на край стола.
— Деньги взял и пошел за мной! — мне даже не пришлось изображать злость.
Слава скомкал купюры и сунул их в карман джинс, после чего встал и пошел на выход из подвала, до своего временного пристанища — тесной камеры при помещении дежурной части Дорожного РОВД.
В следующий раз
