— Нужно попробовать, — настаивал Ричер. — Начните в Спокане. Вдруг водитель припомнит, что доставлял коробку в отдаленный дом на краю света.
— Хорошо, — согласился Блейк, — попробуем в Спокане.
— Убийцу необходимо поймать, — сказала Ламар.
— Теперь это будет нелегко, — заметил Блейк. — Мы, само собой, обеспечим семи получившим коробки круглосуточную охрану, но он заметит это еще за два километра, так что на месте мы его не захватим.
— Сколько времени будем охранять? — спросила Харпер.
— Три недели, — ответил Блейк.
— Значит, у нас три недели, чтобы найти убийцу, — заметил Поултон.
— Порядок такой — работаем по очереди двадцать четыре часа в сутки. Один отдыхает, остальные работают. Джулия, тебе отдыхать первой, у тебя двенадцать часов начиная с этой минуты.
— Я не хочу отдыхать. Как раз теперь мне необходимо занять себя делом.
Блейку явно было неловко.
— Тело твоей сестры только что доставили для вскрытия. Этим ты заняться не можешь. Я тебе не позволю.
Лаборатория патологоанатома в Квонтико не отличалась от тех, что повидал Ричер, — просторная, ярко освещенная комната с низким потолком, стены и пол облицованы белым кафелем. В центре стоял большой стол из блестящей стали, вокруг него — тележки с инструментами.
— Халаты, перчатки и бахилы, — распорядился доктор Стейвли, главный патологоанатом Квонтико, указывая на стальной шкаф. В нем лежали нейлоновые халаты и коробки с одноразовыми перчатками и бахилами.
Харпер выдала Ричеру, Блейку и Поултону по набору.
Как только появился лаборант с каталкой, они ощутили запах краски. На каталке лежал раздутый и скользкий, в зеленых потеках чехол с телом.
— Сначала — рентген, — приказал Стейвли.
Лаборант толкнул каталку в комнату, примыкающую к лаборатории. Через минуту он вышел, осторожно затворив за собой обитую свинцом дверь. Из-за нее донеслось напряженное гудение, Через секунду оно замолкло. Лаборант сходил за каталкой.
— Переложите тело на стол лицом вниз, — сказал Стейвли.
Лаборант встал рядом с ним и, ухватив обеими руками край чехла, приподнял его и наполовину перетащил на стол. Потом зашел с другой стороны, взялся за другой край и перекинул чехол целиком.
— Принесите снимки, — распорядился Стейвли.
Лаборант нырнул в рентгеновский кабинет, вернулся с большими серыми снимками и отдал их Стейвли. Тот перетасовал снимки, как карты, и поднес один к световому экрану.
— Посмотрите сюда, — сказал он.
Это был снимок средней части тела. Ричер увидел призрачно-серые очертания грудной клетки, позвоночника, таза, пересеченные тенью костей руки. Один предмет получился на снимке так ярко, что вышел совсем белым. Металлический, тонкий и заостренный, длиной почти с ладонь.
— Какой-то инструмент, — предположил Стейвли.
— В других случаях подобного не было, — заметил Поултон.
Стейвли прикрепил снимки один за другим к световому экрану и внимательно их рассмотрел.
— Скелет цел. Свежих травм нет, так что умерла она не от удара тупым предметом.
Стейвли повернулся к столу:
— Что ж, приступим к работе.
Он вытянул шланг, намотанный на прикрепленную к потолку бобину, и повернул маленький вентиль на его наконечнике. Из шланга полилась прозрачная жидкость.
— Ацетон, — пояснил Стейвли. — Надо смыть эту чертову краску.
Зеленая жижа медленно утекала в сток на полу. От резкого химического запаха перехватывало дыхание.
Передав шланг лаборанту, Стейвли скальпелем разрезал чехол снизу доверху. Все увидели труп Элисон Ламар, лежащий лицом вниз и скользкий от краски. Когда ее смыли, кожа приобрела зеленовато-белый оттенок.
— Переверните ее, — велел Стейвли.
Тело легло лицом вверх — зеленовато-белая сморщенная кожа, глаза широко открыты, зеленая кайма вокруг век. Кусок чехла, прилипший к коже от груди до бедер, словно старомодный купальник оберегал ее скромность. Стейвли нашарил под ним тот самый металлический предмет.
— Отвертка, — сообщил он.
— Из ящика на кухне, — заметил Ричер.
— У нее порезы на лице, — сказал Стейвли, поливая лицо из шланга. Левую щеку от глаза до подбородка пересекали пять параллельных порезов. — Думаю, она сама себе их нанесла, — добавил он.
— Убийца ее заставил, — сказал Ричер.
— Как? — спросил Блейк.
— Не знаю. Но, вероятно, мысль об отвертке пришла к нему в последний момент. Мне кажется, он заставляет их самих наполнять ванну краской, а отвертка понадобилась, чтобы вскрыть банки. Если бы он подумал о порезах заранее, он заставил бы ее прихватить на кухне вместе с отверткой и нож.
— Но зачем? Зачем заставлять ее резать саму себя? — спросил Блейк.
— Ярость? — предположил Ричер. — Наказание? Глумление? Я все время задавался вопросом, почему он не проявляет жестокости.
— Как же он ее убил? — спросил Блейк.
Стейвли стянул последний кусок чехла и смывал струей ацетона краску с живота покойницы.
— Можно ли убить так, чтобы патологоанатом не сумел определить способ? — спросил Ричер.
Стейвли отрицательно покачал головой:
— Только не ваш покорный слуга.
Он перекрыл струю ацетона, выпустил шланг, и тот намотался на бобину.
— По сути, есть два способа убить человека — остановить сердце или перекрыть приток кислорода в мозг. Но сделать и то и другое, не оставив следов, чертовски сложно.
— Как можно остановить сердце? — спросил Блейк.
— Не прострелив его? Устроить эмболию. Большой воздушный пузырь, введенный в систему кровообращения, бьет изнутри по сердцу, как камень. Исход обычно фатальный.
— Вы бы заметили след от иглы?
— На этом трупе — нет. Кожа разъедена краской. Но повреждение сердца можно увидеть. Проверю при вскрытии, но вряд ли что-то обнаружу. У других ничего такого не было.
— А как насчет прекращения доступа кислорода в мозг? — спросил Блейк.
— Непрофессионалы называют это удушением, — заметил Стейвли. — Удушить можно, не оставляя особых следов. Классический вариант — подушку на лицо. Доказать что-либо практически невозможно. Но это — молодая сильная женщина. Она бы боролась до последнего.
Ричер отвел взгляд. В лаборатории было тихо и холодно.
— Я думаю, что в ванну она легла еще живая, — сказал он.
— Почему вы так решили? — спросил Стейвли.
— Не было ни малейшего беспорядка. Сколько она весила? Килограммов пятьдесят пять — пятьдесят семь? Слишком тяжелый труп, чтобы свалить его в ванну и ничего не заляпать.
— Может, он налил краску потом, — предположил Блейк.
— Надо бы провести эксперимент, — сказал Стейвли. — Но я согласен с тем, что умерла она уже в ванне. На первых трех телах не было ни синяков, ни ссадин, ничего. По-моему, все, что они делали, они делали сами.
— Но только не убивали себя, — заметила Харпер.
— Ясно, что это не самоубийство, — согласился Стейвли.
— Их не топили, — добавил Блейк.
Стейвли кивнул:
— Первых трех — нет. В легких жидкости не было. Про эту мы скоро узнаем, но готов спорить, что жидкости не обнаружится.
— Так как же, черт побери, он их убил? — пробормотал Блейк.
Стейвли опустил глаза на тело:
— Понятия не имею. Дайте мне пару часов, может, что-нибудь и найду.
Бросив халаты, перчатки и бахилы у двери, они вышли из здания лаборатории. К главному зданию они пошли длинным путем, надеясь, что свежий холодный воздух выветрит из легких запах краски и смерти.
Джулия Ламар сидела одна за столом в комнате для совещаний.
— Ты не должна здесь находиться, — обратился к ней Блейк.
— Я не могу уйти. Я обязана держать руку на пульсе. Нам надо работать. У нас всего три недели, чтобы поймать убийцу.
— Вполне достаточно, — вставил Ричер, — если мы обсудим его мотивы прямо сейчас.
Ламар напряглась и обратилась за поддержкой к Блейку:
— Не стоит снова заводить этот спор.
— Придется, — возразил Ричер.
— Расслабьтесь, — попросил Блейк. — У нас три недели, и мы не будем терять ни минуты на споры.
— Вы потеряете все три недели впустую, если будете продолжать в том же духе, — заметил Ричер. — Вы заблуждаетесь насчет мотива убийцы и потому ищете не там.
— Мотив очевиден, — холодно отрезала Ламар. — Стоит ли это обсуждать?
— Выкладывайте, что у вас, Ричер, — разрешил Блейк.
Ричер перевел дух.
— Этот парень совершил четыре убийства по причудливым, тщательно разработанным сценариям и не оставил ни малейшей зацепки. Он сделал всего одну ошибку, да и то весьма незначительную, поскольку она нам ничего не дает.
— Ну и?.. — спросил Блейк. — К чему вы клоните?
— У него особый склад ума. Практический, прикладной, предельно рациональный.
