– Интересно послушать ваши догадки, – поджал губы следователь.
– Видите ли, Игорь Вениаминович. Вскрылись новые обстоятельства, которых я не знал, когда произошел тот случай в кафе. Я получил наследство!
– Наследство? Да вы что! Как интересно. Значит, я зря силы тратил, разрабатывая окружение Варданянов все это время? Правда, все равно собирался к вам вернуться… Расскажите же подробнее о вашем наследстве. – Мне послышалась скрытая ирония в словах капитана Банникова.
Я рассказал ему про пансионат, умолчав лишь о том, каким образом сам Богданыч сделался его владельцем. Не то менты еще разворошат улей, и среди знакомых покойного олигарха вправду найдутся новые соискатели моего богатства!
– Стало быть, мотив имеется у дочери Александра Богдановича Приходько, Элеоноры Александровны, так? – подытожил следователь, заглядывая в свою запись.
– Да. Но, повторяю, племянник, Григорий Беляев, уверен, что Элеонора ни при чем. Ведь ей предлагалось все обсудить. Но она сказала, что уважает волю отца. И уехала за границу. При этом, по словам Гриши… Григория Беляева… у нее не было никакого недовольства, зависти, злобы.
– Не было, либо она вида не подала, – сказал Банников то же самое, что и я в свое время.
Я пожал плечами: что тут возразить?
– Игорь Вениаминович! Если вы намерены допрашивать Элеонору… Взяться за нее, так сказать, всерьез, то я хотел бы с ней сам поговорить сперва, – попросил я. – А то как-то некрасиво получится, не по-мужски, если я сразу натравлю на женщину полицию, не попытавшись поговорить сам.
– Ну, взяться за нее всерьез, как вы выразились, вот так, сразу, я и не могу. Разве что поехать и пообщаться с ней неофициально. Обращаю внимание, что женщина, судя по всему, является гражданкой другого государства, и, чтобы допрашивать ее, придется сначала договариваться с украинскими коллегами. Если только она не в России… У вас есть возможность выяснить, где она в данный момент находится, чем занимается?
– Я могу только позвонить племяннику. Может, он знает что-то новенькое про Элеонору.
– Позвоните. Попробуем по-простому.
Я тут же в присутствии капитана телефонировал Грише. Для начала разговора Григорий спросил, не рухнул ли я с дуба, звонить в такую рань? Я ответил, что у него, может, и утро, а у меня еще вечер никак не закончится. Племянник расхохотался и сказал, что завидует. У дяди Васи, вероятно, была чудесная ночь! «Нечему тут завидовать!» – заверил его «дядя Вася» и пообещал при случае доказать. Пока же хотел бы спросить, не объявлялась ли Элеонора?
– Ты что, ради этого вопроса позвонил мне ни свет ни заря?
– Ради этого, – подтвердил я.
– Ну ты даешь! Да, помню я, что ты хотел с ней поговорить. Звоню ей периодически. Пока абонент – не абонент. Съезжу к ее соседям. Договорюсь, пусть поставят в известность, как Элеонора приедет. Чтобы прокола не вышло.
Попрощавшись с племянником, объяснил Банникову, что пока – вот так. Остается только ждать. Я не увидел в глазах следователя ни малейшего желания искать дочь Богданыча силами российской полиции. Может, и к лучшему. Даже не пожелав мне беречь себя, не говоря о том, чтобы предложить охрану, сыщик ушел, прихватив мое ружье. А что сделаешь? Проводив его до дверей, я подивился отсутствию в поле зрения соседей этой неспокойной ночью. Видимо, Геннадий спал без задних ног под пивной анестезией, а его супруга вставила беруши, чтобы не слышать мужниного храпа. Джеймс, вероятно, молчал потому, что выслуживаться было не перед кем. Прочие обитатели площадки являлись лишь нанимателями квартир. Никого не знали и не высунулись бы, даже если на лестничной клетке выпустить недорезанного поросенка. Почему молчали матерые соседищи снизу, мне было понятно. После табора студентов, жившего здесь несколько дней, ночные выстрелы, видимо, показались им не громче упавшей на пол кастрюли.
Однако опасаться, что оставил соседей без сенсации, мне не приходилось, поскольку слышал, как капитан Банников давал поручение своему молодому помощнику – оперативнику, должно быть – пройтись, как рассветет, по людям: кто что видел, кто что слышал?
После ухода полиции откуда-то из угла вылез Валентин, взъерошенный, точно петух после разборки с соперником. Он запрыгнул на тумбу мебельной стенки и, брезгливо обойдя смартфон, уселся, демонстративно отвернувшись от меня. Видимо, не мог простить мне выстрелы в квартире, а особенно – овчарку.
В стенке, отделявшей гостиную от прихожей, зияла дыра размером с тарелку. В самой гостиной, в несущей кирпичной стене, куда угодил первый заряд, появилась выщерблина в обрамлении разорванных обоев. Измученный бессонной ночью, я тем не менее решил не ложиться. «Интересно, – размышлял я, – ночной посетитель надолго оставил меня в покое? Я ведь снова остался с ним один на один. Только я-то – вот он, а где этот киллер сейчас? Надо было просить охрану!» От этой мысли самому стало смешно. Кто мне ее даст? А потом сделалось совсем не по себе. Видимо, теперь, куда бы я ни пошел, придется не глядеть вперед, а оглядываться по сторонам, не идти прямо, а красться, и все время ждать опасности неизвестно откуда. Стало понятно, что все прошлые случайности были не случайности, но кое-что по-прежнему оставалось неясным. Запали слова сыщика про разные почерки. Если преступник так легко управляется с пистолетом, то при чем тут автомобили, подпиленные лесенки? Что за детский сад, в самом деле?.. У пацанов побывал этот же стрелок или другой? Если все началось с Гали Биржи, то наследство, выходит, ни при чем? А Банникову я только о наследстве и говорил. Черт! Сам запутался уже! Впрочем, никакой ясности и прежде не было…
Следовало как-то выйти из дома. Одетый, я стоял под дверью и прислушивался. Как только стали покидать свои квартиры наниматели – те самые, которых недорезанным поросенком не проймешь, пристроился к ним и рядышком, рядышком дошел до трамвайной остановки, а там уже отделился и припустил к своему гаражу вместе с мужиками из нашего кооператива, которых приметил. Веселые люди не чувствовали моей тревоги и не подозревали, что пользуюсь ими как живым щитом, в надежде, что киллер не станет расстреливать целую группу. К счастью, ничего угрожающего нигде не увидел. Без приключений выгнал машину и поехал к Тамаре. Срочно требовалась жилетка, в которую можно поплакаться. Всю дорогу внимательно смотрел в зеркало заднего вида, нет ли «хвоста»? Шпиономания! Сочинителю детективных романов не могло и присниться, что в жизни с ним случится такое…
– Пионервожатый! – отозвался я на голос Тамары в динамике «мышиного» домофона. Раздался знакомый писк, я потянул дверь парадного на себя. Услышал, как сзади хлопнула автомобильная дверца, но значения не придал, поскольку подобный звук в наше время необычным никак не назовешь. Уже открыв дверь, почувствовал, что следом за мной еще кто-то хочет войти в подъезд, но, оглянуться не успел – меня втолкнули внутрь. «Конец!» – пронеслось в голове. Душа ушла в пятки.
– Тихо, не дергайся! – услышал я шепот у самого уха. Одновременно в позвоночник, в районе поясницы, мне уперся твердый предмет, который сознание идентифицировало как ствол пистолета. Прежде, правда, никто никогда меня таким образом не «щекотал», но я много раз видел подобное по телевизору, не говоря о том, что сам – сочинитель детективных романов. – Слушай меня! – шепот человека стал громче. – Сейчас ты уйдешь и больше здесь никогда не появишься, понял? – напавший на меня заговорил в голос. – Чтобы духу твоего возле Тамары не было, ясно? Я тебя грохну!! – Он почти визжал. Но лучше бы шептал. Как-то раз в разговоре с Артуром Томка случайно включила громкую связь. Я услышал, что ее дружок немного картавит. По этой картавости я его теперь и узнал.
– Понял, понял! – изобразил я страх, впрочем – не совсем поддельный. Пистолет в руках неврастеника может ведь и впрямь выстрелить! Ухватив за воротник, Артур оторвал меня от стены, лицом к которой я был прижат, и, развернув в сторону двери, скомандовал:
– Пошел вон! Я тебя предупредил!
Я надавил кнопку домофона, толкнул дверь, в предбаннике стало светлее. Резко крутнувшись, ударил ребром ладони сверху вниз по руке, сжимавшей и вправду ствол. Железная «пушка» брякнулась на цементный пол. Слава богу, самопроизвольного выстрела не случилось! Я же принялся вспоминать свои боксерские навыки. В три удара осадил вражину на пол и, развернув мордой лица вниз, связал сзади руки его же тонким, длинным шарфом. Классная удавка получилась бы, да пусть живет! Допустимую оборону в суде доказать, вероятно, не легче, чем попытку изнасилования. Отдышавшись, набрал Котомку и сказал, что зайду к ней позже: неожиданно знакомого встретил, надо поговорить.
– Где встретил? – не поняла Тамара.
– Да прямо возле подъезда, представляешь?! – весело ответил я. – Войти не успел… Жди меня!
Потом позвонил Банникову, сообщить, что лично взял стрелка. Полиция приехала очень быстро. Артурчик только-только начал выходить из нокаута, в который я его отправил. Даже побаиваться стал – не перестарался ли? Оборона-то допустимая, оборона!.. Банников поджидал нас в Нижегородском РОВД, куда доставили задержанного и потерпевшего. Впрочем, по-моему, на первый взгляд со стороны было не понять, кто из нас кто. Я надеялся, что Артурчик выглядит хуже. Сначала был допрошен он, потом уже я. Банников сообщил, что этот Артур, с говорящей фамилией Голоденко, ошарашен подозрением, будто он проник под покровом ночи в чужое жилище и пытался убить хозяина, то есть меня. А после того как постигла неудача, повторил покушение в подъезде дома, где живет моя подруга, гражданка Кошелева. Артур уверяет, что Тамара – его подруга, а я лезу к чужой женщине, и он хотел просто попугать меня. Пистолет, которым он угрожал, – пневматический, стреляет шариками. Конечно, это серьезнее, чем рогатка, но через пальто, в которое я был одет, можно разве что синяк поставить – не более того…
