Оперлась на плечо Макара, поднялась. Просительно взглянула на администратора клуба:
– Пожалуйста, не наказывайте инструктора. Я уже в порядке. Просто… просто перетренировалась.
А Макар шепнул на ухо:
– Подожди минут десять. Я сейчас заканчиваю. Домой тебя отвезу.
Зойка вздохнула завистливо, когда методист ушел:
– Мало тебе двух мужей! Еще третьего оторвала, да какого!
– Брось, – отмахнулась Адель. – Он мне не муж – любовник. – И пустила ответную стрелу: – За тренеров по фитнесу только богатые дурочки выходят. Вроде тебя.
…Макар сегодня хлопотал над ней, как Фриц в лучшие дни. Едва поднялась к нему в тренерскую – сразу чаю горячего заварил, конфетки на стол выставил. Все порывался давление измерить – Адель решительно отказалась.
– И домой меня везти не надо, я на машине.
– За руль – хотя бы в ближайшие два часа – ты не сядешь, – решительно произнес Макар. – Хочешь опять сознание потерять? И в аварию попасть?
– Да я уже в полном порядке!
– Вот и отлично, – спокойно откликнулся он. – Раз в полном порядке, тогда поехали ко мне. Поужинаем спокойно. Я вчера мяса пожарил.
По пути Макар остановился у аптеки. Велел:
– Не выходи, я быстро.
– Средства защиты кончились? – лукаво улыбнулась она.
Ужин дома у Макара известно чем всегда заканчивается.
Тренер не ответил. А когда уже поднялись в его странную квартиру (все стены, как и в поликлинике, увешаны фотографиями животных), протянул тест на беременность. Безапелляционным тоном изрек:
– Прямо сейчас пойди, сделай.
Адель взглянула на него изумленно:
– Мы ж с тобой всегда меры принимаем!
– Стопроцентных мер не существует, – отмахнулся он. – А твой обморок мне не нравится.
– Да нет, Макар, это нереально. – Адель отложила тест.
– Тебе сложно проверить?
– Не сложно, но… – Адель запнулась.
– Что?
– Я просто не говорила тебе… Я забеременеть не могу. В институте еще простудилась, к врачу не ходила – хотя поясница болела почти два месяца. Только потом выяснилось, когда я замуж вышла. У меня трубы непроходимы. Обе. Стопроцентно.
– Это официальный диагноз? – недоверчиво произнес Макар.
– Очень даже. – Она слегка смутилась. – Муж… второй… ребенка хотел. Когда забеременеть самим не получилось, к врачам меня погнал. Ну, обследовали – и выяснили.
– Поня-ятно, – протянул Макар. Скупо улыбнулся: – Но все-таки сделай тест, раз уж я специально заезжал в аптеку.
– Если тебе так хочется перевести продукт… – пожала плечами она и взяла упаковку с тестом.
А через пару минут едва не упала в обморок снова.
Ведь врачи клялись: зачать сама она не сможет!!
* * *
К детям Адель всегда была равнодушна. Шум, производимый малолетними созданиями в общественных местах, ее раздражал, а уж мамочки, что тискали своих отпрысков на глазах у всех, и вовсе бесили. Она искренне не понимала: зачем женщины (если они, конечно, в здравом уме) специально стараются забеременеть. Чуть не с радостью терпят тошноту, отеки, нелепые, огромные животы. Ну, и дальше: бессонные ночи, бесконечные укачивания и прогулки с колясками, детские болезни, капризы. Мороку со школой, подростковые закидоны. Ради чего? Неужели надеются на пресловутый стакан воды, что наследники, возможно, подадут им в старости? Но только куда чаще наоборот бывает (она даже передачу об этом делала): детки являются к постаревшим родителям строго в день пенсии. И ее отбирают.
Впрочем, детоненавистнические мысли Адель благоразумно держала при себе. Хотя, когда выяснилось, что сама забеременеть не сможет, искренне обрадовалась (виду, конечно, не показала).
И тут – на тебе!
Она в полном шоке разглядывала тест. Пробормотала растерянно:
– Может, ошибка?
– Вряд ли, – со знанием дела возразил Макар. – Смотри, какая вторая полоска жирная. Срок у тебя как минимум шесть недель.
И уставился пристально. Произнес:
– Что делать будем?
– А что тут можно делать? – Она уже вполне пришла в себя. – Если еще можно – таблетку специальную выпью. Нет – на чистку идти придется.
– Что ты сказала? – удивленно пробормотал Макар.
– Ну, на чистку. Или на аборт. Как тебе больше нравится?
– Вот так, значит. – Его лицо стало жестким. – Что ж. Дело твое.
Теперь настала очередь Адели удивляться:
– Ты, что ли, оставить хочешь?
– А как иначе – раз Бог дает? – пожал плечами Макар.
– Да ладно, не проповедуй – тебе не идет, – усмехнулась она. – Мы, кажется, с тобой просто любовники. И сразу договорились, что не будем создавать друг другу проблем.
– Я рад, что ты не создаешь мне проблем, – холодно произнес он. – Но тебя, прости, не понимаю. Скоро тридцать. Непроходимость труб – серьезный диагноз. Бог смилостивился – послал тебе утешение. А ты, вместо того чтоб возблагодарить его… – Макар досадливо махнул рукой. – Понимаешь хотя бы, что когда-нибудь захочешь родить, а шанса у тебя больше не будет?!
– Ну, сделаю тогда ЭКО, – отмахнулась она.
– Ох, как все просто! – саркастически ответствовал он. – Своего ребенка убью. В пробирке – сделаю. А ты знаешь, что при ЭКО шансы на успех – не выше двадцати процентов? И что с каждым годом после тридцати они понижаются? И какая это нагрузка на организм – гормональная, психологическая?
Адель смотрела на Макара во все глаза. Наконец, буркнула:
– Но это все мои проблемы. Тебе-то что до них?
Он прикрыл глаза. Пробормотал – словно бы про себя:
– Собери всю волю в кулак, сосчитай до пяти… чтоб ее не убить. – И после паузы в добрых секунд десять произнес: – Ладно, Адель. Я тебя не неволю.
– Да что с тобой! – взорвалась она. – Можно подумать, тебе самому ребенок нужен!
– Нужен, – тихо ответил Макар. И неожиданно мягко произнес: – Давай оставим его, Адель. Пожалуйста.
* * *
На брачный контракт Макар согласился безропотно. Подписал его, а когда вышли от нотариуса, с обидой произнес:
– Я на твою квартиру и счета в зарубежных банках претендовать и не собирался. Ничего про них не знал даже.
– Но мы же современные люди! Сейчас у всех брачные контракты. Ты, кстати, тоже мог бы вписать про свою личную, неделимую собственность. Квартиру, машину.
– Ох, Адель, ты прямо бизнесвумен, – поморщился Макар. – А жить мы с тобой как станем? У меня свои деньги, у тебя – свои?
Этот вопрос она тоже продумала:
– Будем скидываться на текущие расходы. Пополам. А за крупные покупки – платить по очереди.
– Но ты ведь скоро уйдешь в декрет. Откуда собираешься деньги брать? Со своих счетов в зарубежных банках?
– Хотя бы.
– Слушай, не занимайся ерундой. Я нашел себе еще одну работу. В частной клинике, на полставки. Зарплата хорошая. В фитнес-клубе тоже останусь. И в поликлинике хоть крохи, но платят. Прокормлю уж как-нибудь. И тебя, и ребенка.
– Когда ты все успеешь? – ахнула она.
– Я мужчина, – пожал плечами Макар. – И считаю, что обязан содержать семью. Чего бы мне это ни стоило.
Похвальное, конечно, рвение, но только дома мужа теперь вообще невозможно было застать. Убегал рано утром, возвращался – не раньше девяти вечера. Когда у Адели – на девятом месяце – ужасно разболелся живот и Макару пришлось срочно мчаться домой, вместо того чтоб посочувствовать, он отругал:
– Обычные тренировочные схватки. А ты панику развела.
– Но откуда я знала? Вдруг они настоящие?! – возмутилась жена.
– Настоящие ни с чем не перепутаешь, – отмахнулся муженек. – А прием мне больше, пожалуйста, не срывай.
И уехал обратно в поликлинику.
Адель же грустно уставилась в окошко ему вслед. Что за жизнь! Вот уже третий у нее муж – а любви, как не было, так и нет.
Ребенок (здоровенький, крикливый мальчик) тоже не стал для нее особым утешением. Нет, раздражения – как бывало с посторонними детьми – Адель в отношении сына не испытывала. Когда улыбался ей, тянул ручонки, восторженно пускал пузыри – даже умилял. И спалось с ним сладко, на рекомендации педиатра Адель плевала, укладывала малыша не в кроватку, а к себе под бочок. (Тем более что Макар теперь проводил ночи в другой комнате – когда пашешь на трех работах, надо хоть минимально высыпаться.)
Но счастья – от того, что у нее растет сын, собственная плоть и кровь – Адель особого не испытывала. А до чего оказалась скучна роль молодой матери! Стерилизовать бутылочки, менять подгузники, трясти погремушкой!
Макар – когда бывал дома – искренне старался ей помочь. Пылесосил, мыл посуду, стирал распашонки, педиатр настаивала, что обязательно нужно вручную, с детским мылом. Пытался развивать младенца. Однажды (Игорьку было четыре месяца) притащил специальные, нетоксичные краски:
– Будем пальчиками рисовать!
Изрисовали в итоге ковер, стены, полы, всю одежду, лицо, да еще и живот потом у малыша разболелся – наелся все ж «нетоксичных красок».
Когда сыну исполнилось пять месяцев, Адели позвонил коллега Костик. Напросился в гости, подарил ребенку ядовито-синего цвета медведя. Бестактно заявил молодой матери:
