Там, в туалете, лежало скрюченное тщедушное тельце Валеры-Крокодила. Головой в соответствующую дыру. Я подняла с земли две гильзы, которые раньше не заметила.
Очевидно, Крокодилу выстрелили в лицо. Или в лоб. Оттого и крови совсем не видно, голова-то у него куда упала…
Как так получилось? Крокодил стукнул Мутному, а Мутный не захотел ему заплатить? Нет, не может быть, Валера — человек полезный, убивать его — себе дороже. Мутный мужик, я погляжу, неглупый. Не стал бы он из-за денег убивать осведомителя, который потом вполне мог бы пригодиться.
Правдоподобнее другая версия — Крокодил ни при чем здесь. Мутный или еще там кто каким-то образом вышел на нас. А Валера просто помешал ему. За что и поплатился.
Только вот как нас нашли? Они невидимые, что ли, ребята эти?
«А не лежит ли и Василий где-нибудь здесь рядышком?» — вдруг подумалось мне.
Подхваченная этой новой мыслью, я вскочила с места. Осмотрела еще раз дом. Прошла по двору, заглядывая за каждый куст или бревно. В общем, за полчаса все скудное Валерино хозяйство было досконально просмотрено.
За территорией двора, рядом с дорогой находился канализационный люк, прикрытый тяжеленной чугунной крышкой. С трудом сдвинув эту крышку, я слазила и туда.
Ничего, слава богу.
Когда я вылезала из люка, проходивший мимо дяденька в красной каске, с большим мотком проволоки на плече дико посмотрел на меня и все оглядывался, пока не скрылся за поворотом. Ну, правильно — прилично одетая девушка по канализации гуляет. Все-таки, согласитесь, немного необычно, что и говорить.
Да, пора уходить отсюда. Нового для себя я ничего уже, по-моему, не раскопаю, а вот прохожие уже внимание на меня обращать начали. Не люблю я, когда на меня внимание обращают. Особенно если рядышком неизвестно кем убитый человек лежит.
Взяв сумку с покупками, я ушла от осиротевшего Крокодилова сарайчика. Погуляла немного по частному сектору, а когда набрела на одну из городских помоек, оставила там купленную Васе одежду. Чего я буду с ней таскаться. Со мной осталась только моя сумочка со «шпионскими аксессуарами».
Теперь нужно было решать — с чего начинать поиски Василия. Найти-то его надо как можно скорее, пока те, кто похитил его, не успели связаться с Дмитрием Федоровичем.
Черт возьми, квалификацию я теряю, что ли? Или, может, противники мои на этот раз сильнее тех, с кем мне приходилось сталкиваться раньше — с тех пор, как я работаю телохранителем?
— Ну как, закончила свою работу? — поинтересовалась моя тетушка, когда я возникла внезапно на пороге нашей с ней квартиры.
— Не совсем, — уклончиво ответила я, — у меня обеденный перерыв.
— А-а, — проговорила тетя Мила, удаляясь в свою спальню, — понятно. Есть, если хочешь, там в холодильнике суп в кастрюле и эти еще… пирожки на столе, — она зевнула и закрыла за собой дверь.
Тетушка давно привыкла к моему образу жизни, так что ничему уже не удивлялась, предоставила меня мне самой, за что я ей очень благодарна.
Есть я не стала — не хотелось. Прошла в свою комнату и присела на кровать.
Ну, что, гражданин Мутный. Теперь повоюем. Говорят, вы шибко круты, гражданин Мутный, вот и посмотрим, кто кого.
Я вздохнула. Нужно будет принять душ и немного отдохнуть. Подождать до вечера, точнее — до ночи. А там уж… В Парк культуры и отдыха имени Горького. Тот самый неработающий сортир я хорошо запомнила. Попробую от него отыскать тот подвал, где меня держали.
Ночью… потому что прохожих меньше, любопытных глаз. Свидетелей. А темнота в поисках моих не помеха — все равно зрительных заметок у меня никаких не осталось — меня же вели в повязке на глазах.
Скорее всего Василия держат в том же подвале. Связываться с Дмитрием Федоровичем в день похищения ребятки вряд ли станут, так что время у меня пока еще есть.
А если Василия в подвале том нет, тогда… Не знаю пока, что тогда. Ситуация, как говорится, покажет. В любом случае тот подвал — моя единственная существенная зацепка.
Я прошла в ванную. Потом, после водных моих процедур, надо будет немного поспать. Хотя бы часика на два прилечь. Сон, как известно, лучший отдых, а мне серьезное, я думаю, дело ночью предстоит.
«Лучше переесть, чем недоспать», — говорил наш майор Уриевский.
Шутил так.
* * *
Проснулась я ровно в двадцать три ноль-ноль. Тютелька в тютельку, как говорится.
Теперь — час на сборы, полчаса — чтоб добраться до парка.
Я спрыгнула с кровати, потянулась, резко выдохнула. Потом, припомнив, как в отряде обычно проводили обязательную разминку перед выходом на задание, сделала несколько упражнений. Минут пятнадцать на это у меня ушло. Ну, да ладно, зато сейчас я, как говорится, в норме — голова легкая, руки и ноги эту самую голову слушаются и полны ощутимой силы.
Хорошая какая разминка. Чувствуешь себя ясно, как будто из душной комнаты вышел на мороз.
А вот тетушка уже легла. И телевизор в ее комнате не работает, и свет не горит. Она всегда в это время ложится.
Я умылась, подошла к своему шкафу с одеждой. Да, у меня гардероб, как костюмерная провинциального театра. Ну, понятно, я же Хамелеон. Каких только здесь нет костюмов у меня — от красной жилетки дорожного рабочего до кителя с генеральскими погонами.
Но сейчас, думаю, маскироваться мне смысла нет. Да и вообще — Мутный всерьез разозлил меня, я объявила войну и прятаться за чужими личинами в этом случае не намерена. Пусть он сам прячется.
Я надела темные легкие просторные брюки, кофточку темную. Хотела уже натянуть кроссовки, как вдруг остановилась — мое внимание привлекла небольшая коробка в углу шкафа.
Не-ет, кроссовки мы надевать не будем. У нас получше обувь есть. Я достала коробку и открыла ее. Там лежали, до поры до времени покоились мои старые армейские башмаки. С виду потрепанные и неприглядные вообще, они на самом деле представляли собой хитроумную конструкцию. Так что их и обувью-то назвать в прямом смысле этого слова вряд ли можно было.
Вот оружием — да.
Я надела башмаки. Сто лет уже ими не пользовалась, надо проверить — не испортилось ли там что?
Пройдясь немного по комнате, чтобы привыкнуть к старым башмакам, я остановилась у окна. Надавила носком правого ботинка на задник левого. Тотчас из носка левого выскочило короткое, но смертельно опасное лезвие — острое и обработанное ядовитым составом — прямо из самой подошвы выскочило.
Я нажала на носок левого ботинка — второе лезвие выскочило сзади.
Так, работает.
Такие же лезвия, кстати, скрываются в заднике и носке правого ботинка. Ядовитый состав наверняка еще силу не утратил — хоть наносила я его по крайней мере года два назад — яд ведь очень сильный, даже его попадание на кожу крайне нежелательно.
Отлично.
Что еще возьмем? Я открыла свою «шпионскую» сумочку. Кастет? Обойдусь, наверное. Усыпляющие пилюли? Нет, не надо. Что тут еще…
Ага, а вот это, пожалуй, надо будет прихватить: электрошокер — маленький такой приборчик размером со спичечный коробок, даже, наверное, поменьше. Маленький-то маленький, а мощность у него ого-го. Хватит, чтобы человек пять с ног свалить.
Ну, наверное, и все с экипировкой-то. И этого-то оружия мне за глаза хватит.
Я посмотрела на часы — без десяти двенадцать. Еще, значит, десять минут у меня. Чтобы стакан воды, например, выпить.
Конечно, никакой роли не играет — приду я в гости к Мутному десятью минутами раньше или позже. Только так уж я приучена — если мероприятие важное, надо разложить все по минутам и строго придерживаться этого расписания. Тогда все пойдет как надо или даже лучше.
Я выкурила сигаретку на кухне, выпила стакан теплой кипяченой воды. Поздний, так сказать, ужин.
Двенадцать ровно.
Теперь пора.
Ну, тетушку будить не стану, чтобы прощаться. Все-таки не в последний и решительный бой ухожу. Поставлю просто мужика на свое место и вернусь. Часика через два-три. Василия еще с собою приволоку.
Я вышла на улицу.
* * *
Вот и туалет, тот самый, едва не ставший для паренька Вовы могилой. Ничего себе смерть — утонуть в дерьме?
А вот и скамейка та, на которой Вова оставил меня. «Отпустил».
Я посмотрела на часы — двадцать пять минут первого. Еще пять минут на перекур. Надо же строго придерживаться расписания. Присела на ту самую скамеечку и закурила. В парке не было никого, что, конечно, неудивительно — времени-то сколько уже.
Ну, все — пора двигать.
Когда Вова вел меня к этой скамейке, под ногами моими был — я точно помню — асфальт. А асфальтовая дорожка здесь одна мимо моей лавочки проходит.
Я направилась по этой дорожке. Армейские мои башмаки глухо бряцали шипами подошв по асфальту.
Метров через сто дорожка разветвлялась на три таких же. Я продолжала двигаться в том же направлении, никуда не сворачивая — помню прекрасно, как мы с Вовой тут шли. Петляли, как зайцы, спасающиеся от охотничьего ружья. Под моими ногами, то стучал асфальт, то глухо подавалась земля, а то вообще трава шелестела.
