Почувствовав, что мои размышления зашли в тупик, я поняла, что надо простимулировать свою мозговую деятельность кофейным допингом, поэтому спустилась в бар. Заказав чашечку эспрессо, я быстро выпила ее и поднялась обратно к себе в номер. Обстановка в баре была совсем не подходящая для того, чтобы размышлять там о деле, – многолюдно, шумно, накурено. Неудивительно, что свежих идей мне в голову не пришло, поэтому я была вынуждена мусолить все те же факты, пытаясь как-то упорядочить их.
Итак, полгода Юля жила с Зинченко в Киеве, в его квартире на Институтской улице, но незадолго до моего приезда в этот город она исчезла вместе со своим гражданским мужем в неизвестном направлении. Что послужило причиной этого?
Моя первая версия по-прежнему была актуальной. А суть ее заключалась в том, что Алферьева, встретив в Ялте приятеля Грибова, поняла, что спалилась, и уговорила Алексея поменять место жительства. Почему он согласился на это? Теперь, немного зная, каков психологический портрет Зинченко, я уже не считала его соучастником своей подружки. Скорее всего, Юлька умело манипулировала своим нынешним сожителем. Если она была в курсе его личной трагедии, то ей ничего не стоило подбросить Леше идею о том, что Александр Ткачук, освободившись из мест заключения, может отомстить за то, что Леша сдал его милиции. На мой взгляд, приговор был вполне оправдан, поэтому я не понимала, за что тут, собственно, мстить. Но, возможно, я не знала всех подробностей той давней истории, так что версия, подкинутая мне Русланом, тоже имела право на существование. Согласно ей, Алексей самостоятельно принял решение переехать, испугавшись, что к нему может наведаться Ткачук. От себя я могла лишь добавить, что Алферьевой этот переезд был только на руку, поскольку он усложнял ее поиски. Еще как усложнял!
Версия, возникшая в моей голове всего час назад, не перечеркивала первые две, а дополняла их. А суть ее была в том, что Юлька снова воспользовалась благоприятным моментом, чтобы ограбить теперь уже Зинченко. Определенные закономерности в ее поведении прослеживались уже в третий раз. Украв у соседки индюшек (а для Митрофановки это, наверное, достаточно крупная кража), ушлая деревенская девица сбежала в областной центр. Устроившись неплохо в Тарасове, она тем не менее стала искать лучшей жизни, прихватив с собой украшения, деньги и все, что было ценного в квартире Грибова. Из областного центра Алферьева уехала в Северную столицу. После того как мой предшественник Дедикин вернулся оттуда ни с чем, можно было, ничего не опасаясь, пустить в Питере корни, но и там Юленька долго не задержалась. Уж не знаю, поживилась ли она там за чей-нибудь счет или нет, но вскоре она оказалась в столице соседнего государства. В Киеве она опять не так уж плохо устроилась, но поскольку Юля не привыкла сидеть долго на одном месте, ее снова потянуло на старое. И потянуло именно сейчас, когда у Зинченко появились свободные деньги от продажи кафе…
Я смотрела на фотографию еще совсем молодой красивой женщины и пыталась понять, что же у нее на уме. К сожалению, я не экстрасенс, поэтому разгадать ее планы мне не удалось. Но одно я знала точно – я не успокоюсь, пока не найду Алферьеву.
* * *
В понедельник я ждала звонка от Руслана, но ближе к обеду мне позвонил Виктор.
– Здравствуй, Таня! Ты сейчас не очень занята? – поинтересовался он.
– Не очень.
– Давай встретимся, – тут же предложил журналист.
– Это так неожиданно, – я стала тянуть время, пытаясь придумать стоящую отговорку.
– Таня, ты ищешь Зинченко, – напомнил мне Витька, – так вот, у меня имеется информация, которая тебя может заинтересовать. Но это не телефонный разговор.
– Ну хорошо, давай встретимся, – согласилась я, стараясь сохранить нейтральную интонацию своего голоса.
Виктор объяснил, где и когда он будет меня ждать. Откровенно говоря, мне показалось странным, что журналист вдруг стал проявлять излишнюю инициативу в поисках своего соседа. Но отказываться от информации, которая сама шла мне в руки, я не собиралась. Примерно через час я зашла в летнее кафе, где за столиком под каштаном сидел Виктор. Уже издалека я заметила, что он излишне серьезен.
– Привет! Как дела? – спросила я, усаживаясь напротив него.
– Сейчас узнаешь, – журналист посмотрел на меня убийственным взглядом.
Уже зная его привычку интриговать по каждому поводу, я нетерпеливо осведомилась:
– Витя, да что случилось-то?
– Случилось, – подтвердил он и перевел разговор на другую тему: – Я взял на себя смелость заказать тебе кофе и мороженое. Ты не против этого?
– Спасибо, ты очень любезен, – ответила я, гадая, чем еще собирается удивить меня журналист.
Тем временем официантка поставила на стол заказ, который был в точности таким же, как в первый раз, когда Витька подарил мне розу. Я поднесла чашку к губам и едва не пролила кофе, услышав:
– Я знаю, зачем ты шукаешь Алексея.
«Неужели он все-таки догадался?» – промелькнуло у меня в голове.
– Такой горячий, – сказала я, чуть пригубив эспрессо и поставив чашку на стол. – Ну и зачем же?
– Таня, я все знаю, поэтому предлагаю тебе отказаться от своих планов и уехать обратно в Россию, – мой визави недобро прищурился.
– Витя, ты не заболел? У тебя температура нормальная? – рассмеялась я.
– Я говорю дюже серьезно – тебе лучше отказаться от задуманного.
– И уехать в Россию, – повторила я, гадая, что за всем этим стоит.
– Це так, – подтвердил журналист.
– А если я этого не сделаю?
– Будь уверена – я приложу максимум усилий, чтобы ты поступила именно так.
– Звучит как угроза! – я сделала несколько глотков кофе и спросила: – Витя, да что на тебя сегодня нашло, я не пойму?
Неужели он был довольно тесно знаком с Юлей и сразу догадался, что на самом деле меня интересует она, а не ее сожитель? Ловко же тогда Витюша водил меня два дня за нос!
– Я дознался, що тебе на самом деле треба от Зинченко, – журналист то ли от волнения, то ли от злости стал смешивать языки. – Таня, откажись от своей задумки!
Так, про Юльку он не сказал ни слова, значит, мою миссию не расшифровал. Но как тогда понимать его требование покинуть Украину? Еще вчера он хотел, чтобы я не только осталась здесь подольше, но и переехала к нему. Что это – смена тактики ухаживания за понравившейся девушкой или игра на грани фола ради того, чтобы выкачать из меня интересную информацию? А может, нечто совсем другое? Вдруг Витька по ошибке вбил себе в голову какую-то нелепицу?
– Виктор, ты меня извини, но я все еще не понимаю, что ты имеешь в виду. Может, ты все-таки объяснишь мне, желательно по-русски, а то я не улавливаю всех нюансов, что произошло за то время, пока мы не виделись? – попросила я. – Кстати, а мороженое здесь не такое вкусное, как было в том кафе.
– Ты прекрасно держишься, – заметил журналист.
– Все, Витя, мне надоели эти намеки! Или ты прямо скажешь, в чем дело, или… я сейчас встану и уйду!
– Ладно, ты сама напросилась! – Виктор резко отодвинул от себя розетку с полурастаявшим мороженым. – Таня, ты помнишь, при каких обстоятельствах мы с тобой познакомились?
– Конечно, моя девичья память пока еще не перешла в старческий маразм.
– Ты несколько дней крутилась в нашем дворе, пытаясь выведать у жильцов, куда переехал Зинченко. Неудивительно, что ты показалась очень подозрительной моей соседке тете Кате. Я пообещал ей, что во всем разберусь, и я разобрался, – журналист говорил медленно, тщательно подбирая каждое слово, чтобы снова не скатиться на украинский. – Все, что ты сама мне рассказывала, было настолько нелепо, что поверить тебе было невозможно. Мне пришлось побеседовать со своими соседями, и они подбросили мне кое-какую информацию. Знаешь, мне не хотелось верить, что она имеет к тебе какое-то отношение, но твое поведение и кое-какие факты не оставили мне никаких сомнений. Дальше продолжать?
Я никогда не считала Виктора глупым, поэтому понимала, что он мне не верит, просто подстраивается под мою игру. Но теперь было очевидно, что журналист впал в какое-то заблуждение и пытается потащить меня за собой.
– Конечно, продолжай, – спокойно попросила я, – ты ведь пока ничего толком мне не сказал.
– Ты сестра Александра Ткачука, так ведь? – негромко спросил Виктор, напряженно глядя мне прямо в глаза. Я ожидала чего угодно, только не этого. У меня даже мороженое встало поперек горла, и я закашлялась. Журналист расценил это как подтверждение своей гипотезы: – Таня, неужели ты не понимаешь, чем тебе это может грозить?
Нелепость предположения, в сердцах озвученного журналистом, ввела меня в ступор, но ненадолго. Оправившись от глубокого изумления, я не нашла ничего лучшего, как расхохотаться, привлекая внимание к нашему столику и посетителей, и персонала кафе. Виктор стал отчаянно мять в руках бумажную салфетку. Мне показалось, что он услышал свои собственные слова со стороны и усомнился в их справедливости. Во всяком случае, выглядел он весьма растерянно. Успокоившись, я снисходительно произнесла:
