От размышлений о Николае Сергеевиче и предстоящем телефонном объяснении с ним меня отвлек Альберт. Некоторое время он еще что-то заунывно напевал себе под нос, а потом неожиданно резко повернулся ко мне и с заговорщицким видом, как старому проверенному подельнику, подмигнул.
— Предупреждаю, «Жигули» ворованные, — сказал он, выпячивая нижнюю губу.
— Ничего себе подарочек, — усмехнулась я. — Чего же ты раньше молчал?
Гамаюнов только сейчас провернул ключ в замке зажигания, и машина приятно заурчала. Трогаться с места Альберт не спешил. Я мысленно попробовала представить, что будет, если по дороге в аэропорт нас остановят доблестные представители ГИБДД. Что им тогда рассказывать? Дескать, господа хорошие, вы уж извините нас, но нам срочно нужно было на самолет, ибо в городе Астрахани пропадает похищенная девушка. Вот мы и угнали тачку, чтобы побыстрее спасти положение.
— А у тебя есть идеи получше? — вновь подал голос Гамаюнов. — Мне что? Мне все эти дела по барабану. Не поедем? — Подлец явно рассчитывал на то, что я откажусь от своих изначальных замыслов, так сказать, в самый последний момент. — Я говорю, как оно есть, чтобы потом вопросов не возникало.
В его интонациях я все-таки заподозрила небольшую фальшь и подозрительно прищурилась, изучая лицо собеседника.
— Прости, но как же ты ездил-то на ней все это время?
— Так и ездил, — равнодушно парировал Альберт.
— Ладно, черт с тобой, — решилась я. — Трогай уже, у нас совершенно нет ни единой лишней минуты.
— Трогаю, — бодро и с ехидной усмешкой на устах отрапортовал кроткий ворюга, тут же добавив с горечью в голосе: — Ну и дубильник на улице, ядрена мать!
Автомобиль сорвался с места и на всех парах помчался прочь от гостиницы. В сгустившемся вечернем тумане мы петляли как зайцы между бордюрами и дорожными знаками. Город все еще был наводнен текущим в десять рядов железным потоком, но Гамаюнов проворно вклинился в него и заметно прибавил скорость.
— Хорошая машина. — Альберт любовно прошелся пальцами по рулевому колесу и расплылся в довольной улыбке. — Гонять буду за милую душу… Пока не поймают, конечно.
Он бессовестно хихикнул, затем артистично всхлипнул, а напоследок еще и зевнул для полной картины. Я презрительно скривила губы в усмешке.
— Вот радость у человека, — немного наигранно возмутилась я. — Спер машину и визжит теперь от удовольствия.
— Эх, Женя-Женечка, — сокрушенно произнес Гамаюнов, одной рукой вертя баранку, а другой настраивая приемник под приборной панелью. — Пойми, я плохой, у меня роль такая. Так что не стоит язвить по этому поводу, и не мешай мне наслаждаться жизнью. А хочешь… — Он наконец оставил в покое приемник, зафиксировав его на какой-то гнавшей откровенный блатняк волне, и тут же принялся подпевать невидимому исполнителю: — Дорога дальняя, ка-азенный дом…
Я откинулась на спинку сиденья. Если так и дальше пойдет, до Астрахани мне терпения не хватит. Живым туда прибудет только один из нас. Либо я прикончу Альберта, либо его мерзкое пение добьет меня.
— О нет! — неожиданно истерично завопил Гамаюнов, часто нажимая педаль акселератора. — Машина! Черт побери! Она поломалась.
Я с недоверием покосилась на этого доморощенного актера, в глубине души наверняка претендующего в ближайшем будущем на премию «Оскар». Сомнений быть не могло. Альберт, тужась и дурачась, разыгрывал передо мной самый настоящий спектакль. Он надавил на педаль сцепления, после чего машина, коротко взревев, покатилась на холостом ходу.
— Не ври мне, Альберт! Я тоже неплохо вожу автомобиль и прекрасно знаю, чем ты сейчас занимаешься. — Я начала говорить с ним предельно жестко, осознавая, что в противном случае этот тип будет дурачить меня всю оставшуюся дорогу. — Отпусти педаль. Отпусти! — Я выудила из-за пояса пистолет и ткнула ствол Гамаюнову под ребра. — Или я такой сквозняк проделаю у тебя в фигуре, что ветром продувать насквозь будет.
Альберт уважительно покачал головой, но угроз моих внешне вроде бы не испугался.
— Ты глянь, какая мне попутчица попалась, — изрек он вполголоса. — Чем вас там в провинции только делают? — Он все еще по инерции цеплял меня своим словоблудством, но машина уже успокоилась и побежала стремительнее, чем прежде. — Таганка, зачем сгубила ты меня, — снова запел Гамаюнов, а затем резко повернулся ко мне лицом. — Евгения, а вы замужем?
Его мысли скакали, подобно кузнечикам на лугу. Им было тесно в грушеобразной голове Гамаюнова.
— Может, ты заткнешься? — не очень любезно предложила я Альберту. — Не могу я больше болтовню твою бессмысленную слушать. Рулишь, вот и рули. Не заставляй меня нажимать на курок. Я ведь это сделаю. Будь уверен.
— А кто тебя к Твердовскому повезет? — не унимался мой болтливый спутник. — Сама подумай. Я же альфонс по натуре, Женечка. Ты знаешь, о чем я мечтаю по жизни? Я о любви мечтаю, о большой, чистой. А ты стрелять наладилась. Эх!
Это был самый настоящий словесный понос. Я тихо застонала.
— Альберт, — произнесла я как можно спокойнее. — Так мы не доедем до аэропорта никогда. И до Астрахани не долетим, если ты не успокоишься. Я и в самом деле убью тебя. Не веришь?
На минуту в салоне воцарилась полная тишина. Слышно было даже, как урчит мотор автомобиля. Мы уже выбрались на Кольцевую, постепенно удаляясь все дальше и дальше от центра Москвы и приближаясь к Шереметьево. Водил Гамаюнов не так уж плохо. Ему даже удавалось каким-то образом не привлекать внимания постовых.
— Морда пухнет, — как-то по-стариковски пожаловался мне Альберт. — Как иголок в нее напихали. Остановимся, может? Я снежку приложу?
— Скажите пожалуйста, какой нежный, — язвительно отозвалась я и, уяснив, что длительного молчанья от Гамаюнова все равно не добьешься, решила направить его словоохотливость в нужное русло. — Скажи лучше, как так вышло, что друг твой и подельник с заложницей удрал? Как это он так тебя объегорил?
— Не знаю, — мрачно признался Альберт, на ходу прикуривая сигарету. — Такая уж жизнь у меня. На роду, видимо, написано быть все время обманутым.
— Отчего же?
— Поверил в друга. — Гамаюнов играл теперь наивного, как воробей, человечка. — Ты у нас сыщик — вот и ломай голову. А я поплачу пока в сторонке…
— Не горюй, Винни. — Я даже дружески похлопала его по плечу. — Пройдет твоя морда. А пока у тебя есть возможность произвести на меня благоприятное впечатление.
— Да? — вскинулся Альберт. — И что толку от этого впечатления? Какой мне гешефт? Ты поможешь мне на Юрия в суд подать? За то, что он похитил мою похищенную, которую мы с ним вдвоем похищали? Да, и не забудь сказать им, пусть у него заберут мою долю.
Он сыпал словами густо, но как-то невразумительно. Я с трудом могла уловить в них хоть какой-то смысл. Но и этого Альберт мне сделать не позволил. Тут же, энергично затягиваясь сигаретой, он стал травить какие-то нелепые анекдоты. Один за другим. Они сыпались из Гамаюнова, как навоз из худого мешка. Он вываливал их на меня просто с молниеносной быстротой, убаюкивая тем самым своей болтовней. Как-то все глубже и глубже сплетались в моей голове два неразрывных для меня образа. Образ болтуна и дороги. Дороги и болтуна. Мне уже начинало казаться, что дорога со всеми ее причудами — и есть Гамаюнов. Теперь уже мне захотелось выйти и окунуть лицо в снег. Этот парень просто сведет меня с ума. Я проклинала в этот момент и его, и Твердовского, и Белохвостова, и Вику. Всех. Я встряхнула головой, возвращая себе утраченное чувство реальности.
— Черт! — Не в меру разболтавшийся Гамаюнов чуть не потерял управление.
Машина опасно вильнула, едва не вылетев в придорожный кювет, потом затормозила и остановилась у обочины. До аэропорта мы не доехали совсем чуть-чуть. Альберт вылез из машины. Я тут же последовала за ним.
— Ты куда?
Шутки шутками, а ведь этот прохвост может и удрать.
— В кустики, — пояснил он, не оборачиваясь.
Я обхватила голову руками. Но Альберт не обманул меня, вернулся ровно через две минуты и уселся за руль. Уже в полном молчании, которого я, как мне казалось, никогда не дождусь, мы домчались до здания аэропорта. Может, в самолете этого словоблуда сморит сон? Я искреннее надеялась на это.
Мои молитвы, увы, так и не были услышаны. На протяжении всего перелета из российской столицы до города Астрахани Альберт не умолкал практически ни на секунду, что, соответственно, и мне не позволило расслабиться. Я уже проклинала этого человека. Мысленно, разумеется. Я с нетерпением ожидала той благодатной минуты, когда можно будет выбросить этот предновогодний кошмар из головы со всеми его действующими лицами.
— Красота! — подмигнул мне мой спутник, когда мы бок о бок спускались по трапу в астраханском аэропорту.
