что летом Танечка вообще не носила обуви… Нет, всё правильно, ведь сегодня – второй день осени!
– Здесь лежит моя мама. Вы её знали?
– Нет, – произнёс Матвей после долгой паузы – такой долгой, что наглый взгляд стал растерянным, – я не знал твою маму. Как это странно! У вас с ней – одно лицо.
Она улыбнулась и шумно выплюнула окурок.
– Да, это правда. Мы с ней похожи. И мордами, и характерами. Так все говорят. А как вас зовут?
– Матвей.
Ей стало смешно.
– Понтовое имя! А это ваша старая "Шкода"? Там, у дороги стоит!
– Моя.
– На ней номера московские!
– Да, московские, – подтвердил Матвей, хотя её тон был не вопросительным. Приоткрыв калитку, она вошла и присела рядышком.
– А меня зовут Катя. Мне девятнадцать лет. Я выгляжу на шестнадцать, но мне реально весной исполнилось девятнадцать! Если не веришь, паспорт могу показать.
С этими словами Катя оторвала свой упругий зад от скамейки и раз пятнадцать ударила по нему ладонью, из чего следовало, что паспорт – в заднем кармане, и более ничего не следовало.
– Зачем мне твой паспорт? – спросил Матвей.
– Как зачем? Я ведь говорю, что выгляжу на шестнадцать лет! Многие не верят, что мне уже девятнадцать давно исполнилось.
– Пусть не верят. На хрен ты паспорт с собой таскаешь?
– Как не таскать? Смеются все надо мной, говорят – шестнадцать! Меня здесь мало кто знает, я ведь не местная. Приезжаю тётку проведать да к матери вот сходить. А что это у тебя? "Парламент"? Дай мне одну.
Они закурили вместе. Татьяна Юрьевна Долгунова щурилась саркастически, дескать: "О, молодцы какие! Вы бы ещё по стакану вмазали, и – в цветочки, ягодки рвать! Уж на что я сука была, но чтоб на могиле матери внука ей забабахивать, мне бутылки бы не хватило!" Видел Матвей, что она взирает на свою Катьку и на него совсем одинаково, будто им обоим – по девятнадцать. А Катька всё тараторила:
– Я машины очень люблю! Особенно – чёрные, и с двумя педалями. А вот белые и с тремя терпеть не могу. Для кого их делают? Для дебилов, которые думают, что у них – три ноги? Я таких дебилов нигде не видела, даже в этой деревне! Ведь ноги – две! Зачем три педали?
– А у тебя когда-нибудь был кнопочный телефон? – спросил Матвей.
– Был, конечно! Мне только в прошлом году подарили сенсорный.
– А тебя не смущало то, что кнопок на телефоне – больше, чем пальцев? Я уж не говорю про компьютер.
Она задумалась.
– Ну, не знаю. Я одним пальцем все нажимала. А ты мне дашь прокатиться на своей "Шкоде"?
– А чем ты будешь нажимать третью педаль?
– Этой сексуальной ногой!
Она положила маленькую ладонь ему на бедро и стиснула его пальчиками.
– Ты будешь держать меня на коленях, папа! А если я во что-нибудь врежусь, дашь мне по заднице. Тебе сколько лет?
– Тридцать восемь.
– Да уж не ври! Тридцатник тебе, не больше. Брось ты её!
– Кого?
– Сигарету брось!
Танька наблюдала, как её дочь умело целуется, как затем пытается расстегнуть на странном мужчине брюки, как тот, не допустив этого, на руках уносит её к машине. Ей, Таньке, было обидно. Она ведь знала, что Катька больше уж никогда не придёт сюда, на её могилу, не вспомнит даже о ней.
А чёрная "Шкода" уже покачивалась, не трогаясь с места. Она покачивалась не хуже, чем лет двенадцать назад, когда странного мужчину девушки называли красивым мальчиком. Много помнила эта «Шкода»! Вскоре её мотор заработал, после чего она дала старт и быстро ушла за пределы видимости навеки. За рулём, к счастью, была не Катя.
Часть вторая
Никогда не спорьте с Наполеоном
Глава первая
Внезапное и необъяснимое исчезновение Матвея вместе с его машиной обеих дам опечалило, но не сильно.
– Да хер бы с ним, – бодро стрекотала Наташа, уписывая за обе щёки жареную тушёнку и кабачок, который соседка – не тётя Маша, им принесла к обеду, – трахаться он, конечно, умеет, но как-то без огонька. Этот человек давно догорел. Не люблю таких! Мне бы помоложе да понаглее.
– Да уж куда наглее-то? – удивилась Рита, – ведь не успели приехать, а он тебе уже надоел!
– Да не надоел он! Просто я понимаю, что мы – не пара. Две догоревшие головешки.
Больше они никогда в своих разговорах к странному человеку на чёрной "Шкоде" не возвращались, кроме одного раза. Он, вероятно, также о них более не думал.
После обеда Рита слазила на чердак и скинула вниз дюжину корзин большого размера. Стали собирать яблоки. Сфинкс мешался. Пришлось опять его покормить.
– Он скоро у тебя лопнет, – скрипела из-за забора согбенная тётя Маша, – в этом сезоне яблочки хороши! А это подруга, что ли, твоя? Ты гляди, простудится босиком-то! До чего рыжая! Как лисица.
– Да, это моя подруга, – сказала Рита, – ваши обязанности на время перейдут к ней.
– Ну, и хорошо!
Опять недовольная, тётя Маша втащилась в дом и хлопнула дверью. Яблок набралось девять с половиной корзин, да две с половиной набралось слив. Таких слив – больших, сочных, сладких, Наташа ещё нигде никогда не видела. Рита называла их белыми.
– Они жёлтые, – возразила Наташа, опережая Сфинкса по скорости поедания некоммерческих экземпляров, то есть с гнилым бочком, – вкуснотища сказочная! Какие там абрикосы, какие персики!
– Да ты там хорошие уже жрёшь! – возмутилась Рита, звеня у яблони рукомойником, – чем я торговать буду, мать твою за ногу? Жри херовые!
Встал вопрос, на чём транспортировать урожай в Москву.
– Двенадцать корзин! – орала Наташа, – Ты в электричку с ними попрёшься? Нужна большая машина! Универсал.
– Так я закажу такси с соответствующими параметрами.
– Вот дура! А торговать ты как будешь? Поставишь эти корзины на тротуар, чтоб менты сбежались? Тебе своя машина нужна!
– Своя так своя, – согласилась Рита. Поужинав, легли спать.
На рассвете Рита взялась за дело, благо что и водительские права, и деньги, и паспорт были с собой. Заказать такси, доехать до Серпухова, купить там в автосалоне двадцатилетний "Форд", оформить его и уже на нём примчаться обратно было для неё делом одного дня. Вернулась она почти уже ночью.
– Ура! У Наполеона теперь лошадка! – встретила её восторгом Наташа, выбежав из калитки, – какая миленькая!
– Какой, – уточнила Рита, распахнув дверь и ставя на землю ногу в голубой туфельке, – где ты, дура, видишь лошадку? Это ишак! Заезженный, старый, вредный. Впрочем, довольно мощный. До сотни рвёт за восемь секунд! Я на нём всех делала.
Бронзовая призёрка Олимпиады возликовала ещё сильнее.
– Серый ишак! Ишак Ходжи Насреддина! Дервиши, берегитесь! Нас теперь трое!
– Четверо. Ты опять забыла про Сфинкса. Его нельзя сбрасывать со счетов. Вот тебе мобильник!
Это была кнопочная "Нокиа". Но Наташа не огорчилась. Не раздосадовало её и то, что Рита, как выяснилось, забыла купить ей обувь. Двадцать минут они разгружали огромный универсальный багажник «Форда», таская в
